“Mathematics is a way of thinking in everyday life,” Dr. Gelfand said
in a 2003 interview with The New York Times. “It is important not to
separate mathematics from life. You can explain fractions even to
heavy drinkers. If you ask them, ‘Which is larger, 2/3 or 3/5?’ it is
likely they will not know. But if you ask, ‘Which is better, two
bottles of vodka for three people, or three bottles of vodka for five
people?’ they will answer you immediately. They will say two for
three, of course.”
2009.10.13 | журнал "Квант"
мне повезло, что я не учился в университете или в другом вузе
Один из романов Грэхема Грина называется "Проигравший получает все". Мой опыт в математике был таким удачным, что много лет казался мне реализацией названия этого романа. В чем же мне так повезло? Я считаю, во-первых, в том, что я не учился в университете или в другом высшем учебном заведении, а, во-вторых, - в том, что под влиянием жизненных обстоятельств я оказался в Москве без родителей и без работы...
Я родился в 1913 году в городе Красные Окна Одесской области. В маленьком городке была только одна школа. Мой учитель математики - добрый, но на вид грозный человек по фамилии Титаренко. Я никогда не встречал лучшего учителя, хотя я знал больше, чем он давал на уроках, и он понимал это. Я очень нравился ему, и он всегда помогал мне. Предложение помощи - это очень важно в профессии учителя, не правда ли? В то время катастрофически не хватало учебников математики.
Однажды я увидел объявление о продаже учебников по высшей математике и подумал, что, наверное, высшая математика должна быть очень интересной. Но у моих родителей не было достаточно денег, чтобы купить эти книги. Однако мне повезло. В 15 лет меня привезли в Одессу на операцию по поводу аппендицита. Я сказал родителям, что не пойду в больницу, пока мне не купят книгу по высшей математике. Они согласились и купили учебник Беляева на украинском языке для студентов технических вузов. Однако денег им хватило только на первую часть - по дифференциальным исчислениям и аналитической геометрии. Мне повезло, что я не начал с полного университетского курса. Это была очень простая книга. Я взял ее на третий день после операции и прочитал за девять дней. В 1923 году наша семья переехала в Житомир Винницкой области, где я поступил в химическую профшколу, но проучился в ней всего 1,5 года. В 1928 году, в период коллективизации, отца лишили избирательных прав как нетрудовой элемент: он имел маленькую кустарную мельницу, на которой они с помощником без устали работали целый день. И меня исключили из профшколы. В феврале 30-го года моя мудрая мама отправила меня к родственникам в Москву. Там, не найдя работы на бирже труда, я перепробовал много временных работ. Часто ходил в библиотеку и восполнял пробелы в знаниях. Мне удалось устроиться контролером в библиотеку, и в свободное время я занимался математикой. Здесь я познакомился со студентами университета и начал ходить на семинары. В 18 лет я уже преподавал, а в 19 фактически экстерном завершил университетское образование.
журнал "Квант" пише:
> http://kvant.mirror1.mccme.ru/1989/01/akademik_izrail_moiseevich_gel.htm
> В чем же мне так повезло? Я считаю, во-первых, в том, что я не учился в университете или в другом высшем учебном заведении, ...
>
Молодому, неиспорченному нашим в высшей степени все более посредственным высшим (а еще лучше - и весьма посредственным средним) образованием лучше всего не читать здешние прожекты о том, как его улучшить (а для этого... "Карфаген должен быть разрушен"... ой, простите - "Всю систему менять надо!"), а взять пример с Гельфанда.
За всю жизнь я так и не решился увидеть его, хотя знаю лично не меньше ста человек из его окружения, а через второе рукопожатие — несколько тысяч человек. Состав этой группы определяет ответ на вопрос — почему не решился: Гельфанд был основателем, опорным стержнем целой цивилизации; познакомиться с ним означало предстать, пусть на минуту, перед судом этой цивилизации — а я отнюдь не самый достойный ее представитель. Это мне было не по силам.
По силам — рассказать о цивилизации Гельфанда как о социальном явлении. У нас на сайте регулярно всплывает вопрос: как гибнет интеллектуальная культура и как ее восстанавливать. Все очень просто. Гибнет со смертью людей вроде Гельфанда. А чтобы восстанавливать — нужно посмотреть на жизнь Гельфанда, и все станет понятно. Я нарочно не буду никому звонить, а расскажу только то, что у меня в голове, на память; из этого будет ясно, как осуществляется влияние таких людей даже на тех, кто не был с ними знаком.
Самое раннее, что я о нем знаю, я знаю от кузена моего деда — Израиля Абрамовича Брина. Он ученик и воспитанник Гельфанда (уверен: его знаменитый внук — Сергей Брин — одна из многочисленных ревербераций все того же «интеллектуального вируса Гельфанда»). Брин рассказал мне факт, о котором я не знал: у Гельфанда умер маленький сын — от лейкоза. Пытаясь смотреть на случившееся рационально, Гельфанд размышлял: что могло бы предотвратить беду? Биология в стране была в загоне — из-за Лысенко. Так бы и осталось, если бы личная трагедия не подтолкнула великого математика к тому, чтобы поглядывать в сторону биологии — он надеялся, что кто-то решит загадки болезней крови.
Последствия этого интереса невозможно переоценить: Гельфанд, продолжая делать свою великую математику (позже он получит за нее набор всех мыслимых международных премий), организовал в МГУ в 1962 году некий Биологический Семинар. Именно оттуда вышел цвет русской молекулярной биологии — десятки профессоров, которые сегодня руководят огромными лабораториями в США, Израиле и Европе.
Это важный момент для нашего разговора о современной российской науке. Лысенко истребил биологию в 1948 году — было пепелище. Но через 25 лет, в 1970-е годы, работы русских биологов стали появляться в Science и Nature. Очень хочется, чтобы те, кто думает, будто российские работы не печатают из-за заговора, почитали бы эти статьи — опубликованные, несмотря на «Железный Занавес»!
Мой отец студентом ходил на семинар, организованный учениками Гельфанда; и вот что важно: через третьи руки я с детства чувствовал на себе влияние его стиля. Папа часто задавал мне задачи, рассказывал о парадоксах, которые разбирали ученики Гельфанда — математики, взявшиеся за биологию. Это еще одна важная деталь: передача «научного вируса» в череде поколений, система самовоспроизводства.
Цивилизация Гельфанда определила судьбу целых областей мировой науки; но еще важнее: жизни тысяч конкретных ученых; жизнь нескольких факультетов МГУ; жизнь нескольких московских школ (как минимум, №57, где я учился, и таких известных, как №2, №43, №520), научных институтов и медицинских клиник.
Вот характерный пример. Профессор Елена Васильева — дочь близкого друга Гельфанда сегодня — один из ключевых исследователей и практиков лечения болезней сердца в Москве — рассказывала мне, как в 8 лет она занималась с Израилем Моисеевичем математикой. Гельфанд звонил Лене перед сном, и мог часами выяснять, как она усвоила формулы. Лена мне объясняла: «Есть хасидская притча. Реб Зося говорил: "Когда я умру, с меня не спросят — почему ты не был пророком Моисеем. С меня спросят: почему ты не был реб Зосей!" Я думаю, Гельфанд видел в каждом человеке его верхнюю планку, и был невероятно увлечен этим образом».
Надо сказать, ровно так живут все успешные западные люди — сталкиваясь с таким подходом, всегда чувствуешь этот драйв, эту ответственность за каждый прожитый день.
Когда Лена подросла, не было никакого сомнения, что учиться надо в физико-математической школе №2; этот выбор в 1962-1973 годы сделало целое поколение московской интеллигенции.Эта школа, на Ленинском проспекте, около универмага Москва (я имею счастье преподавать в ней сегодня) — на мой взгляд, самый поучительный пример того, что сделал Гельфанд в своей жизни.
Началось с того, что Владимир Федорович Овчинников, молодой директор этой, только что созданной школы, метался в поисках мастерской, в которой можно было бы устроить детям производственную практику: таково было требование тех времен — начало хрущевской реформы школ, с ее «трудовым воспитанием». Ничего не найдя, Овчинников решил — а не пойти ли в академический институт, благо их вокруг полно? Сунулся в ФИАН — и договорился. Дети начали паять платы для ЭВМ. К директору стали приходить академики, устраивать детей. «Взятка» была суровой: родитель должен был приходить к детям и сам что-нибудь им рассказывать. Возник альянс с мехматом МГУ. Так в школу попал Гельфанд — он привел туда сына.
Он немедленно создал в школе систему лекций, семинаров и зачетов.Он говорил:«Для человеческого интеллекта правильное отношение к математике играет такую же роль, как восприятие музыки, поэзии и других недоходных или малодоходных областей человеческой деятельности, поэтому я всегда старался, чтобы красота математики доходила и до тех людей, которые никогда в жизни больше заниматься ею не будут». Вместе с тем, он добился того, чтобы литература в школе была не хуже математики; музыка и биология были столь же важны. Выпускники Второй школы живут сегодня по всему миру — это ученые, писатели, музыканты, педагоги, политики, предприниматели.
А еще Гельфанд создал Заочную Математическую Школу при МГУ — через нее прошли 70 000 человек.
В 1989 году наука окончательно посыпалась, и Гельфанд уехал в США. Когда он занял постоянную позицию в университете Ратгерс, ему было 77 лет. Еще 19 лет плодотворной карьеры в математике, бесконечный поток наград и учеников. Я ни слова не написал про его математику, потому что ничего в ней не понимаю; но, говорят, ключевой особенностью его мышления была абсолютная всеохватность, междисциплинарность. Привожу выдержку из подробной статьи, которую газета New York Times посвятила памяти Гельфанда; российские центральные газеты и ТВ не издали ни звука по поводу его кончины: «Профессор Владимир Ретах из Ратгерс цитирует слова Владимира Арнольда об Андрее Колмогорове и его ученике, Израиле Гельфанде: «Представьте, что оба попали в неизведанную страну, где много гор. Колмогоров немедленно залезет на самую высокую гору. Гельфанд — начнет строить дороги».
Дороги и, думаю я, школы. Хотя там, куда он теперь попал, они нужны меньше чем здесь, нам. Но это отдельный разговор.
Re: Как один человек создал интеллектуальную цивилизацию
Илья Колмановский пише:
> Гельфанд, продолжая делать свою великую математику (позже он получит за нее набор всех мыслимых международных премий), организовал в МГУ в 1962 году некий Биологический Семинар. Именно оттуда вышел цвет русской молекулярной биологии — десятки профессоров, которые сегодня руководят огромными лабораториями в США, Израиле и Европе.
(ГП) А можна трохи дeтальнішe про цe? Я нічого про цe нe знаю. Заздалeгідь дякую за інформацію.
Георгій пише:
> Илья Колмановский пише:
> > Гельфанд, продолжая делать свою великую математику (позже он получит за нее набор всех мыслимых международных премий), организовал в МГУ в 1962 году некий Биологический Семинар. Именно оттуда вышел цвет русской молекулярной биологии — десятки профессоров, которые сегодня руководят огромными лабораториями в США, Израиле и Европе.
> (ГП) А можна трохи дeтальнішe про цe? Я нічого про цe нe знаю. Заздалeгідь дякую за інформацію.
"Я сам активно контактировал с Гельфандом всего несколько месяцев, но он, как хороший футболист, "в одно касание" полностью изменил траекторию всей моей дальнейшей научной работы.
Но больше всего мне почему-то запомнилась такая сценка. Я провожал Гельфанда домой после семинара. Семинар закончился в 11, потом были разговоры в фойе университета, незаметно подступила полночь. В метро мы продолжали разговаривать о математике: казалось, этот старый человек совершенно неспособен уставать. Среди прочего он мне сказал: вам надо обязательно поговорить с таким-то (уже не помню с кем). Из метро выходили в полпервого ночи. Мне надо было ещё довести Гельфанда до дома, потом вернуться обратно и успеть на последний автобус. Я уже нервничал, а Гельфанд стоял и рылся в карманах. Потом спросил: "Послушайте, у вас нет двушки?" -- "Вы хотите кому-то позвонить?", -- изумился я. "Но ведь я же вам сказал, что вам нужно поговорить с таким-то!", -- ответил он довольно резко. Потом раздражённо махнул рукой, и мы пошли дальше. Видимо, за всю жизнь он так и не смог смириться с тем, что не все люди вокруг такие, как он, и не готовы немедленно брать быка за рога, как только в голову пришла какая-нибудь идея".
Відповіді
2009.10.07 | Георгій
.Вічная пам"ять (l.)
http://uk.wikipedia.org/wiki/%D0%93%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D1%84%D0%B0%D0%BD%D0%B4_%D0%86%D0%B7%D1%80%D0%B0%D1%97%D0%BB%D1%8C_%D0%9C%D0%BE%D0%B9%D1%81%D0%B5%D0%B9%D0%BE%D0%B2%D0%B8%D1%872009.10.13 | New York Times
Как Гельфанд объяснял дроби простым людям
Israel Gelfand, Math Giant, Dies at 96 - New York Timeshttp://www.nytimes.com/2009/10/08/science/08gelfand.html
“Mathematics is a way of thinking in everyday life,” Dr. Gelfand said
in a 2003 interview with The New York Times. “It is important not to
separate mathematics from life. You can explain fractions even to
heavy drinkers. If you ask them, ‘Which is larger, 2/3 or 3/5?’ it is
likely they will not know. But if you ask, ‘Which is better, two
bottles of vodka for three people, or three bottles of vodka for five
people?’ they will answer you immediately. They will say two for
three, of course.”
2009.10.13 | журнал "Квант"
мне повезло, что я не учился в университете или в другом вузе
http://kvant.mirror1.mccme.ru/1989/01/akademik_izrail_moiseevich_gel.htmОдин из романов Грэхема Грина называется "Проигравший получает все". Мой опыт в математике был таким удачным, что много лет казался мне реализацией названия этого романа. В чем же мне так повезло? Я считаю, во-первых, в том, что я не учился в университете или в другом высшем учебном заведении, а, во-вторых, - в том, что под влиянием жизненных обстоятельств я оказался в Москве без родителей и без работы...
Я родился в 1913 году в городе Красные Окна Одесской области. В маленьком городке была только одна школа. Мой учитель математики - добрый, но на вид грозный человек по фамилии Титаренко. Я никогда не встречал лучшего учителя, хотя я знал больше, чем он давал на уроках, и он понимал это. Я очень нравился ему, и он всегда помогал мне. Предложение помощи - это очень важно в профессии учителя, не правда ли? В то время катастрофически не хватало учебников математики.
Однажды я увидел объявление о продаже учебников по высшей математике и подумал, что, наверное, высшая математика должна быть очень интересной. Но у моих родителей не было достаточно денег, чтобы купить эти книги. Однако мне повезло. В 15 лет меня привезли в Одессу на операцию по поводу аппендицита. Я сказал родителям, что не пойду в больницу, пока мне не купят книгу по высшей математике. Они согласились и купили учебник Беляева на украинском языке для студентов технических вузов. Однако денег им хватило только на первую часть - по дифференциальным исчислениям и аналитической геометрии. Мне повезло, что я не начал с полного университетского курса. Это была очень простая книга. Я взял ее на третий день после операции и прочитал за девять дней. В 1923 году наша семья переехала в Житомир Винницкой области, где я поступил в химическую профшколу, но проучился в ней всего 1,5 года. В 1928 году, в период коллективизации, отца лишили избирательных прав как нетрудовой элемент: он имел маленькую кустарную мельницу, на которой они с помощником без устали работали целый день. И меня исключили из профшколы. В феврале 30-го года моя мудрая мама отправила меня к родственникам в Москву. Там, не найдя работы на бирже труда, я перепробовал много временных работ. Часто ходил в библиотеку и восполнял пробелы в знаниях. Мне удалось устроиться контролером в библиотеку, и в свободное время я занимался математикой. Здесь я познакомился со студентами университета и начал ходить на семинары. В 18 лет я уже преподавал, а в 19 фактически экстерном завершил университетское образование.
2009.10.13 | псевдоквази
Его пример - другим наука:
журнал "Квант" пише:> http://kvant.mirror1.mccme.ru/1989/01/akademik_izrail_moiseevich_gel.htm
> В чем же мне так повезло? Я считаю, во-первых, в том, что я не учился в университете или в другом высшем учебном заведении, ...
>
Молодому, неиспорченному нашим в высшей степени все более посредственным высшим (а еще лучше - и весьма посредственным средним) образованием лучше всего не читать здешние прожекты о том, как его улучшить (а для этого... "Карфаген должен быть разрушен"... ой, простите - "Всю систему менять надо!"), а взять пример с Гельфанда.
2009.10.13 | Quod licet Jovi, non licet bovi
Что позволено Юпитеру, то не позволено быку...
2009.10.13 | псевдоквази
Учись у Юпитера быть Юпитером,
а если учишься у быка - то дальше быка не пойдешь!2010.01.22 | thinker
Та вчився Гельфанд і дуже багато
// URL: http://www2.maidan.org.ua/n/osvita/12505817842009.10.20 | Алексей Сосинский
О семинаре Гельфанда
http://www.polit.ru/science/2009/10/20/absossinsky_about_imgelfand.html2009.10.21 | Не-математик
Об уме
Умница Гельфанд, умница Сосинский. Эстафета передалась.2009.10.25 | Илья Колмановский
Как один человек создал интеллектуальную цивилизацию
http://www.snob.ru/selected/entry/7449За всю жизнь я так и не решился увидеть его, хотя знаю лично не меньше ста человек из его окружения, а через второе рукопожатие — несколько тысяч человек. Состав этой группы определяет ответ на вопрос — почему не решился: Гельфанд был основателем, опорным стержнем целой цивилизации; познакомиться с ним означало предстать, пусть на минуту, перед судом этой цивилизации — а я отнюдь не самый достойный ее представитель. Это мне было не по силам.
По силам — рассказать о цивилизации Гельфанда как о социальном явлении. У нас на сайте регулярно всплывает вопрос: как гибнет интеллектуальная культура и как ее восстанавливать. Все очень просто. Гибнет со смертью людей вроде Гельфанда. А чтобы восстанавливать — нужно посмотреть на жизнь Гельфанда, и все станет понятно. Я нарочно не буду никому звонить, а расскажу только то, что у меня в голове, на память; из этого будет ясно, как осуществляется влияние таких людей даже на тех, кто не был с ними знаком.
Самое раннее, что я о нем знаю, я знаю от кузена моего деда — Израиля Абрамовича Брина. Он ученик и воспитанник Гельфанда (уверен: его знаменитый внук — Сергей Брин — одна из многочисленных ревербераций все того же «интеллектуального вируса Гельфанда»). Брин рассказал мне факт, о котором я не знал: у Гельфанда умер маленький сын — от лейкоза. Пытаясь смотреть на случившееся рационально, Гельфанд размышлял: что могло бы предотвратить беду? Биология в стране была в загоне — из-за Лысенко. Так бы и осталось, если бы личная трагедия не подтолкнула великого математика к тому, чтобы поглядывать в сторону биологии — он надеялся, что кто-то решит загадки болезней крови.
Последствия этого интереса невозможно переоценить: Гельфанд, продолжая делать свою великую математику (позже он получит за нее набор всех мыслимых международных премий), организовал в МГУ в 1962 году некий Биологический Семинар. Именно оттуда вышел цвет русской молекулярной биологии — десятки профессоров, которые сегодня руководят огромными лабораториями в США, Израиле и Европе.
Это важный момент для нашего разговора о современной российской науке. Лысенко истребил биологию в 1948 году — было пепелище. Но через 25 лет, в 1970-е годы, работы русских биологов стали появляться в Science и Nature. Очень хочется, чтобы те, кто думает, будто российские работы не печатают из-за заговора, почитали бы эти статьи — опубликованные, несмотря на «Железный Занавес»!
Мой отец студентом ходил на семинар, организованный учениками Гельфанда; и вот что важно: через третьи руки я с детства чувствовал на себе влияние его стиля. Папа часто задавал мне задачи, рассказывал о парадоксах, которые разбирали ученики Гельфанда — математики, взявшиеся за биологию. Это еще одна важная деталь: передача «научного вируса» в череде поколений, система самовоспроизводства.
Цивилизация Гельфанда определила судьбу целых областей мировой науки; но еще важнее: жизни тысяч конкретных ученых; жизнь нескольких факультетов МГУ; жизнь нескольких московских школ (как минимум, №57, где я учился, и таких известных, как №2, №43, №520), научных институтов и медицинских клиник.
Вот характерный пример. Профессор Елена Васильева — дочь близкого друга Гельфанда сегодня — один из ключевых исследователей и практиков лечения болезней сердца в Москве — рассказывала мне, как в 8 лет она занималась с Израилем Моисеевичем математикой. Гельфанд звонил Лене перед сном, и мог часами выяснять, как она усвоила формулы. Лена мне объясняла: «Есть хасидская притча. Реб Зося говорил: "Когда я умру, с меня не спросят — почему ты не был пророком Моисеем. С меня спросят: почему ты не был реб Зосей!" Я думаю, Гельфанд видел в каждом человеке его верхнюю планку, и был невероятно увлечен этим образом».
Надо сказать, ровно так живут все успешные западные люди — сталкиваясь с таким подходом, всегда чувствуешь этот драйв, эту ответственность за каждый прожитый день.
Когда Лена подросла, не было никакого сомнения, что учиться надо в физико-математической школе №2; этот выбор в 1962-1973 годы сделало целое поколение московской интеллигенции.Эта школа, на Ленинском проспекте, около универмага Москва (я имею счастье преподавать в ней сегодня) — на мой взгляд, самый поучительный пример того, что сделал Гельфанд в своей жизни.
Началось с того, что Владимир Федорович Овчинников, молодой директор этой, только что созданной школы, метался в поисках мастерской, в которой можно было бы устроить детям производственную практику: таково было требование тех времен — начало хрущевской реформы школ, с ее «трудовым воспитанием». Ничего не найдя, Овчинников решил — а не пойти ли в академический институт, благо их вокруг полно? Сунулся в ФИАН — и договорился. Дети начали паять платы для ЭВМ. К директору стали приходить академики, устраивать детей. «Взятка» была суровой: родитель должен был приходить к детям и сам что-нибудь им рассказывать. Возник альянс с мехматом МГУ. Так в школу попал Гельфанд — он привел туда сына.
Он немедленно создал в школе систему лекций, семинаров и зачетов.Он говорил:«Для человеческого интеллекта правильное отношение к математике играет такую же роль, как восприятие музыки, поэзии и других недоходных или малодоходных областей человеческой деятельности, поэтому я всегда старался, чтобы красота математики доходила и до тех людей, которые никогда в жизни больше заниматься ею не будут». Вместе с тем, он добился того, чтобы литература в школе была не хуже математики; музыка и биология были столь же важны. Выпускники Второй школы живут сегодня по всему миру — это ученые, писатели, музыканты, педагоги, политики, предприниматели.
А еще Гельфанд создал Заочную Математическую Школу при МГУ — через нее прошли 70 000 человек.
В 1989 году наука окончательно посыпалась, и Гельфанд уехал в США. Когда он занял постоянную позицию в университете Ратгерс, ему было 77 лет. Еще 19 лет плодотворной карьеры в математике, бесконечный поток наград и учеников. Я ни слова не написал про его математику, потому что ничего в ней не понимаю; но, говорят, ключевой особенностью его мышления была абсолютная всеохватность, междисциплинарность. Привожу выдержку из подробной статьи, которую газета New York Times посвятила памяти Гельфанда; российские центральные газеты и ТВ не издали ни звука по поводу его кончины: «Профессор Владимир Ретах из Ратгерс цитирует слова Владимира Арнольда об Андрее Колмогорове и его ученике, Израиле Гельфанде: «Представьте, что оба попали в неизведанную страну, где много гор. Колмогоров немедленно залезет на самую высокую гору. Гельфанд — начнет строить дороги».
Дороги и, думаю я, школы. Хотя там, куда он теперь попал, они нужны меньше чем здесь, нам. Но это отдельный разговор.
2009.10.26 | Георгій
Re: Как один человек создал интеллектуальную цивилизацию
Илья Колмановский пише:> Гельфанд, продолжая делать свою великую математику (позже он получит за нее набор всех мыслимых международных премий), организовал в МГУ в 1962 году некий Биологический Семинар. Именно оттуда вышел цвет русской молекулярной биологии — десятки профессоров, которые сегодня руководят огромными лабораториями в США, Израиле и Европе.
(ГП) А можна трохи дeтальнішe про цe? Я нічого про цe нe знаю. Заздалeгідь дякую за інформацію.
2009.10.26 | Илья Колмановский
Re: Как один человек создал интеллектуальную цивилизацию
http://scholar.google.com/scholar?as_q=&num=100&as_sauthors=im-gelfand&as_subj=bio&as_subj=medhttp://garriabelev.narod.ru/gelfand.html
2009.10.26 | Iryna_
отут по ходу розповідають (л)
Георгій пише:> Илья Колмановский пише:
> > Гельфанд, продолжая делать свою великую математику (позже он получит за нее набор всех мыслимых международных премий), организовал в МГУ в 1962 году некий Биологический Семинар. Именно оттуда вышел цвет русской молекулярной биологии — десятки профессоров, которые сегодня руководят огромными лабораториями в США, Израиле и Европе.
> (ГП) А можна трохи дeтальнішe про цe? Я нічого про цe нe знаю. Заздалeгідь дякую за інформацію.
http://flying-bear.livejournal.com/835436.html
2009.10.26 | Александр Звонкин
Там ещё один хороший комментарий
комментарий Александра Звонкина"Я сам активно контактировал с Гельфандом всего несколько месяцев, но он, как хороший футболист, "в одно касание" полностью изменил траекторию всей моей дальнейшей научной работы.
Но больше всего мне почему-то запомнилась такая сценка. Я провожал Гельфанда домой после семинара. Семинар закончился в 11, потом были разговоры в фойе университета, незаметно подступила полночь. В метро мы продолжали разговаривать о математике: казалось, этот старый человек совершенно неспособен уставать. Среди прочего он мне сказал: вам надо обязательно поговорить с таким-то (уже не помню с кем). Из метро выходили в полпервого ночи. Мне надо было ещё довести Гельфанда до дома, потом вернуться обратно и успеть на последний автобус. Я уже нервничал, а Гельфанд стоял и рылся в карманах. Потом спросил: "Послушайте, у вас нет двушки?" -- "Вы хотите кому-то позвонить?", -- изумился я. "Но ведь я же вам сказал, что вам нужно поговорить с таким-то!", -- ответил он довольно резко. Потом раздражённо махнул рукой, и мы пошли дальше. Видимо, за всю жизнь он так и не смог смириться с тем, что не все люди вокруг такие, как он, и не готовы немедленно брать быка за рога, как только в голову пришла какая-нибудь идея".
2010.01.21 | ТрВ
Математик — тот, кто понимает
http://trv-science.ru/2010/01/19/matematik-tot-kto-ponimaet/