Костя Новосьолов
11/14/2010 | Трясця
http://za-nauku.mipt.ru/index/Novoselov_kostya.html
===========
Нобелевский лауреат Костя Новоселов (на самом деле Костя, а не Константин – именно так подписаны все зарубежные публикации) дал интервью для спецвыпуска газеты «За науку», в котором рассказал, как было совершено открытие и пояснил, что он имеет в виду, когда говорит, что звать уехавших российских ученых обратно – неправильно.
– Константин, мы Вас поздравляем, мы Вами очень гордимся! Мы сегодня уже разговаривали со многими учеными. И нам сказали, что эта тема – графен – принесет еще не одну Нобелевскую премию. На Ваш взгляд, это действительно так?
– Я, как Вы понимаете, не мог предсказать эту Нобелевскую премию, а уж предсказать другие… не буду даже пытаться делать предсказаний.
– Насколько тема графена Вам самому кажется перспективной для дальнейших разработок?
– Самые интересные эксперименты еще впереди. Никаких сомнений по этому поводу нет. Скоро появятся первые продукты с использованием графена.
– Известны многие истории, связанные с научными открытиями, к примеру, Менделееву приснился сон. Как пришла идея использовать скотч?
– Я уже не помню, был ли это Scotch или другая липкая лента, но этот метод используется до сих пор в большинстве лабораторий по всему миру. Это был забавный случай. Мы тогда не занимались графеном, мы пытались сделать транзистор из графита. Были разные попытки – полировать графит, они не прошли, но идея, что можно попытаться сделать транзистор из тонких слоев графита – осталась. В то время с нами работал Олег Игоревич Шкрялевский, он делал для нас туннельный микроскоп. И одним из главных объектов для таких микроскопов является поверхность графита, которая очищается с помощью скотча. Берется скотч, прикладывается к графиту. Верхние слои отрываются, скотч выбрасывается, а чистый кристалл вставляется в микроскоп. Это стандартная практика. Когда мы это увидели, мне осталось только поднять этот скотч, который он выбросил, руками снять с него чешуйки, перенести на правильную подложку и приделать руками контакты. Первые же образцы заработали. Это, конечно, был не графен, а тонкий слой графита, но он работал как транзистор. И было понятно, что это стоит развивать. Мы и стали развивать это направление. Можно сказать, нам оно попалось под руку, ведь до этого мы проводили совсем другие эксперименты.
– История, что буквально из сора получилось гениальное открытие, кажется фантастической, но я уверена, что надо было приложить много усилий, чтобы исследовать новый материал и его уникальные свойства.
– Да, и сейчас еще предстоят наиболее интересные и сложные исследования его свойств. Мы сейчас пытаемся создать устойчивые состояния в графеновых стуктурах. Рассказывать подробно не буду, это тема для отдельной лекции.
– Вы ожидаете, что скоро появятся первые коммерческие продукты с использованием графена?
– У меня настолько плохо получается предсказывать, что если бы Вы позвонили мне год назад, я бы сказал: «Да никаких шансов нет!» Но за последний год были сделаны такие большие прорывы… Семь лет назад мы начали с графена размером в 1 микрон, три года назад в Штатах была запущена программа по графену; тогда они анонсировали производство 6-дюймовой пластины в течение 3-х лет. Я очень смеялся по этому поводу, а они взяли и сделали. А в этом году «Самсунг» уже сделал графен размером метр на метр. Этого тоже никто не ожидал. Вернее, не ожидали, что это будет сделано настолько быстро! Если следить за экспериментами каждую неделю, можно этот прогресс отследить. Но в целом это очень впечатляюще!
– Сейчас более чем активно обсуждается проект, в рамках которого осуществляются мероприятия по возвращению профессоров, уехавших из России. Предлагается давать им западные оклады и лаборатории. Вы бы приехали, если б Вас позвали?
– Зачем надо звать обратно именно российских ученых? Звать надо лучших. Если среди них есть российские, то надо приглашать именно их. Если вы хотите лучшую науку, то надо звать лучших людей. Если вы переиначите свой тезис как приглашать лучших ученых из-за рубежа и давать им западные оклады, то это будет замечательная программа.
– Вы бы согласились работать в России по такой схеме?
– Я бы согласился работать во многих странах. Если бы интеграция России в мировую науку произошла, я бы рассмотрел подобное предложение. В данный момент российская наука почему-то несколько изолирована. Придите в нашу лабораторию – там в студенческой комнате сидят человек двенадцать, и все они разной национальности. Это прекрасно. Это помогает нам набирать команду действительно лучших людей. Надо, чтобы и Россия к этому пришла. Тогда будет, что предложить Западу и что взять оттуда.
Детство, отрочество, юность
– Константин, разрешите задать несколько личных вопросов о различных моментах вашей биографии. Удивило, как Вас называют – профессор Костя Новоселов. Почему это так?
– Мои техники мою фамилию до сих пор произнести не могут, хотя я работаю с ними 8 лет. А Константин – это для них совсем непроизносимо. А Костей меня звали в детстве, друзья и в институте, и мне кажется, что это нормальное русское имя. Я публикуюсь под этим именем, все мои коллеги знают как Костю. У нас и без того сложная тема по физике. Зачем еще усложнять жизнь сложным именем?
– Ваша зачетка была изучена с таким вниманием, буквально под микроскопом. И оказывается, что по английскому у вас была тройка. Сейчас вы прекрасно говорите на английском. Каким образом Вам это удалось?
– Если Вы приедете сюда, в Англию, Вы начнете разговаривать. Деваться некуда. У нас на Физтехе были очень замечательные учителя, они очень старались, но у английского не было большого практического применения, достаточно было читать статьи. Но когда окунетесь в научную среду, то все, что вы учили в институте, сразу всплывает, и неизбежно начинаешь говорить на английском хорошо.
– То есть Вы не учили специально английский, а освоили его на месте?
– Да.
– Признайтесь, в детстве Вы мечтали о Нобелевской премии?
– Большинство ребят, которые идут на Физтех, скорее всего о ней мечтают. Я всерьез мечтал о Нобелевской премии. Думаю, что все физики о ней мечтали. Как всякий рядовой мечтает стать генералом, так и я мечтал. Все ребята, с которыми я учился, об этом тоже мечтали.
– Но большинство ваших сокурсников больше не занимаются наукой, пришлось деньги зарабатывать и семьи содержать.
– Да, времена были трудные, когда мы учились. Нам приходилось и деньги зарабатывать, и бизнесом заниматься параллельно с учебой. Но в какой-то момент я решил, что бизнес приносит недостаточно удовлетворения, и я решил заниматься только наукой.
– Я слышала от Ваших товарищей по институту, что Вам приходилось много подрабатывать.
– Я очень много подрабатывал! (говорит очень эмоционально).
– Сейчас не приходится этого делать?
– Сейчас, слава Богу, нет, и времени на это нет.
– Возможно, вы хотели передать Физтеху, студентам, преподавателям какие-то пожелания?
– Я твердо знаю, что Физтех – это лучший институт страны и никогда в этом не сомневался. И хотел бы чтобы все ребята этим гордились, и это помнили. У нас были замечательные преподаватели, сейчас если начну перечислять, я кого-то обязательно забуду. К примеру, матанализ нам преподавал Шабунин Михаил Иванович. Он еще на Физтехе?
– Да, работает.
– Иванов Андрей Олегович, Семерик – просто чудесный преподаватель по физике, Коршунов. Коршунов, конечно, поставил планку для меня очень высокую. На первом же экзамене (письменная физика) мне поставили двойку. Мне пришлось идти на аппеляцию, где я «довел» до четверки, и на устном довел до пятерки. Это, конечно, был для меня шок небольшой, и было полезно для дальнейшей учебы. Я даже боюсь сейчас всех перечислять, потому что было в мои годы много самых лучших преподавателей. Я им благодарен очень. То образование, которые я получил, оно все для меня сделало.
– Над чем Вы сейчас работаете?
– К сожалению, в двух словах я не смогу описать те эксперименты, над которым работаю. Я пытаюсь создать некие устойчивые состояния в графеновых структурах. Я бы очень хотел приехать на Физтех рассказать о графене. Я готов даже приехать и в «двойке» рассказать обо всем этом.
– «Двойка» еще стоит, так что это возможно…
– Осталось найти время и приехать.
– Бываете ли Вы в России?
– Бываю раз в год, к сожалению. Я очень надеюсь заехать и рассказать о графене, я был бы очень рад рассказать об этом физтехам.
– Было бы прекрасно, если бы Вы приехали. Вас здесь бы носили на руках, думаю. Огромное спасибо за интервью.
Интервью подготовила Татьяна СОКОЛОВА
===========
Нобелевский лауреат Костя Новоселов (на самом деле Костя, а не Константин – именно так подписаны все зарубежные публикации) дал интервью для спецвыпуска газеты «За науку», в котором рассказал, как было совершено открытие и пояснил, что он имеет в виду, когда говорит, что звать уехавших российских ученых обратно – неправильно.
– Константин, мы Вас поздравляем, мы Вами очень гордимся! Мы сегодня уже разговаривали со многими учеными. И нам сказали, что эта тема – графен – принесет еще не одну Нобелевскую премию. На Ваш взгляд, это действительно так?
– Я, как Вы понимаете, не мог предсказать эту Нобелевскую премию, а уж предсказать другие… не буду даже пытаться делать предсказаний.
– Насколько тема графена Вам самому кажется перспективной для дальнейших разработок?
– Самые интересные эксперименты еще впереди. Никаких сомнений по этому поводу нет. Скоро появятся первые продукты с использованием графена.
– Известны многие истории, связанные с научными открытиями, к примеру, Менделееву приснился сон. Как пришла идея использовать скотч?
– Я уже не помню, был ли это Scotch или другая липкая лента, но этот метод используется до сих пор в большинстве лабораторий по всему миру. Это был забавный случай. Мы тогда не занимались графеном, мы пытались сделать транзистор из графита. Были разные попытки – полировать графит, они не прошли, но идея, что можно попытаться сделать транзистор из тонких слоев графита – осталась. В то время с нами работал Олег Игоревич Шкрялевский, он делал для нас туннельный микроскоп. И одним из главных объектов для таких микроскопов является поверхность графита, которая очищается с помощью скотча. Берется скотч, прикладывается к графиту. Верхние слои отрываются, скотч выбрасывается, а чистый кристалл вставляется в микроскоп. Это стандартная практика. Когда мы это увидели, мне осталось только поднять этот скотч, который он выбросил, руками снять с него чешуйки, перенести на правильную подложку и приделать руками контакты. Первые же образцы заработали. Это, конечно, был не графен, а тонкий слой графита, но он работал как транзистор. И было понятно, что это стоит развивать. Мы и стали развивать это направление. Можно сказать, нам оно попалось под руку, ведь до этого мы проводили совсем другие эксперименты.
– История, что буквально из сора получилось гениальное открытие, кажется фантастической, но я уверена, что надо было приложить много усилий, чтобы исследовать новый материал и его уникальные свойства.
– Да, и сейчас еще предстоят наиболее интересные и сложные исследования его свойств. Мы сейчас пытаемся создать устойчивые состояния в графеновых стуктурах. Рассказывать подробно не буду, это тема для отдельной лекции.
– Вы ожидаете, что скоро появятся первые коммерческие продукты с использованием графена?
– У меня настолько плохо получается предсказывать, что если бы Вы позвонили мне год назад, я бы сказал: «Да никаких шансов нет!» Но за последний год были сделаны такие большие прорывы… Семь лет назад мы начали с графена размером в 1 микрон, три года назад в Штатах была запущена программа по графену; тогда они анонсировали производство 6-дюймовой пластины в течение 3-х лет. Я очень смеялся по этому поводу, а они взяли и сделали. А в этом году «Самсунг» уже сделал графен размером метр на метр. Этого тоже никто не ожидал. Вернее, не ожидали, что это будет сделано настолько быстро! Если следить за экспериментами каждую неделю, можно этот прогресс отследить. Но в целом это очень впечатляюще!
– Сейчас более чем активно обсуждается проект, в рамках которого осуществляются мероприятия по возвращению профессоров, уехавших из России. Предлагается давать им западные оклады и лаборатории. Вы бы приехали, если б Вас позвали?
– Зачем надо звать обратно именно российских ученых? Звать надо лучших. Если среди них есть российские, то надо приглашать именно их. Если вы хотите лучшую науку, то надо звать лучших людей. Если вы переиначите свой тезис как приглашать лучших ученых из-за рубежа и давать им западные оклады, то это будет замечательная программа.
– Вы бы согласились работать в России по такой схеме?
– Я бы согласился работать во многих странах. Если бы интеграция России в мировую науку произошла, я бы рассмотрел подобное предложение. В данный момент российская наука почему-то несколько изолирована. Придите в нашу лабораторию – там в студенческой комнате сидят человек двенадцать, и все они разной национальности. Это прекрасно. Это помогает нам набирать команду действительно лучших людей. Надо, чтобы и Россия к этому пришла. Тогда будет, что предложить Западу и что взять оттуда.
Детство, отрочество, юность
– Константин, разрешите задать несколько личных вопросов о различных моментах вашей биографии. Удивило, как Вас называют – профессор Костя Новоселов. Почему это так?
– Мои техники мою фамилию до сих пор произнести не могут, хотя я работаю с ними 8 лет. А Константин – это для них совсем непроизносимо. А Костей меня звали в детстве, друзья и в институте, и мне кажется, что это нормальное русское имя. Я публикуюсь под этим именем, все мои коллеги знают как Костю. У нас и без того сложная тема по физике. Зачем еще усложнять жизнь сложным именем?
– Ваша зачетка была изучена с таким вниманием, буквально под микроскопом. И оказывается, что по английскому у вас была тройка. Сейчас вы прекрасно говорите на английском. Каким образом Вам это удалось?
– Если Вы приедете сюда, в Англию, Вы начнете разговаривать. Деваться некуда. У нас на Физтехе были очень замечательные учителя, они очень старались, но у английского не было большого практического применения, достаточно было читать статьи. Но когда окунетесь в научную среду, то все, что вы учили в институте, сразу всплывает, и неизбежно начинаешь говорить на английском хорошо.
– То есть Вы не учили специально английский, а освоили его на месте?
– Да.
– Признайтесь, в детстве Вы мечтали о Нобелевской премии?
– Большинство ребят, которые идут на Физтех, скорее всего о ней мечтают. Я всерьез мечтал о Нобелевской премии. Думаю, что все физики о ней мечтали. Как всякий рядовой мечтает стать генералом, так и я мечтал. Все ребята, с которыми я учился, об этом тоже мечтали.
– Но большинство ваших сокурсников больше не занимаются наукой, пришлось деньги зарабатывать и семьи содержать.
– Да, времена были трудные, когда мы учились. Нам приходилось и деньги зарабатывать, и бизнесом заниматься параллельно с учебой. Но в какой-то момент я решил, что бизнес приносит недостаточно удовлетворения, и я решил заниматься только наукой.
– Я слышала от Ваших товарищей по институту, что Вам приходилось много подрабатывать.
– Я очень много подрабатывал! (говорит очень эмоционально).
– Сейчас не приходится этого делать?
– Сейчас, слава Богу, нет, и времени на это нет.
– Возможно, вы хотели передать Физтеху, студентам, преподавателям какие-то пожелания?
– Я твердо знаю, что Физтех – это лучший институт страны и никогда в этом не сомневался. И хотел бы чтобы все ребята этим гордились, и это помнили. У нас были замечательные преподаватели, сейчас если начну перечислять, я кого-то обязательно забуду. К примеру, матанализ нам преподавал Шабунин Михаил Иванович. Он еще на Физтехе?
– Да, работает.
– Иванов Андрей Олегович, Семерик – просто чудесный преподаватель по физике, Коршунов. Коршунов, конечно, поставил планку для меня очень высокую. На первом же экзамене (письменная физика) мне поставили двойку. Мне пришлось идти на аппеляцию, где я «довел» до четверки, и на устном довел до пятерки. Это, конечно, был для меня шок небольшой, и было полезно для дальнейшей учебы. Я даже боюсь сейчас всех перечислять, потому что было в мои годы много самых лучших преподавателей. Я им благодарен очень. То образование, которые я получил, оно все для меня сделало.
– Над чем Вы сейчас работаете?
– К сожалению, в двух словах я не смогу описать те эксперименты, над которым работаю. Я пытаюсь создать некие устойчивые состояния в графеновых структурах. Я бы очень хотел приехать на Физтех рассказать о графене. Я готов даже приехать и в «двойке» рассказать обо всем этом.
– «Двойка» еще стоит, так что это возможно…
– Осталось найти время и приехать.
– Бываете ли Вы в России?
– Бываю раз в год, к сожалению. Я очень надеюсь заехать и рассказать о графене, я был бы очень рад рассказать об этом физтехам.
– Было бы прекрасно, если бы Вы приехали. Вас здесь бы носили на руках, думаю. Огромное спасибо за интервью.
Интервью подготовила Татьяна СОКОЛОВА
Відповіді
2010.11.14 | thinker
Re: Костя Новосьолов
Normalnyj paren, ponimajet czto otkuda i zaczem, pobolsze by takikh fizikow!