10/02/2001 | Славко

Подивився телемаратон "Бабин Яр" (1+1) - посивів… Виявляється то все наробили українці. А фільмик після того маратону - ще ліпше. От надибав на їхньому форумі гарну статейку:

Норман Финкельштейн

Индустрия Холокоста порождает антисемитизм
(впервые опубликованo в Зюддейче Цайтунг)
Центральный тезис моей новой книги заключается в том, что Холокост фактически стал индустрией. Действуя в согласии с правительством США, еврейские элиты эксплуатируют чудовищные страдания миллионов евреев, уничтоженных во Второй мировой войне, и тех немногих, кто выжил, в целях наживы и власти. Своей безжалостной эксплуатацией страданий еврейского народа, индустрия Холокоста способствует разжиганию антисемитизма и помогает отрицанию Холокоста.
Книга состоит из трех глав. В первой исследуется происхождение индустрии Холокоста. В послевоенные годы лидеры американских евреев замалчивали Холокост, стремясь ублажить правительство США, которое искало союзника в лице едва денацифицированной Германии.
После войны 1967 года Израиль стал ключевым союзником США. Элиты американского еврейства, которые до этого относились к Израилю довольно прохладно (опасаясь обвинений в "двойной лояльности"), раскрыли свои объятия еврейскому государству. Ведь теперь евреи стояли на переднем фронте защиты американских интересов против арабских орд. Соответственно, поддержка Израиля облегчала ассимиляцию евреев в США. Представляя себя естественным посредником между правительством США и его "стратегическим союзником" на Ближнем Востоке, еврейские элиты также могли получить доступ к центрам власти в США. Чтобы защитить себя от критики, эти элиты "вспомнили" устроенный нацистами Холокост. Получив определенную идеологическую обработку, последний оказался мощным оружием.
Во второй главе я подвергаю критике центральные догмы идеологии Холокоста. А именно, 1) что Холокост представляет собой совершенно уникальное явление и 2) что он явился предельным выражением вечной и иррациональной ненависти гоев к евреям.
Главный пропагандист доктрины "уникальности" Эли Визель. Книга состоит из трех глав. В первой исследуется происхождение индустрии Холокоста. Для Визеля Холокост "ведет в тьму", "отрицает все объяснения", "его невозможно ни понять, ни описать", и т.п. Такой подход только затемняет дело, а не проясняет его. Но доктрина "уникальности", несмотря на свою интеллектуальную ограниченность и нравственную ущербность (страдания жертв-неевреев "не идут ни в какое сравнение"), сохраняет свое влияние, благодаря политической полезности. Уникальное страдание требует уникальных привилегий.
Как гласит еще одна догма Холокоста о "вечной ненависти гоев", уничтожение евреев во время Второй мировой войны соответствовало желанию всех гоев, будь то активных участников или пассивных соучастников. Усилия Даниеля Голдхагена найти историческое докaзательство этой догме в его книге "Добровольные палачи Гитлера" в научном смысле оказались несостоятельны. Но, как и доктрина "уникальности", эта догма доказала свою политическую полезность. Например, американская писательница Цинтия Озик не раздумывая опровергает критиков Израиля готовым ответом: "Мир хочет уничтожить евреев... мир всегда желал их уничтожения". В действительности этот догмат имеет своей целью оправдать вседозволенность: если гои предрасположены к уничтожению евреев, то евреи имеют полное право защищать себя любыми средствами. Осуждая так называемый "урок Холокоста", якобы свидетельствующий о вечной ненависти гоев, уважаемый израильский ученый Боас Эврон замечает, что в этом случае мы имеем дело с "сознательным распространением паранойи... Это умонастроение... заранее оправдывает бесчеловечное обращение с неевреями, потому что господствующая мифология утверждает, что "все народы сотрудничали с нацистами в уничтожении евреев", и поэтому евреям все дозволено в их отношениях с другими народами".
Идеология Холокоста губительно сказывается на науке. Возьмем, например, книгу Гунтера Леви Преследования цыган нацистами. Она была опубликована издательством Оксфордского университета и получила похвалу от историка Холокоста Сола Фридлендера за "великое сострадание". Так вот, главный тезис этой книги состоит в том, что цыгане пострадали не так, как евреи. Более того, они даже не испытали геноцида во время Второй мировой войны. Леви рассуждает следующим образом. Цыгане безжалостно уничтожались зондеркомандами, как и евреи. Но только потому, что их подозревали в шпионаже. Как и евреев, цыган депортировали в Освенцим, но только для того, чтобы "избавиться, но не уничтожить их". Как и евреев, цыган душили в газовых камерах Челмно, но только потому, что они были заражены тифом. Большинство из оставшихся цыган были стерилизованы, как и евреи, но только для того, "чтобы предотвратить порчу "германской крови"." Нетрудно представить себе, какой была бы реакция публики и ученых кругов, если цыган в книге Леви заменить на евреев.
В последней главе моей книги расследуется вопрос о материальной компенсации. Я утверждаю, что индустрия Холокоста виновна в "двойном грабеже": незаконном использовании денег, полученных от европейских правительств, а также средств от действительных жертв нацистских преследований. Даже официальная история Еврейской конференции по искам признает, что эта организация использовала не по назначению выплаты немецкого правительства жертвам Холокоста. Во время недавних переговоров по рабскому труду, Конференция представила невообразимо раздутые цифры о числе еще живущих евреев-жертв рабского труда. Преувеличивая число выживших, Конференция уменьшает число погибших евреев и тем самым ведет к радикальной ревизии нашего понимания нацистского Холокоста. И действительно, цифры, которые использует Конференция, скандально близки аргументам ревизионистов Холокоста. "Если каждый, кто выдает себя за жертву Холокоста, действительно является таковым", восклицала моя мать (бывшая узница концлагеря), "то кого же тогда убил Гитлер?"
Почти все обвинения, которые индустрия Холокоста выдвинула против швейцарских банков, были либо фальшивыми, либо чудовищно лицемерными. В докладе Комитета Волькера опровергается обвинение щвейцарских банков в систематическом недопущении жертв Холокоста или их наследников к их счетам, как и обвинение в систематичком уничтожении банковских книг в целях их сокрытия. Наиболее важным достижением моей книги было установление того факта, что, наряду со Швейцарией, США служили основным местом, куда переводились средства евреев до начала и во время Второй мировой войны. Возникает естественный вопрос: что случилось с невостребованными счетами периода Холокоста в американских банках? Во время слушаний по швейцарским банкам в Конгрессе, один эксперт, Сеймор Рубин из Американского университета, был вызван в качестве свидетеля. Рубин сделал вывод, что положение дел со счетами жертв Холокоста в американских банках хуже, чем в швейцарских. "Соединенные Штаты сделали очень мало, чтобы найти наследников невостребованных счетов в США и признали таких счетов только на полмиллиона долларов по сравнению с 32 миллионами, признанными швейцарскими банками еще до начала работы Комитета Волькера".
Нью-Йорк Таймс посвятила целую страницу зверской, полной личных оскорблений рецензии на мою книгу. Но эта газета даже не упомянула о моем скандальном разоблачении швейцарской аферы. Индустрия Холокоста потребовала окончательного соглашения с швейцарскими банкирами еще до того, как Комитет Волькера закончил свою работу, под предлогом того, что "живущие в нужде жертвы Холокоста умирают каждый день". Но как только в августе 1998 года швейцарцы согласились выплатить 1,25 миллиарда долларов, от этой спешки не осталось и следа. С тех пор прошло два года, но ни одного цента швейцарских денег не попало в руки действительных истцов.
Индустрия Холокоста умалила моральное значение мученичества еврейского народа. Уже только поэтому эта индустрия заслуживает общественного осуждения. Многие благонамеренные немцы беспокоятся, что моя книга может способствовать возбуждению антисемитизма. Я уважаю и полностью разделяю эту тревогу. Отрицать подобную опасность было бы неискренне с моей стороны. Но любой моральный акт всегда влечет за собой и нежелательные, непреднамеренные последствия. Решение действовать или воздержаться от действия должно основываться на рассуждении и доброй воле. Основным фактором в росте антисемитизма является безжалостная и бездумная тактика индустрии Холокоста. Во время переговоров по рабскому труду, я в частном порядле встретился с одним из членов немецкой делегации, человеком безупречной моральной репутации. В течение нескольких часов он защищал Конференцию по искам с таким же жаром, с каким я осуждал ее. Но уже направляясь к входу, он обернулся и сказал: "Буду откровенен с вами. С нашей стороны мы все чувствуем как будто нас шантажируют". Подозреваю, что многие порядочные немцы чувствуют тоже самое, и вполне обоснованно. Можно предположить, что многие честные швейцарцы испытывают то же чувство. И нетрудно догадаться, что думают в Восточной Европе о притязаниях индустрии Холокоста на собственность убитых евреев, на ее требования ускорить выселение людей с недвижимости, которую она считает своей.
Между прочим, в то времям, как еврейские организации США потребовали мирового бойкота нового правительства Австрии, Стюарт Эйзенштат, заместитель министра финансов США и главный дипломат индустрии Холокоста, вступил в переговоры по возмещению с этим самым австрийским правительством и затем воздал ему похвалы за "пример лидерства для всей Европы в том, как можно примириться со своим прошлым и залечить раны даже много десятилетий спустя".
Цель моей книги - способствовать открытой и давно необходимой дискуссии по индустрии Холокоста. Если эту проблему продолжать прятать под покровом "политической корректности", рана будет только загнивать. Те, кто наживается на Холокосте, должны быть названы и осуждены.
Наконец, я убежден, что нацистский Холокост необходимо изучать. Но это невозможно, пока существует индустрия Холокоста. Историческое исследование предполагает сравнительный метод. И разве можно извлечь какой-либо моральный урок, если следовать догме, которая сводит нацистский Холокост к манихейской борьбе между гоями и евреями? Догматизм идеологии Холокоста делает невозможным понять индивидуальное и историческое измерения нацизма. В своей книге я стараюсь выразить то, что я получил от своих родителей. Их главный урок: мы всегда должны сравнивать. Придумать моральные различия между "нашим" страданием и "их" - это насмешка над моралью. "Не сравнивай", - это мантра шантажистов от морали.