09/24/2011 | Леонид ТАРИН 2000.net.ua №38 (574) 23 - 29 сентября 2011

http://2000.net.ua/2000/aspekty/obrazovanie/75594

Одновременно и согласованно необходимо реформировать высшее образование и науку в Украине

Вынесенный в заголовок тезис созрел у меня достаточно давно, а вот еще один, как мне кажется, критически важный, хотя и, на первый взгляд, слегка парадоксальный, выкристаллизовался по прочтении статьи члена-корреспондента НАНУ В. Мазура «Хочу гордиться украинскими образованием и наукой» в номере «2000» от 2.09.2011 г.

Я формулирую этот тезис так: в реформировании науки и высшей школы ни Национальная академия наук, ни прочие национальные академии не должны играть главенствующую и руководящую роль — соответствующие реформаторские решения по сути своей должны быть политическими, приближая структуру и организацию науки и высшей школы в Украине к лучшим современным образцам и, в частности, возвращая нашим национальным академиям их первоначальную роль — авторитетных общественных независимых организаций ученых.

Как же выглядит сегодня на мировой карте Украина с точки зрения состояния высшего образования и науки?

В опубликованном на днях свежем рейтинге QS World University Rankings среди 300 лучших университетов мира нет ни одного украинского (не было их там и в прошлом году, хотя заявки от государства подавались), зато есть университеты Ливана, Индонезии, Таиланда, Мексики и других стран, которые трудно отнести к лидерам научно-технического прогресса.

Нет наших университетов и среди 500 лучших вузов мира, представленных в авторитетном рейтинге Института высшего образования Шанхайского университета Цзяо Тун (Jiao Tong).

На карте успешных научных городов в области физики, химии и психологии (авторы: Лутц Борманн из Научного общества Макса Планка в Мюнхене и Лоэт Лейдесдорф из Амстердамского университета) одним из худших городов по физике оказался Киев (на пару с Москвой, которая еще и худшая по химии).

Наверное, излишне напоминать, что отечественные наука и образование не вырастили пока ни одного лауреата Нобелевской или Филдсовской (приравниваемой в области математики к Нобелевской) премии

И вряд ли такая отнюдь не оптимистическая ситуация в украинской научно-образовательной сфере сложилась лишь из-за недостаточного финансирования. Главная причина, на мой взгляд, именно в архаичной организации науки и высшей школы, унаследованной со времен Советского Союза и тщательно оберегаемой нынешней академически-бюрократической элитой, которая в основной массе обретается в насиженных креслах с тех самых времен.

Одним из негативных последствий описанного положения является недостаточное развитие науки в высшей школе, что и предопределяет в конечном счете непопадание отечественных университетов в мировые рейтинги. Можно с уверенностью прогнозировать отсутствие в них наших вузов и в дальнейшем, если продолжится такое, в значительной степени «раздельное», существование академической науки и высшей школы.

На сегодняшний день Национальная академия наук при своем не совсем ясном (на фоне государственного финансирования) «самоуправляемом» статусе является таким себе «мини-министерством» науки, руководство которого в лице президиума распределяет (разумеется, «с учетом интересов» институтов, представляемых членами президиума) реальные бюджетные ассигнования. А в упомянутой статье фактически предлагается легализовать и усилить эту «министерскую» функцию, наделив НАНУ еще и полномочиями ВАКа по защите диссертаций (о котором — отдельный разговор), а также присоединив к ней Госагентство по вопросам науки, инноваций и информатизации и отделив от Министерства образования.

Иными словами, все сводится к очередной попытке как можно более полного «огосударствления» науки в русле приснопамятного советского подхода: мол, сосредоточим всю науку в одних, государственных руках, усилим государственный статус НАНУ, повысим требования к диссертациям, на всякий случай избавим науку от опеки Минобразования — и выйдем на передовые рубежи научно-технологического развития.

Разумеется, вполне ожидаемый рецепт от члена-корреспондента академии, функционеры которой получают ощутимую (по местным меркам) академическую надбавку за свое звание (чего нет во всем мире, за исключением нескольких постсоветских стран), благодаря своему статусу имеют влияние на распределение бюджетных «научных» денег и зачастую одновременно входят в состав нескольких ученых советов, редколлегий научных журналов, важных комиссий и т. п., а потому не испытывают особого желания лишиться всех этих бонусов в случае действительно глубокого преобразования научной сферы в Украине по, условно говоря, западному (европейско-американскому) образцу.

Не в последнюю очередь именно поэтому из уст академиков и членов-корреспондентов национальных академий, а также приближенных к ним кругов научной бюрократии мы слышим пророчества о «национальной катастрофе» в случае «штурма НАНУ», а также постоянные напоминания о «потенциале» украинской науки и ее достижениях.

К достижениям обычно относят ракето- и авиастроение, иногда добавляя электросварку и монокристаллы, как бы забывая, что украинские и ракетостроение, и авиапромышленность, и электросварка развивались благодаря потребностям и заботам военно-промышленного комплекса СССР, а не фундаментальной науки и академии наук. О «потенциале» же науки красноречиво свидетельствует тот факт, что средний возраст доктора наук приближается к 60 годам, а кандидата — превышает 50, и это притом что, по мнению исследователей научной деятельности, наибольшая творческая активность ученого ограничивается возрастом 30—35 лет. Большой опыт почтенных ученых необходим для обучения и становления начинающих научных работников, тогда как при определении новейших, неординарных направлений поиска может оказаться и тормозом.

А у нас НАНУ в целом и отдельными ее институтами руководит ареопаг в возрасте далеко за 70 во главе с 92-летним президентом Б. Патоном (при всем к нему глубочайшем уважении и с наилучшими пожеланиями по случаю близящегося 93-летия). Короче говоря, к украинской науке без сомнений приложим вывод, сделанный недавно агентством Thomson Reuters о российской науке: она находится в упадке

Важно осознавать: не выведя украинскую науку на восходящую траекторию развития, мы не увидим наших университетов в списках лучших, какие бы новые редакции закона «О высшем образовании» ни принимались. Представленная министром образования и науки Д. Табачником редакция этого закона, как известно, не получила однозначного одобрения профильного комитета Верховной Рады. И дело не в студенческих и преподавательских протестах, вызванных законопроектом, и даже не в достаточно аргументированной критике со стороны коллектива Киево-Могилянской академии, а в отсутствии стратегии развития интеллектуального базиса общества, адекватной современному миру и соответствующей оправдавшим себя в передовых странах подходам, которая должна быть положена в его основу.

Судя по всему, основная идея авторов новой редакции состоит в нахождении некоего компромисса между советскими традициями образования и требованиями Болонского процесса. Фактически искомый компромисс выражается в довольно формальном согласовании существующей постсоветской системы образовательных уровней с классической европейской. Точнее, в противовес прозрачной трехцикловой системе «бакалавр — магистр — доктор философии» предлагается установить пятицикловую, в которой бакалавру предшествует неизвестный в мировой практике «младший специалист», а завершает «образовательную пирамиду» «ученый высшей категории (так и хочется добавить — СССР) — доктор наук».

Любопытно, что даже последовательная в своей критике проекта Киево-Могилянская академия не возражает против степени «доктор наук», предлагая лишь несколько облегчить ее получение (по-видимому, даже прогрессивным экспертам НаУКМА не хочется «обесценить» обретенные тяжким трудом звания).

Но давайте посмотрим на факты. В упомянутом рейтинге QS в первой десятке — восемь университетов США, где наивысшей научной степенью является именно доктор философии (PhD). Большинство лауреатов Нобелевской премии — также американцы, то есть скромные PhD. Кстати, и среди почетных (зарубежных) академиков НАНУ есть эти самые PhD, соответствующие в нашей квалификации кандидату наук. Вот только наш, украинский кандидат наук не может стать членом НАНУ, пока не защитит докторскую диссертацию. Ну а как кандидат наук может стать лауреатом Нобелевской премии, продемонстрировали бывшие российские, а ныне британские физики в 2010 г.

И уж совсем притчей во языцех стало стремление наших «слуг народа» и высших чиновников госаппарата обзавестись именно высшей, докторской степенью — чаще в области гуманитарных наук вроде политологии, украиноведения, истории или даже экономики, поскольку написание соответствующих диссертаций, как правило, не предполагает проведения технически сложных (да и вообще каких-либо), дорогостоящих и длительных экспериментальных исследований с использованием высокоточной приборной базы (кстати, украинское приборостроение, по экспертным оценкам, уже приказало долго жить), дорогих реактивов и т. п.

Всем известно, как, кем и за какие суммы в подобных случаях пишутся диссертации — в результате число докторов среди правящей элиты зашкаливает, академики от экономики оказываются в правительстве, а страна деградирует и политически, и экономически.

Да, есть в некоторых европейских странах звания, аналогичные нашему «доктору наук», например Dr.habil. — «хабилитированный доктор». Однако это звание не считается отдельной научной степенью, а лишь чем-то вроде дополнительной квалификации в рамках «доктора философии» и присваивается ученому конкретным университетом не за диссертацию, а скорее за заслуги перед этим университетом в научной деятельности, причем отдельно и пожизненно не оплачивается. Так почему бы Украине, регулярно заявляющей устами своих президентов о неизменности европейского выбора, не воспользоваться примером прибалтийских сестер по СССР — Латвии, Литвы и Эстонии, которые, переходя на трехцикловую систему высшего образования (т. е. без «доктора наук»), своим «советским» докторам наук автоматически присвоили звание Dr.habil. (причем в Латвии с 2001 г. и это звание получить уже нельзя)?

Вопрос о количестве циклов в образовании для Украины хотя и не главный, но все же, мне кажется, в значительной мере определяет динамичность развития науки, степень привлекательности научно-образовательной карьеры для молодых людей, адекватность оплаты труда реальным научным, трудовым достижениям (в противоположность действующей ныне системе доплат за научные и академические степени и звания).

А главным вопросом представляется скорейшая и теснейшая интеграция науки и высшего образования. И в этом деле худшей ошибкой, по-моему, было бы, оправдываясь «национальными особенностями» (которые в действительности — «советские», то есть принадлежат той системе и тому времени и не адекватны нынешнему), пытаться гальванизировать сегодняшние организационные отношения науки и высшей школы, игнорируя удачный опыт большинства развитых стран, где подавляющая часть научных исследований выполняется именно в университетах.

Страна может и должна пойти по этому пути, с одной стороны — сохранив имеющиеся научные школы высокого уровня, а с другой — сосредоточив свои скромные ресурсы на нескольких важнейших, приоритетных и перспективных научных направлениях (о необходимости чего часто говорят видные представители научной общественности).

Итак, последовательность и содержание реформ видятся следующим образом. На государственном уровне с привлечением авторитетных отечественных и международных экспертов определяются приоритетные научные направления, число которых, по разным оценкам, не превышает десяти.

На базе соответствующих институтов, выводимых из состава НАНУ, других предприятий и организаций образуются национальные научные центры по этим направлениям с прямым бюджетным финансированием. Например, Национальный центр ракетно-космических исследований, Национальный центр электросварки «Патоновский институт», Национальный центр хирургии сердца им. Амосова, Национальный центр биотехнологий и т. д. Прочие научные институты также выводятся из состава национальных академий и переходят (полностью или частично) в состав национальных университетов, так что значительная часть сотрудников этих институтов начинает заниматься педагогической работой, которая, между прочим, в разумных пределах способствует получению новых научных результатов.

Автоматически решается вечная проблема технического персонала (лаборантов, техников) для лабораторий, который формируется из числа студентов. Движимое и недвижимое имущество академических институтов автоматически передается в управление университетам, оставаясь по форме государственным, т. е. без права отчуждения или изменения предназначения.

Финансовые средства, предусмотренные бюджетом страны на научную деятельность, распределяются между сформированными национальными научными центрами и Государственным агентством по вопросам науки, инноваций и информатизации (или — специально образованным Национальным научным фондом), который в свою очередь выделяет их коллективам ученых и отдельным ученым через механизм государственных грантов на основе конкурса заявок и проектов.

НАНУ и другие национальные академии наук, таким образом, полностью освобождаются от управления научными институтами и организациями, выполняя в государстве и обществе экспертные функции, патронируя издание научных журналов, присуждая почетные премии за особо выдающиеся научные работы и т. п. и принимая в свой состав новых членов лишь за действительно высокие достижения, а не ввиду высокой государственной должности индивидуума.

Ликвидируются доплаты за все академические степени и звания. Научная степень лишь дает возможность занять определенную преподавательскую (уровня профессора) или исследовательскую (уровня заведующего отделом, лабораторией) должность в университете или во входящем в него институте с соответствующей оплатой труда. Преподаватели университетов получают право в качестве «творческого отпуска» раз в пять лет переходить в исследовательские подразделения университета для выполнения научной работы с целью повышения собственной квалификации, создания заделов для дипломных работ студентов, завершения научных проектов по государственным грантам.

При описанной реорганизации научно-образовательной сферы украинские университеты станут действительно исследовательскими и инновационными и у них появится шанс попасть-таки в мировые рейтинги лучших вузов мира.

Леонид ТАРИН
Данная статья вышла в выпуске №38 (574) 23 - 29 сентября 2011 г.