Владимир ОСТРОВ.
Мост инженера Патона. (Почти документальная повесть.)
Сегодня на КПП «Гидропарк» дежурили поляки.
«Плохо» - подумал старик, нащупывая в кармане паспорт. Уж лучше бы венгры или немцы - эти хотя бы по-украински почти не говорят. Но, по крайней мере, не англичане: не стоило лишний раз блистать перед ними своим canadian english.
Вряд ли его кто-нибудь узнает после двух пластических операций… но те, с кем он сейчас собирается встретится, что-то всё-таки пронюхали. Что же они, интересно, могут ему предъявить?
Поезд уже давно остановился, но не спешил открывать двери. И немногочисленные пассажиры не торопились к выходу. А когда створки дверей с привычным шипением раздвинулись, оказалось, что два выхода из четырёх перегорожены высокими железными барьерами с надписями «Hydropark» и «WUSF».
Те же четыре латинские буквы имелись на рукавах форменных курток у двух парней, зашедших в вагон через неперегороженную дверь. Ещё там были яркие красно-белые польские флажки. Парни деловито осмотрели вагон и подошли к ближайшему пассажиру - молодому человеку в длинном пальто и с большим чёрным «дипломатом».
Беглый взгляд на документы и содержимое «дипломата», по-видимому, полностью удовлетворил проверяющих. Они произнесли «Дякую» и занялись следующим пассажиром.
Досмотр проходил без эксцессов. Старик успокоился.
Его очередь подошла буквально через минуту. А сама процедура продолжалась и того меньше. Вещей он с собой не имел, сравнение паспортной фотографии с оригиналом длилось чуть больше секунды. Старику даже не пришлось ничего говорить. Только проверяющие по очереди поблагодарили его, улыбнулись и даже козырнули.
В других вагонах, видимо, не обошлось без проблем: на платформу в сопровождении одного из солдат вышла обычного, хоть и немного обиженного, вида женщина средних лет. «Наверное, ехала к родственникам и забыла документы» - сделал предположение старик. А может, везла чего неположенного в своей объёмистой матерчатой хозяйственной сумке?..
В конце концов последний проверяющий покинул поезд. С шипением захлопнулись двери. Поезд постоял ещё примерно полминуты, дал короткий гудок и медленно двинулся в восточном направлении.
…Серая стена деревьев, чуть припорошенных снегом, оборвалась. Голубые вагоны въехали на мост.
Там, где раньше была лодочная станция, покачивались на тёмной воде два лёгких пограничных катера. Такие же, только под красно-голубыми флагами, виднелись невдалеке - в устье Русановского канала. Там, за мостом, начиналась другая страна, другая жизнь… Другой мир.
В который уже раз Украину поделили… Только теперь линия раздела пролегла через самое её сердце.
* * *
…Отопление уже давно не работало. Угля добывалось всё меньше, а импортировать его было не за что. Подходили к концу запасы мазута, догорали последние ТВЭЛы на атомных электростанциях. Российский газ, за который уже давно никто не собирался платить, не спасал ситуации - да и нужно ли было кому-нибудь её спасать?
Поэтому и газ тоже перекрыли.
И тогда погас свет.
Он и раньше-то горел не очень регулярно. Но крупные города старались всё-таки отключать пореже. И когда посреди зимы наступила полная темнота, когда намертво остановились промышленность и транспорт - люди инстинктивно потянулись к тёплым и уютным трёхэтажным дачкам в пригородах. Эти люди уже не боялись вооружённой охраны. Им действительно было нечего терять.
Многие, впрочем, нашли себе занятие и в пределах города. Они успешно громили коммерческие ларьки и рынки, толпы людей, вооружённых топорами и лопатами, среди бела дня сминали охрану офисов и банков. Иногда из толпы раздавались выстрелы; часто прицельные. Кто руководил этими толпами, кто дал им оружие - такой вопрос тогда даже не поднимался. Те, кто по долгу службы должны были этим заняться, предпочитали наблюдать за ситуацией отстранённо. Издалека.
А крестьяне по сёлам прятали в далёкие лесные погреба остатки зерна и муки, а взамен доставали ружья и обрезы, а иногда чего посолиднее. Воевали все против всех, и попытка задействовать армейские части не спасла положение: стратегические резервы дизельного топлива были кем-то благополучно украдены, а голодные и замёрзшие солдаты сами с радостью принимали участие в штурме особняков «новой знати». Нехорошо получилось.
Через несколько дней даже самые закоренелые оптимисты не могли охарактеризовать ситуацию иначе, как «неконтролируемая». По дорогам невозможно было проехать, разве что на танке, но и это не давало полной гарантии безопасности. Люди боялись просто выйти на улицу. Даже спутниковая связь работала с перебоями. Последний штрих к этой жуткой картине добавила снежная буря, бушевавшая больше суток и превратившая всю страну в непроходимую белую пустыню.
…На следующее утро после этого памятного метеорологического события охрана и администрация тайной резиденции Президента собралась у широко открытой двери кабинета их подопечного. Все шкафы и сейфы были открыты и пусты. В камине высилась горка лёгкого серого пепла. На письменном столе лежали три указа, подписанных Самим и датированных сегодняшним числом: о полугодовом моратории на выплату внешних и внутренних долгов, о введении на всей территории страны военного положения и комендантского часа, и о передаче всех президентских полномочий премьер-министру.
Самого президента больше никто никогда не видел.
* * *
После моста поезд немного разогнался и вскоре уже тормозил на станции «Левобережная». Здесь его тоже встречали люди в форме - и было их значительно больше, чем польских пограничников. И форма у них была другая: полушубки защитного цвета и подзабытые уже шапки-ушанки с эмблемами в виде двухголового орла.
За окном вагона, под мостом, на котором находилась станция, протекала жизнь - на первый взгляд ничем не отличающаяся от только что виденной на другом берегу. Более внимательный взгляд сразу улавливал различия: другие номера машин, значительно меньше надписей латиницей, и почти полное отсутствие таковых на украинском языке. Резко бросалось в глаза присутствие военных: если на правом берегу о нём напоминали редкие патрули да немецкие вояки, хохочущие в пивных на Подоле, то здесь в поле зрения постоянно присутствовал не в меру агрессивный защитный цвет.
…Солдаты в ушанках закончили проверку выходящих пассажиров и сами зашли в вагон. У этих на рукавах было нашито «ССВУ», а сверху - бело-сине-красный флажок. Старику показалось, что у двоих солдат цвета на флажке расположены как-то необычно; потом он вспомнил, что, кроме русских и белорусов, Восточный Киев «контролирует» ещё сербский батальон. Казахстан, после присоединения к Евразийской Конфедерации, тоже выделил две «стабилизационных роты». Одну отправили в Крым, вторую… кажется, в степной Энергодар.
На этот раз проверяющих было уже не двое, а шестеро, и внимания пассажирам они уделяли гораздо больше. Так что своей очереди старику пришлось дожидаться дольше, чем во время первой проверки.
Наконец к нему подошли два русских пограничника.
- Паспорт, пожалуйста. - Старший по званию, с двумя лычками поперёк зелёных погон, требовательно протянул руку.
Старик подал свой паспорт, открытый на первой странице. Сержант сразу начал внимательно рассматривать фотографию, почти не поднимая взгляда на лицо старика.
Тем временем вопросы задавал второй проверяющий.
- Откуда едете?
«Ну и вопросы у них» - подумал старик и переспросил:
- То есть… из какой страны?
- Ну да, то есть - подтвердил солдат.
- Из Канады. - Чего уж тут непонятного…
- А куда?
- В восточную Украину.
- Не в «восточную», а в Республику Украину. - В голосе пограничника скользнуло раздражение. - А куда именно?
- На Лесное кладбище. - Эту легенду старику придумали те, кто непременно хотели встретиться с ним в Восточном Киеве.
- У Вас там… родственники? - Солдат понимающе смотрел на проверяемого.
- Дядя.
Сержант между тем закончил изучение паспорта и тоже решил задать вопрос:
- Как фамилия?
- Дяди? - Старик чуть не поперхнулся от неожиданности.
- Дяди. - Сержант был сама невозмутимость.
- Ну… так же. Кравченко.
Данные его «родственника» тоже сообщили старику желающие увидеться с ним на левом берегу. Похоже, пограничника они удовлетворили. Он сразу сменил тон на более мирный:
- Дорогу найдёте?
- Не забыл ещё. - Старик позволил себе усмехнуться.
- Надолго едете?
- Вечером вернусь. - Так ему, по крайней мере, обещали…
- Сколько у Вас денег?
- Тысяча рублей, триста гривень, семьдесят долларов.
…Сержант не стал просить показать кошелёк. Он открыл паспорт на странице с визой, широким жестом влепил туда бордовую печать и отдал старику. Не поблагодарил, но козырнул. И вслед за своим помощником устремился к выходу: все остальные проверяющие уже покинули вагон.
Вместо них зашли первые «левобережные» пассажиры. Несмотря на то, что две линии киевского метро имели на левом берегу всего по четыре станции, использовались они довольно интенсивно.
«Обережно, двері зачиняються. Наступна станція - Дарниця.»
Поезд снова пришёл в движение. Старик облегчённо вздохнул - хоть и понимал, что главная часть его непонятной миссии ещё впереди.
* * *
Примеру Президента последовали многие. Те, кто не имел счетов в зарубежных банках, набивали чемоданы наличными долларами. Те, кто не успел на самолёт (самолёты тоже вскорости перестали летать), заливали в баки «джипов» и «мерседесов» последний бензин и устремлялись в направлении ближайшей границы. Некоторым удавалось до неё доехать. А некоторым - даже пересечь…
Премьер, к чести своей, был одним из немногих, не ударившихся в бега. Правда, даже обладая всей полнотой власти, смог он очень немногое. Начал он с привычных монетарных методов, объявив о введении свободного курса гривни - но вскоре обнаружил, что главной национальной валютой вместо гривни и даже доллара стали бензин, хлеб и тёплая одежда. Выше всего, как и следовало ожидать, котировались спирт и огнестрельное оружие.
Поэтому следующей мерой стала отправка последних подчиняющихся правительству армейских частей и Национальной гвардии на охрану оставшихся в живых бензоколонок и складов горючего. Охране платили бензином и соляркой. Взвода и роты, бравшие под охрану сёла и посёлки, получали в качестве платы мясо и картошку. Вдруг оказалось, что в стране ещё «есть что есть», да и топить тоже можно не только дровами. Но наполнять картошкой фактически несуществующий госбюджет смысла уже не имело.
Да это и не спасло бы тополя на бульваре Шевченко. После безуспешной попытки взять под контроль ситуацию в крупных городах и.о. Президента обратился за помощью к международному сообществу.
Чего от него с самого начала и ожидали.
* * *
Станции в поездах, идуших каждые сорок минут с правого берега на левый, объявляли по-украински на всём маршруте. Переименовывать их (в очередной раз!) не стали. Даже Черниговскую - несмотря на то, что Чернигов тоже оказался «на другом берегу».
«Станція Лісова. Кінцева. Вихід до примістських електропоїздів. Звільніть, будь ласка, ваґони.»
Возле станции метро, на месте бывшей автостоянки, вовсю кипело строительство нового вокзала. На два пути уже прибывали электрички бахмачского направления. Старик вспомнил, сколько разговоров и споров было в своё время вокруг второго киевского вокзала, сколько денег и материалов благополучно исчезло «под шумок». Неужели действительно нужно было разделить этот несчастный город, чтобы потом, по частям, постепенно приводить его в порядок?..
Пройдя вдоль путей до автомобильной развязки, старик углубился в лес.
Он подумал, что в другое время такая прогулка по свежему снегу принесла бы ему только удовольствие - да ещё в сопровождении жены, внуков, парочки телохранителей… Насколько он помнил, в этом живописном месте прогуляться ему так и не пришлось. Теперь он шёл навстречу полной неизвестности.
Несколько раз старик оглядывался, но, насколько он мог заметить, за ним никто не шёл.
В очередной раз оглянувшись, он повернулся, чтобы идти дальше… и прямо перед собой, метрах в десяти, увидел человека в форме русского десантника, но без погон. Человек повелительным жестом поднял руку ладонью вперёд. И заговорил по-украински.
- Стійте, пане Кравченко. Ми Вас впізнали. Тут і порозмовляємо.
Во второй руке «десантника» имелся сложенный вдвое лист бумаги. Он развернул его, подошёл к старику почти вплотную и внимательно посмотрел ему в глаза. Потом ещё раз заглянул в лист бумаги.
- Все сходиться. Ми не помилились - сказал незнакомец удовлетворённо и протянул бумагу старику.
Это была сделанная на хорошем принтере чёрно-белая распечатка сильно увеличенной радужной оболочки глаза.
Старик тоже перешёл на украинский.
- Звідки це у вас?
- Яка вже різниця? Маємо те, що маємо. Треба було уважніше витирати свої дані з різних ідентифікаторів. Але це ще не все.
- А що - все? - Старик понял, что разговор предстоит серьёзный.
- Ви, пане Кравченко. Ви, звичайно, своєчасно втекли і добре сховалися - але в Україні у Вас лишилися родичі, а свій ґенетичний матеріал Ви не зміните при всьому своєму бажанні. Вам не треба було сюди приїздити… Але, з другого боку, і в Канаді ми б колись Вас дістали.
- Хто це - «ви»?
- Ми - якщо Ви ще не зрозуміли - це конспіративно-підривна, радикально-терористична, а також національно-патріотична орґанізація «Єдина Україна». А особисто я в ній настільки невизначна персона, що навіть не бачу необхідності називати своє ім’я.
Нет, этот человек, судя по всему, действительно не шутил.
- І що ваша організація хоче від мене? - Старик не пытался подражать твёрдому «ґ» в речи собеседника.
- Тільки одну невелику послугу. Як тільки Ви з нею вправитесь, отримаєте всі документи, які ми змогли про Вас розкопати, і можете бути вільним.
- Це шантаж?
- Це - звичайна ділова догода. Ми б могли Вам просто заплатити, але потім вирішили, що грошима Вас не здивуєш, і взагалі - якось воно низько було б з нашого боку пропонувати Вам гроші, та ще за таку дрібницю, яку Ви маєте зробити.
- А що, як я відмовлюся? - Старик не сомневался, что и на этот случай у «организации» имеется план действий. Но спросить не мешало.
- Тоді ми проводимо Вас до найближчого КПП і здамо прикордонникам. Разом з усім, що на Вас маємо. Втім… Ви ще можете вибрати, на якому березі Вам краще здаватись.
«Что ж, у них действительно всё продумано…» Старик минуту помолчал, потом сказал как можно более равнодушным тоном:
- Добре. Я можу дізнатись, що ви від мене бажаєте?
- Неодмінно. Тільки не від мене. Виходьте, пане поручику.
«У них ещё и звания присваивают…»
В лесу, недалеко от тропинки, зашевелился снег, открывая неприметную ложбинку с лежащим в ней человеком в кожаной куртке. Старик вдруг понял, что где-то из такой же ложбинки на него обязательно смотрит оптический прицел… может, даже не один.
«Серьёзные ребята. Такие, правда, и в Канаде достанут.»
Человек в кожаной куртке между тем подходил к старику. Он был безоружен… по крайней мере, на первый взгляд.
- Можете называть меня Виктор. Пойдёмте, продолжим нашу прогулку.
Виктор двинулся вперёд по тропинке, старик пошёл рядом. «Десантник» следовал за ними - в некотором отдалении.
* * *
Обращение было передано утром, а вскоре после полудня свежерасчищенная полоса аэропорта «Киев» приняла спецрейс из Варшавы. Спецрейс выгрузил пять тонн гуманитарной помощи и два десятка хорошо вооружённых наблюдателей ОБСЕ, и взял на борт четырёх делегатов международного совещания по проблеме стабилизации ситуации на Украине.
Впрочем, с этими делегатами никто не совещался. Они в основном наблюдали за перепалкой между представителями Российско-Белорусского союза и верховного командования НАТО, в которую изредка вмешивались министры стран ЕС. Самый главный вопрос - из-за которого, собственно, всё и затевалось - был решён в первый же день: будущая Восточная Украина понесёт весь груз долгов перед Россией и странами СНГ, а Западная, соответственно, будет расплачиваться с МВФ и западными кредиторами. Мелкие неувязки касались границы двух Украин.
В сфере действия российских, или «восточноукраинских», стабилизационных сил однозначно оказывался Крым с остатками Черноморского флота, и значительная часть Левобережья Днепра. Представителям Запада удалось выторговать находящиеся на левом берегу части городов Днепропетровск и Запорожье; значительным достижением был контроль над Черниговом и частью Черниговской области к западу от рек Десна, Снов и железной дороги Гомель-Бахмач. Взамен «восточные» получали участок правого берега возле Кременчуга (с городами Крюков и Светловодск) и средства на строительство железной дороги и автотрассы в обход Запорожья.
А Киев пришлось поделить.
* * *
- Со мной можете по-русски - сразу уточнил Виктор. - Мы как-никак «единые». - Он улыбнулся.
Старик пытался угадать, сколько ему лет. Невысокий полноватый мужчина. Смуглое, обветренное лицо. Тёмные глаза, короткие усы. Чуть хриплый голос.
Воспользовавшись паузой, старик спросил:
- Но как же вы меня всё-таки нашли?
- Чистая логика - продолжал улыбаться Виктор. - Достаточно было взглянуть на Ваши поступки с точки зрения Вашего же коммунистического прошлого.
- И что же вы увидели в моём прошлом?
- И не только в Вашем. Общая закономерность была такая: достигнув определённого уровня, каждый нормальный член Ка Пэ эС эС начинал стелить себе соломку в какой-нибудь достаточно далёкой стране. На случай падения коммунизма, наверное - ведь кто лучше самих коммунистов мог знать о том, что их власть рано или поздно рухнет? Нам оставалось только предположить, когда этой стадии достигли Вы, и передать эту информацию нашим бразильским и канадским друзьям.
- Ну, знаете… По-моему, не так уж мало людей эмигрировало…
- В то время - очень мало. Так что найти Вас оказалось легче, чем Вы даже себе представляете. И ещё несколько весьма интересных особ… Ими мы тоже когда-нибудь займёмся. Вас, кстати, подвела фамилия. Мы так и предполагали, что нужно искать нечто благозвучное и распространённое.
Старик поморщился. Ему, действительно, предлагали в своё время…
- Предположим, - старик решил, что слышал достаточно, - вы действительно неплохо поработали. Потратили кучу времени и средств, так ведь? А теперь скажите мне - к чему это всё?
Виктор, казалось, был доволен таким поворотом разговора.
- Ну что ж, тогда - к делу. Наверное, Вы уже поняли, что контора у нас солидная, занимается не только тем, что листовочки по заборам расклеивает, да и на это невинное занятие требуются, как Вы сами только что заметили, время и средства. Не буду распространяться, где мы эти средства добываем - эти методы Вам должны быть слишком хорошо знакомы по Вашей, так сказать, прошлой жизни. Впрочем, от добровольных пожертвований мы тоже не отказываемся. Суть не в этом. У наших правобережных товарищей сложилась, назовём это так, напряжённая финансовая ситуация. А мы имеем возможность им помочь. К сожалению, по вполне естественным причинам воспользоваться услугами банковского денежного перевода не получается. Поэтому придётся платить наличными. И повезёте их Вы. Я понятно объясняю?
- Не совсем. Вы ещё не сказали, как здесь относятся к людям, везущим через границу мешок с деньгами.
Собеседника это замечание откровенно развеселило.
- Ну что Вы, в самом деле… Речь, конечно, идёт о приличной сумме - но, поверьте мне, в стодолларовых купюрах, аккуратно уложенных, она прекрасно помещается в дне и крышке средних размеров чемодана.
- И я, значит, повезу на правый берег этот чемодан?
- Конечно, под моим личным присмотром.
Старику такая перспектива явно не понравилась.
- Ну, допустим… Но почему для этого не годится, - он выразительно кивнул через плечо, - кто-нибудь из ваших людей?
- Ещё раз поймите, - терпеливо объяснял Виктор, - сумма в чемодане будет вполне приличная. Когда имеешь дело с такими деньгами, лучше лишний раз перестраховаться. А Ваше благородное происхождение даёт достаточно гарантий того, что Вы не наделаете глупостей сверх необходимого.
Это звучало логично.
- Кроме того, - продолжил Виктор, - к обладателям канадского паспорта местные погранцы обычно вежливы. Да и возраст Ваш позволяет надеяться на некоторое снисхождение… Вам ведь и по новому паспорту, насколько я знаю, больше шестидесяти?
«И всё-то они знают…»
Старик склонялся к мысли, что, действительно, проще будет согласиться на их условия - риск небольшой, конечно, оставался, но ведь быть Президентом - тоже рискованное занятие. Зато появлялась возможность разделаться с мелкими, но неприятными «призраками прошлого»… если этот Виктор его не обманывает.
Но в любом случае старику не оставалось ничего иного кроме как сформулировать своё согласие.
- И как конкретно будет выглядеть эта… операция?
- Ну что ж, - задумчиво вздохнул Виктор, - настало время от сути перейти к форме. Не беспокойтесь - всё действительно очень просто. Мы вручаем Вам билет на поезд «Киев-Варшава». Он отправляется через два часа. Такси и чемодан тоже уже приготовлены. На случай излишнего любопытства пограничников Ваша новая легенда такова: перед отъездом решили навестить знакомых на левом берегу. Фамилия - Гребенюк. - Для большего правдоподобия Виктор назвал адрес.
Старик повторил.
- В чемодане - продолжил Виктор - будут лежать все документы, характеризующие Вашу персону. На правом берегу Вы их забираете, а нам отдаёте чемодан. По-моему, всё просто. Можете задавать вопросы.
- Только один. Что, если в эти документы заглянут пограничники?
- Они будут запечатаны в конверт как письмо, которое Вы должны передать канадским родственникам этих самых Гребенюков. А чужие письма, как Вы понимаете, читать нехорошо.
Старик ещё минуту размышлял.
Виктор прервал его раздумья:
- Значит, Вы согласны?
- Я так понимаю, выбор у меня небольшой… - Всё сказанное звучало достаточно связно. Похоже, эта операция действительно долго планировалась и хорошо готовилась - может быть, просто на случай таких вот затруднений. Интересно, сколько же на самом деле денег в этом чемодане?
Но этого вопроса старик не задал. Он только медленно кивнул.
- Вот и славно, - обрадовался Виктор. - А мы уж боялись, что придётся познакомить с Вами пограничников. Повторите на всякий случай Вашу легенду.
…Через несколько минут лес начал редеть, между деревьями стали видны белые стены жилых девятиэтажек. «Что ж… - подумал старик - всё обернулось не так уж плохо.»
Если, конечно, Виктор действительно сказал ему всё.
* * *
Через час после подписания протоколов первые подразделения «стабилизационных сил» вошли на территорию Закарпатской области - наименее пострадавшей от всех природных и «неприродных» бедствий. Во многих населённых пунктах их встречали если не как «освободителей», то по крайней мере как родственников: контролировать Закарпатье предстояло частям венгерской армии.
Вскоре первые отряды Войска Польского пересекли границу Волынской области. Их сопровождала снегоуборочная техника и автоцистерны с «гуманитарным керосином». А потому сопротивления со стороны местных жителей также не последовало.
А утром девственный снег, засыпавший аэропорты Винницы, Николаева и Кировограда, вспахали шасси транспортных «Боингов». Им приходилось совершать посадки и в худших условиях - так что обошлось без происшествий. Из «Боингов» выскакивали тепло одетые и хорошо вооружённые немецкие десантники, выкатывались бронетранспортёры, выгружались лёгкие вертолёты.
В устье Днепра встал на якорь турецкий броненосец. Американский линейный корабль вошёл в Чёрное море и взял курс на Одессу.
А со стороны Валуек, Льгова и Ростова вкатывались на украинскую землю танковые колонны под трёхцветным российским флагом. К полудню русские войска заняли Харьков, где было немедленно сформировано правительство «Республики Украина» и объявлено о присоединении этой самой республики к Российско-Белорусскому Союзу. Рабочим названием этого новообразованного конгломерата стало «Евразийское содружество».
…По специально выделенному воздушному коридору остатки 14-й Приднестровской армии перебрасывались в Крым. Всё шло в полном согласии с давно разработанными планами.
* * *
«Такси» оказалось светло-жёлтой «Волгой», снабжённой фонариком с шашечками. Её вид вызвал у старика откровенный приступ ностальгии. Вдруг стало ясно, кто её поведёт: Виктор в своей кожанке был просто неотделим от руля и зажигания. У машины были левобережные номера - ни она, ни водитель не могли вызывать ни малейших подозрений.
Чемодан лежал на заднем сидении. Добротный, светло-коричневый, из натуральной кожи. Внутри лежало несколько рубашек, свитер, пара брюк, несколько книг на английском и украинском языке. Для большего правдоподобия к ним были добавлены две бутылки водки, расписная шкатулочка и деревянная тарелочка - стандартный набор сувениров, привозимых американскими украинцами со своей исторической родины. Ничего интересного… В том числе и для пограничников.
Гораздо интереснее было содержимое конверта, которое Виктор продемонстрировал старику, прежде чем запечатать. Десяток довольно редких фотографий, непонятные таблицы генетической экспертизы, данные о родственниках по материнской линии. Имелась даже копия счёта от пластического хирурга. Сама по себе она ещё ничего не доказывала… кроме, может быть, того, что ребята действительно неплохо поработали. Но в любом случае такой набор документов лучше хранить в своём личном сейфе. Хотя… старик уже начал сомневаться, что в этом конверте - всё, что «на него» можно раскопать.
Приходилось верить обещаниям «Єдиної України».
После демонстрации Виктор вложил документы в конверт, смочил палец в снегу и заклеил клапан. Конверт был спрятан в чемодан, чемодан- заперт на оба замка и уложен в багажник.
После того, как старик устроился на заднем сидении, Виктор вручил ему билет на поезд и ключ от чемодана.
- На случай, если попросят открыть, - объяснил он.
Хоть это и так было понятно.
Виктор вёл машину уверенно и умело. Скорости не превышал - времени было ещё достаточно. Спальные окраины Восточного Киева словно и вправду спали - машин и пешеходов на улицах почти не попадалось. Старик подумал, что для операции выбрано не самое удачное время: лучше бы ближе к вечеру, когда движение на мостах будет интенсивнее, а пограничники - не так внимательны.
«Волга» обогнала красно-жёлтый двухвагонный трамвай и неожиданно выкатилась на Ленинградскую площадь, с некоторых пор прозванную в народе «Питерпляц» - аналогий с восточноберлинской Alexanderplatz было более чем достаточно. Здесь жизнь не замирала даже после полуночи - с тех пор, как был отменён комендантский час. Довольно густой поток машин двигался на запад по проспекту Воссоединения - его тоже не стали переименовывать, и сейчас это название звучало немного издевательски. Но этот поток перед самым мостом свернёт на Левобережное шоссе, и только некоторые счастливчики двинутся дальше, на правый берег. В их числе будет и «Волга» Виктора.
У «восточного» КПП было почти свободно - только пара легковушек и микроавтобус. Их проверка заняла примерно десять минут, после чего наступила очередь такси.
Въехав под рифлёный алюминиевый навес, Виктор улыбнулся подошедшему пограничнику - его здесь, похоже, хорошо знали.
- Кого везёшь? - подтвердил пограничник мысли старика.
- Одного канадца - небрежным тоном произнёс водитель.
Второй пограничник жестом попросил старика опустить стекло.
- Выйдите, пожалуйста, - произнёс он в образовавшуюся щель.
«Похоже, к канадцам они действительно вежливы…»
Виктор тоже вышел из машины и направился к багажнику.
Вид канадского паспорта с украинской визой пограничников полностью удовлетворил. Один привычным движением поставил в него печать, второй попросил старика открыть чемодан.
«Интересно, насколько толстое там двойное дно?» - думал старик, наблюдая, как проверяющий приподнимает стопку рубашек. Судя по всему, ничего подозрительного он не нашёл. Потом он взвесил на ладони конверт с документами и спросил:
- Письмо везёте?
- Письмо. - Старик внутренне напрягся.
- Родственникам?
- Родственникам… знакомых.
Пограничник кивнул и положил конверт на место. Повертел в руках напоследок бутылку «Столичной», положил её на место и захлопнул крышку. Старик для верности запер чемодан. Виктор закрыл багажник.
- Ну вот… - сказал он уже в машине. - Самое сложное позади.
«Волга» медленно ползла по старым, давно не использующимся трамвайным рельсам. Правобережный КПП находился прямо на мосту, в том месте, где он пересекает южный конец острова Гидропарк. Он назывался «КПП «Центральный»». Участок моста между восточным и западным пропускным пунктом считался нейтральной зоной, и по нему нельзя было ехать со скоростью больше сорока километров в час.
Старик оглянулся. На левом берегу проходил досмотр серый «опель» с двумя пассажирами, за ним дожидался большой трейлер, которые в последнее время было принято называть «камионами».
На «Центральном» было уже свободно - по крайней мере на северной стороне; с правого берега на другую половину КПП только что въехал большой жёлтый «Икарус» какого-то из маршрутов, курсирующих между восточной и западной частью города. «Волгу» поджидали два немца-«стабилизатора» и два украинских пограничника. И они, по многим признакам, видели эту машину и её водителя далеко не впервые.
Виктора даже не просили предъявить документы. Он вышел только для того, чтобы открыть и захлопнуть багажник. Содержимым чемодана никто не интересовался. Старику из такси выходить не пришлось - только протянуть паспорт через опущенное стекло.
Виктор, довольный, уселся за руль и взялся за ключ зажигания: явно в расчёте на более долгую проверку он заглушил мотор.
Который теперь не хотел запускаться.
Повозившись минуту со стартёром, он снова вышел, сказал пограничникам пару слов по-немецки и открыл капот. Один из украинцев с озадаченным видом взялся ему помогать. Похоже, случилось что-то серьёзное… и, как всегда, в самый ответственный момент.
Нет, всех случайностей действительно не предусмотришь.
Между тем на КПП въехал серый «опель» с правобережными номерами, в котором сидели парень с девушкой. Виктор сказал проверяющим что-то по-немецки и подошёл к парню.
Старик прислушался к разговору.
- …До стоянки. Я там возьму ему другую машину - и сразу назад. Скажите сразу, сколько.
Водитель «опеля» пожал плечами.
- Садитесь. Какие проблемы…
Пока старик вылезал из такси, Виктор открывал багажник.
«Вот она какая, «Єдина Україна»… - думал старик, забрасывая чемодан на заднее сиденье «опеля» и устраиваясь рядом. - Вежливы, образованны, отчаянны, изобретательны. И вправду ведь - могло бы получиться большое, сильное, богатое европейское государство… Только никто этого не хотел. И меньше всего - сами украинцы.»
Виктор тем временем открыл другую дверь и тоже плюхнулся на заднее сиденье. «Опель» завёлся с полуоборота.
Через полминуты он проехал полицейский пост на развязке у моста и лихо тормознул на стоянке такси. Парень-водитель отмахнулся от пятидолларовой бумажки. Виктор поблагодарил его и тут же бросился к ближайшей машине, прихватив чемодан старика.
Тому ничего не оставалось, как последовать за ним.
И снова чемодан лежал на заднем сидении. И Виктор, захлопнув дверь за стариком, сел на переднее - рядом с водителем.
- Выдубичи - бросил он ему… хотя у старика сложилось впечатление, что водитель и сам прекрасно знает, куда ехать.
Машина рванулась с места, пересекла бульвар Дружбы Народов (ещё одно несуразное название…) и спустилась на Днепровское шоссе. Старик хотел потребовать объяснений, но, посмотрев на Виктора, понял, что на этот раз их не дождётся.
Виктор тем временем производил странные операции. Он снял свою кожаную куртку и расстелил её на коленях. Потом аккуратно отодрал с макушки большой клок чёрный волос, искусно прикрывающий лысину. Так же безжалостно он расстался с усами. В довершение всего он расстегнул рубашку, вытащил широкий пояс, имитировавший полноту, завернул всё это хозяйство в куртку и положил на пол. Ещё полминуты Виктор не разгибался, и старик сообразил: переобувается.
Закончив этот маскарад, человек на переднем сидении (на Виктора он уже совершенно не был похож!) повелительно сказал таксисту:
- Останови здесь.
И добавил, повернувшись:
- Выходите, мой Президент.
Старик, ошеломлённый, подчинился, чуть не забыв заветный чемодан.
Как только они вышли, машина сорвалась с места и умчалась на юг по Днепровскому шоссе.
- Что всё это значит? - наконец-то спросил старик
- Приехали - улыбнулся сопровождающий. - Кстати, это тоже Ваше. - Он запустил руку под свитер и достал из нагрудного кармана рубашки две трёхдюймовых дискеты.
Старик тупо рассматривал подарок. Должно быть, здесь информации не меньше, чем в конверте. «И всё-то они продумали…»
- Почему мы вышли здесь? - Это был самый логичный вопрос, который в данный момент приходил в голову.
- А чем моему Президенту не нравится это место? - Это тоже был логичный вопрос.
- Вы же хотели довезти меня до вокзала…
- Ах, да… - опомнился собеседник. - Сейчас поймаю Вам такси.
Старик понимал всё меньше.
- А… Вы? - спросил он, глядя на чемодан.
- А я останусь посмотреть фейерверк.
- Какой фейерверк?
Ответа не последовало. Собеседник задумчиво смотрел в сторону моста - туда, где осталась его верная «Волга».
От КПП «Центр» как раз отъехал городской автобус. Навстречу, с левого берега, уже въезжал на мост грузовик. Теперь «Волга» стояла под рифлёным навесом в гордом одиночестве.
…А через секунду она расцвела огромным огненным цветком. Его яркие лепестки начисто слизнули с моста все конструкции КПП, превратив их в брызги раскалённого металла. Коричневый «форд», приближавшийся к нейтральной зоне с правого берега, взрывная волна приподняла в воздух и бросила на ограждение, а городской «Икарус» оставила без стёкол и развернула поперёк трамвайных путей. Взрыв был достаточно силён даже для такой мощной конструкции, как первый в мире цельносварной мост имени инженера Патона. Похоже, была повреждена опора: один пролёт моста медленно терял горизонтальность.
Но, несмотря на свою силу, взрыв был на удивление тихий. С места, где стоял старик, он был слышен как несильный удар грома - несколько машин, ехавших по шоссе на север, остановились только потому, что водители заметили вспышку. Не нужно было быть экспертом, чтобы понять: поработали профессионалы.
Старик с трудом оторвал взгляд от горящих обломков, падающих в Днепр, и посмотрел на своего непонятного сопровождающего. Тот наблюдал фейерверк со спокойным равнодушным видом.
Мост Патона взорвали впервые за время его существования… И надо сказать, весьма успешно.
* * *
В общем и целом население обеих новых Украин быстро смирилось с участью «контролируемых». Фактически все получили то, «за что голосовали»: восток - «обновлённый союз», русский язык в качестве государственного, а для полного счастья - рубль; запад, в свою очередь, довольствовался «регулируемым рынком» и смутными, но светлыми перспективами участия в европейских и трансатлантических структурах.
«Республика Украина» по полной программе вошла в таможенный союз с Россией (точнее, «Содружеством»), а просто Украина, оставшаяся на западном берегу Днепра, потихоньку начала вводить частную собственность на землю. К следующей зиме Европейскому Союзу пришлось понемногу применять экономические меры для ограничения экспорта сельскохозяйственной продукции с Правобережья - но по крайней мере в городах и сёлах не отключали электроэнергию в неурочное время, и граждане всё больше доверяли банкам свои медленно накапливающиеся денежные сбережения. Экс-премьера торжественно избрали новым Президентом, а в николаевской бухте началось строительство новой базы Военно-Морского Флота Украины.
Граждане восточной Украины могли свободно ездить на западную половину по внутренним паспортам, граждане Российской Федерации и других участников Содружества - по заграничным, но без визы. Остальные страны не стали менять своё отношение к какой-то из Украин: с кем были безвизовые отношения - с теми они и остались. Для неискушённого наблюдателя самым главным нововведением стали блок-посты на днепровских плотинах и в пригородах Запорожья.
На самом же деле больше всех выиграли Запад и Восток - те, которые с большой буквы. Они наконец-то поделили Европу, расширив сферы своего влияния на континенте до логического предела. Каждый из них получил почти задаром огромный кусок территории с прекрасным климатом, бесценными природными ресурсами и трудолюбивым, покорным народом. А пригород Варшавы Констанчин вошёл в историю как «Ялта двадцать первого века»…
Но не все были безоговорочно довольны сложившимся status quo, не весь народ оказался таким покорным, как от него требовалось. В Сумской и Полтавской области взорвалось несколько русских танков, горели цистерны с горючим. Авария воинского эшелона на станции Воронежская тоже не была случайным стечением обстоятельств. Виновных найти не удалось - несмотря на то, что для этого русскому «спецназу» пришлось организовывать десант в западную часть Черниговской области (немецкая администрация Чернигова ограничилась выражением недовольства). Звучали выстрелы и на правом берегу: несколько неприятных моментов пришлось пережить польскому контингенту, контролировавшему Львовскую область. В этом районе поляков постепенно заменили англичанами.
К осени «недовольство оккупантами» опустилось на уровень надписей на стенах, и «контингенты» уже собирались вздохнуть с облегчением - но в начале ноября в печально уже известной Черниговской области был сожжён российский КПП. На его почерневших обломках неизвестной рукой был нарисован знак, названный каким-то остроумным журналистом «четырёхзубый тризуб».
Так впервые заявила о себе организация «Єдина Україна».
* * *
- Зачем?.. - Голос старика дрожал. Бедняга явно тяжело переваривал новость, что пять минут назад он сидел на бомбе.
- Да, мой Президент? - с иезуитским спокойствием отозвался Виктор… или как его на самом деле зовут?
- Зачем вы это сделали? - Старик попытался придать голосу былую твёрдость.
- Чтобы напомнить о себе, мой Президент. И о всех, кто недоволен результатами Вашей деятельности на посту Президента Украины.
- А что, для этого нету других способов? - У старика явно не хватало сил достойно реагировать на издевательства.
- Другие способы всем давно приелись, - усмехнулся Виктор, - и в первую очередь - нам. А остальные на них предпочитают не обращать внимания. Ну, повесили бы мы сотню листовок. Подбили бы сотню сонных конторских служащих на демонстрацию… дорого и неэффективно. Я вот думаю так: те, кто взял на себя смелость распоряжаться нашей судьбой, должны за это платить. Причём постоянно и дорого.
Старик минуту обдумывал услышанное.
- А зачем вы заплели в это дело меня?
- Ну это же очевидно, мой Президент. Вы же были первым и самым главным нашим Верховным Распорядителем. И цену за это мы с вас затребовали достаточно скромную.
- Затребовали?.. - Старик испуганно оглянулся.
- Ну мы же выполнили свои обещания! Все материалы о вашей идентичности лежат в чемодане. Если ещё кто-нибудь что-нибудь на эту тему раскопает - мы уже за это ответственности нести не можем. Мой Президент сделал своё дело и с чистой совестью может уходить.
- Куда? - Старик продолжал беспомощно оглядываться.
- Ну, тут я вам много не посоветую. Во-первых - Вы можете вернуться к себе в гостиницу. Я думаю, там в вестибюле уже выставлен усиленный наряд полиции. Вариант - я проведу Вас до метро «Выдубичи», Вы вытащите из чемодана папку с документами и заявите пограничникам, что Вы - экс-президент Украины; только подождите, пока я уеду подальше. Второй путь, менее оптимальный: Вы пользуетесь нашим, то есть своим, билетом, едете на вокзал - я даже поймаю Вам такси - и пытаетесь покинуть страну. Я бы всё-таки порекомендовал первый способ.
- А что, существует ещё третий? - почти равнодушно спросил старик.
- Третий и самый простой. Вы можете прямо с этого тротуара броситься под проходящий автобус, или вон с того моста - на рельсы: минут через пять пройдёт поезд на Москву. Только не оборвите контактный провод. Можете на рельсы не бросаться, а вон там выйти на насыпь и бежать в направлении железнодорожного моста. Подстрелят почти наверняка… может, даже не насмерть. С этим способом я Вам ничем помочь не могу: пистолет на задание не брал. Да и не люблю я стрелять в людей.
Старик с минуту обдумывал услышанное.
- Так это и есть… моя плата?
- Да, мой Президент. И пусть нас попробуют обвинить в негуманности.- Сопровождающий расплылся в улыбке.
- И кто же это придумал мне… такое наказание?
- Я, мой Президент. - Улыбка Виктора с трудом помещалась на лице. - По-моему, весьма символично: сбежавший президент Украины с грохотом ставит последнюю точку в её разделении.
- А почему именно Вы?..
Самые интересные ответы люди получают обычно на самые глупые вопросы.
- Всю жизнь, - Виктор вещал, глядя на горящие пролёты моста Патона, и на лицо его теперь лучше было не смотреть, - всю свою жизнь я хотел убежать. Я страшно завидовал тем, кому это удавалось, но самого меня преследовали неудачи. Я пытался убежать из армии - меня посадили в тюрьму. Из тюрьмы я тоже пытался убежать, и, может быть - к счастью, неудачно. Когда я вышел из тюрьмы, то понял, что страна, в которой я имел несчастье родиться, мало чем от этой самой тюрьмы отличается, более того - всё больше на неё становится похожа. Я попытался убежать из страны. Снова неудачно. Хотел уже плюнуть на всё, заныкаться в каком-нибудь глухом селе - но тут пришло время, когда побежали все. И тут выяснилось: в нашей семья я, наверное, самый везучий.
Мой отец пытался выехать в Белоруссию, ещё когда это можно было сделать на машине. Машину сожгли недалеко от границы - я только недавно об этом узнал, и могу только догадываться, кто это сделал. Мать успела выскочить - её тут же пристрелили. Труп нашли, когда сошёл снег. По некоторым признакам, она ещё долго жила… она замёрзла, её бросили на морозе, слышите? - Виктор говорил не глядя на старика, не поднимая голоса… Это производило впечатление.
- Моей сестре удалось добраться до Львова. Но границы были уже закрыты - вот делов наделал мой Президент, правда? Там было много таких беглецов. Они собрались большой толпой и пошли - прямо на шлагбаумы. По ним начали стрелять - наши, поляки, неважно… Убили немногих. Мою сестру - в числе первых. Рассказывать дальше?
Старик покачал головой, но Виктор этого словно не заметил.
- Моя жена, когда всё началось, была у родителей в Олевске. Её тоже нашли только весной. Ей проломили череп, изнасиловав предварительно. Не знаю, как и зачем она приехала в Киев. Может быть, пыталась найти меня. Двоюродный брат… впрочем, это уже дальние родственники. Надеюсь, после такого рассказа, мой Президент, Вы не сочтёте наше обращение слишком жестоким?
Старик снова покачал головой. Он усиленно решал, что ему теперь предпринять.
Ловушка была простой, как всё гениальное, и изощрённой одновременно. Ему милостиво даровали жизнь - но какую жизнь?.. Он ещё имел право выбрать вид казни и того, кто его будет казнить. Оставалась, правда, ещё небольшая надежда на гуманизм демократического общества… Может быть, тюрьмы в западной Украине действительно приблизились к мировым стандартам?
Виктор, похоже, прекрасно знал его мысли.
- Так что? Провести Вас до метро?
- Не надо… Я сам. - Старик поднял голову и последний раз посмотрел в лицо собеседнику. Тот улыбался - но глаза его искрились ненавистью.
«Хорошо, что он не взял пистолет».
Виктор неожиданно престал улыбаться.
- Тогда я пошёл. Удачи, мой Президент.
«А ведь он действительно желает мне удачи…»
Минуту старик смотрел в спину своему палачу. Тот удалялся быстрым шагом, он не боялся ни полиции, ни пограничников, ни бандитов, ни своего Президента. Он выполнил свой долг - так, как его понимал. Теперь ему, наверное, было холодно - шофёрская куртка осталась в машине…
Раздался скрип вагонных тормозов - к платформе бывшей станции «Ботаническая» подъезжал поезд «Кишинёв-Москва». На платформе его уже ждали русские пограничники. Поезд, наверное, задержат. О беспрецедентном террористическом акте, несомненно, знал уже весь Киев - и «правый», и «левый».
«Выскочить на рельсы… и бежать…»
Старик посмотрел на оставленный ему чемодан, потом ещё раз бессильно оглянулся. Бежать было некуда.
Відповіді
2001.08.18 | Augusto
Re: оп, а это уже сурьёзно...
Владимир ОСТРОВ.Мост инженера Патона. (Почти документальная повесть.)
Сегодня на КПП «Гидропарк» дежурили поляки.
«Плохо» - подумал старик, нащупывая в кармане паспорт. Уж лучше бы венгры или немцы - эти хотя бы по-украински почти не говорят. Но, по крайней мере, не англичане: не стоило лишний раз блистать перед ними своим canadian english.
Вряд ли его кто-нибудь узнает после двух пластических операций… но те, с кем он сейчас собирается встретится, что-то всё-таки пронюхали. Что же они, интересно, могут ему предъявить?
Поезд уже давно остановился, но не спешил открывать двери. И немногочисленные пассажиры не торопились к выходу. А когда створки дверей с привычным шипением раздвинулись, оказалось, что два выхода из четырёх перегорожены высокими железными барьерами с надписями «Hydropark» и «WUSF».
Те же четыре латинские буквы имелись на рукавах форменных курток у двух парней, зашедших в вагон через неперегороженную дверь. Ещё там были яркие красно-белые польские флажки. Парни деловито осмотрели вагон и подошли к ближайшему пассажиру - молодому человеку в длинном пальто и с большим чёрным «дипломатом».
Беглый взгляд на документы и содержимое «дипломата», по-видимому, полностью удовлетворил проверяющих. Они произнесли «Дякую» и занялись следующим пассажиром.
Досмотр проходил без эксцессов. Старик успокоился.
Его очередь подошла буквально через минуту. А сама процедура продолжалась и того меньше. Вещей он с собой не имел, сравнение паспортной фотографии с оригиналом длилось чуть больше секунды. Старику даже не пришлось ничего говорить. Только проверяющие по очереди поблагодарили его, улыбнулись и даже козырнули.
В других вагонах, видимо, не обошлось без проблем: на платформу в сопровождении одного из солдат вышла обычного, хоть и немного обиженного, вида женщина средних лет. «Наверное, ехала к родственникам и забыла документы» - сделал предположение старик. А может, везла чего неположенного в своей объёмистой матерчатой хозяйственной сумке?..
В конце концов последний проверяющий покинул поезд. С шипением захлопнулись двери. Поезд постоял ещё примерно полминуты, дал короткий гудок и медленно двинулся в восточном направлении.
…Серая стена деревьев, чуть припорошенных снегом, оборвалась. Голубые вагоны въехали на мост.
Там, где раньше была лодочная станция, покачивались на тёмной воде два лёгких пограничных катера. Такие же, только под красно-голубыми флагами, виднелись невдалеке - в устье Русановского канала. Там, за мостом, начиналась другая страна, другая жизнь… Другой мир.
В который уже раз Украину поделили… Только теперь линия раздела пролегла через самое её сердце.
* * *
…Отопление уже давно не работало. Угля добывалось всё меньше, а импортировать его было не за что. Подходили к концу запасы мазута, догорали последние ТВЭЛы на атомных электростанциях. Российский газ, за который уже давно никто не собирался платить, не спасал ситуации - да и нужно ли было кому-нибудь её спасать?
Поэтому и газ тоже перекрыли.
И тогда погас свет.
Он и раньше-то горел не очень регулярно. Но крупные города старались всё-таки отключать пореже. И когда посреди зимы наступила полная темнота, когда намертво остановились промышленность и транспорт - люди инстинктивно потянулись к тёплым и уютным трёхэтажным дачкам в пригородах. Эти люди уже не боялись вооружённой охраны. Им действительно было нечего терять.
Многие, впрочем, нашли себе занятие и в пределах города. Они успешно громили коммерческие ларьки и рынки, толпы людей, вооружённых топорами и лопатами, среди бела дня сминали охрану офисов и банков. Иногда из толпы раздавались выстрелы; часто прицельные. Кто руководил этими толпами, кто дал им оружие - такой вопрос тогда даже не поднимался. Те, кто по долгу службы должны были этим заняться, предпочитали наблюдать за ситуацией отстранённо. Издалека.
А крестьяне по сёлам прятали в далёкие лесные погреба остатки зерна и муки, а взамен доставали ружья и обрезы, а иногда чего посолиднее. Воевали все против всех, и попытка задействовать армейские части не спасла положение: стратегические резервы дизельного топлива были кем-то благополучно украдены, а голодные и замёрзшие солдаты сами с радостью принимали участие в штурме особняков «новой знати». Нехорошо получилось.
Через несколько дней даже самые закоренелые оптимисты не могли охарактеризовать ситуацию иначе, как «неконтролируемая». По дорогам невозможно было проехать, разве что на танке, но и это не давало полной гарантии безопасности. Люди боялись просто выйти на улицу. Даже спутниковая связь работала с перебоями. Последний штрих к этой жуткой картине добавила снежная буря, бушевавшая больше суток и превратившая всю страну в непроходимую белую пустыню.
…На следующее утро после этого памятного метеорологического события охрана и администрация тайной резиденции Президента собралась у широко открытой двери кабинета их подопечного. Все шкафы и сейфы были открыты и пусты. В камине высилась горка лёгкого серого пепла. На письменном столе лежали три указа, подписанных Самим и датированных сегодняшним числом: о полугодовом моратории на выплату внешних и внутренних долгов, о введении на всей территории страны военного положения и комендантского часа, и о передаче всех президентских полномочий премьер-министру.
Самого президента больше никто никогда не видел.
* * *
После моста поезд немного разогнался и вскоре уже тормозил на станции «Левобережная». Здесь его тоже встречали люди в форме - и было их значительно больше, чем польских пограничников. И форма у них была другая: полушубки защитного цвета и подзабытые уже шапки-ушанки с эмблемами в виде двухголового орла.
За окном вагона, под мостом, на котором находилась станция, протекала жизнь - на первый взгляд ничем не отличающаяся от только что виденной на другом берегу. Более внимательный взгляд сразу улавливал различия: другие номера машин, значительно меньше надписей латиницей, и почти полное отсутствие таковых на украинском языке. Резко бросалось в глаза присутствие военных: если на правом берегу о нём напоминали редкие патрули да немецкие вояки, хохочущие в пивных на Подоле, то здесь в поле зрения постоянно присутствовал не в меру агрессивный защитный цвет.
…Солдаты в ушанках закончили проверку выходящих пассажиров и сами зашли в вагон. У этих на рукавах было нашито «ССВУ», а сверху - бело-сине-красный флажок. Старику показалось, что у двоих солдат цвета на флажке расположены как-то необычно; потом он вспомнил, что, кроме русских и белорусов, Восточный Киев «контролирует» ещё сербский батальон. Казахстан, после присоединения к Евразийской Конфедерации, тоже выделил две «стабилизационных роты». Одну отправили в Крым, вторую… кажется, в степной Энергодар.
На этот раз проверяющих было уже не двое, а шестеро, и внимания пассажирам они уделяли гораздо больше. Так что своей очереди старику пришлось дожидаться дольше, чем во время первой проверки.
Наконец к нему подошли два русских пограничника.
- Паспорт, пожалуйста. - Старший по званию, с двумя лычками поперёк зелёных погон, требовательно протянул руку.
Старик подал свой паспорт, открытый на первой странице. Сержант сразу начал внимательно рассматривать фотографию, почти не поднимая взгляда на лицо старика.
Тем временем вопросы задавал второй проверяющий.
- Откуда едете?
«Ну и вопросы у них» - подумал старик и переспросил:
- То есть… из какой страны?
- Ну да, то есть - подтвердил солдат.
- Из Канады. - Чего уж тут непонятного…
- А куда?
- В восточную Украину.
- Не в «восточную», а в Республику Украину. - В голосе пограничника скользнуло раздражение. - А куда именно?
- На Лесное кладбище. - Эту легенду старику придумали те, кто непременно хотели встретиться с ним в Восточном Киеве.
- У Вас там… родственники? - Солдат понимающе смотрел на проверяемого.
- Дядя.
Сержант между тем закончил изучение паспорта и тоже решил задать вопрос:
- Как фамилия?
- Дяди? - Старик чуть не поперхнулся от неожиданности.
- Дяди. - Сержант был сама невозмутимость.
- Ну… так же. Кравченко.
Данные его «родственника» тоже сообщили старику желающие увидеться с ним на левом берегу. Похоже, пограничника они удовлетворили. Он сразу сменил тон на более мирный:
- Дорогу найдёте?
- Не забыл ещё. - Старик позволил себе усмехнуться.
- Надолго едете?
- Вечером вернусь. - Так ему, по крайней мере, обещали…
- Сколько у Вас денег?
- Тысяча рублей, триста гривень, семьдесят долларов.
…Сержант не стал просить показать кошелёк. Он открыл паспорт на странице с визой, широким жестом влепил туда бордовую печать и отдал старику. Не поблагодарил, но козырнул. И вслед за своим помощником устремился к выходу: все остальные проверяющие уже покинули вагон.
Вместо них зашли первые «левобережные» пассажиры. Несмотря на то, что две линии киевского метро имели на левом берегу всего по четыре станции, использовались они довольно интенсивно.
«Обережно, двері зачиняються. Наступна станція - Дарниця.»
Поезд снова пришёл в движение. Старик облегчённо вздохнул - хоть и понимал, что главная часть его непонятной миссии ещё впереди.
* * *
Примеру Президента последовали многие. Те, кто не имел счетов в зарубежных банках, набивали чемоданы наличными долларами. Те, кто не успел на самолёт (самолёты тоже вскорости перестали летать), заливали в баки «джипов» и «мерседесов» последний бензин и устремлялись в направлении ближайшей границы. Некоторым удавалось до неё доехать. А некоторым - даже пересечь…
Премьер, к чести своей, был одним из немногих, не ударившихся в бега. Правда, даже обладая всей полнотой власти, смог он очень немногое. Начал он с привычных монетарных методов, объявив о введении свободного курса гривни - но вскоре обнаружил, что главной национальной валютой вместо гривни и даже доллара стали бензин, хлеб и тёплая одежда. Выше всего, как и следовало ожидать, котировались спирт и огнестрельное оружие.
Поэтому следующей мерой стала отправка последних подчиняющихся правительству армейских частей и Национальной гвардии на охрану оставшихся в живых бензоколонок и складов горючего. Охране платили бензином и соляркой. Взвода и роты, бравшие под охрану сёла и посёлки, получали в качестве платы мясо и картошку. Вдруг оказалось, что в стране ещё «есть что есть», да и топить тоже можно не только дровами. Но наполнять картошкой фактически несуществующий госбюджет смысла уже не имело.
Да это и не спасло бы тополя на бульваре Шевченко. После безуспешной попытки взять под контроль ситуацию в крупных городах и.о. Президента обратился за помощью к международному сообществу.
Чего от него с самого начала и ожидали.
* * *
Станции в поездах, идуших каждые сорок минут с правого берега на левый, объявляли по-украински на всём маршруте. Переименовывать их (в очередной раз!) не стали. Даже Черниговскую - несмотря на то, что Чернигов тоже оказался «на другом берегу».
«Станція Лісова. Кінцева. Вихід до примістських електропоїздів. Звільніть, будь ласка, ваґони.»
Возле станции метро, на месте бывшей автостоянки, вовсю кипело строительство нового вокзала. На два пути уже прибывали электрички бахмачского направления. Старик вспомнил, сколько разговоров и споров было в своё время вокруг второго киевского вокзала, сколько денег и материалов благополучно исчезло «под шумок». Неужели действительно нужно было разделить этот несчастный город, чтобы потом, по частям, постепенно приводить его в порядок?..
Пройдя вдоль путей до автомобильной развязки, старик углубился в лес.
Он подумал, что в другое время такая прогулка по свежему снегу принесла бы ему только удовольствие - да ещё в сопровождении жены, внуков, парочки телохранителей… Насколько он помнил, в этом живописном месте прогуляться ему так и не пришлось. Теперь он шёл навстречу полной неизвестности.
Несколько раз старик оглядывался, но, насколько он мог заметить, за ним никто не шёл.
В очередной раз оглянувшись, он повернулся, чтобы идти дальше… и прямо перед собой, метрах в десяти, увидел человека в форме русского десантника, но без погон. Человек повелительным жестом поднял руку ладонью вперёд. И заговорил по-украински.
- Стійте, пане Кравченко. Ми Вас впізнали. Тут і порозмовляємо.
Во второй руке «десантника» имелся сложенный вдвое лист бумаги. Он развернул его, подошёл к старику почти вплотную и внимательно посмотрел ему в глаза. Потом ещё раз заглянул в лист бумаги.
- Все сходиться. Ми не помилились - сказал незнакомец удовлетворённо и протянул бумагу старику.
Это была сделанная на хорошем принтере чёрно-белая распечатка сильно увеличенной радужной оболочки глаза.
Старик тоже перешёл на украинский.
- Звідки це у вас?
- Яка вже різниця? Маємо те, що маємо. Треба було уважніше витирати свої дані з різних ідентифікаторів. Але це ще не все.
- А що - все? - Старик понял, что разговор предстоит серьёзный.
- Ви, пане Кравченко. Ви, звичайно, своєчасно втекли і добре сховалися - але в Україні у Вас лишилися родичі, а свій ґенетичний матеріал Ви не зміните при всьому своєму бажанні. Вам не треба було сюди приїздити… Але, з другого боку, і в Канаді ми б колись Вас дістали.
- Хто це - «ви»?
- Ми - якщо Ви ще не зрозуміли - це конспіративно-підривна, радикально-терористична, а також національно-патріотична орґанізація «Єдина Україна». А особисто я в ній настільки невизначна персона, що навіть не бачу необхідності називати своє ім’я.
Нет, этот человек, судя по всему, действительно не шутил.
- І що ваша організація хоче від мене? - Старик не пытался подражать твёрдому «ґ» в речи собеседника.
- Тільки одну невелику послугу. Як тільки Ви з нею вправитесь, отримаєте всі документи, які ми змогли про Вас розкопати, і можете бути вільним.
- Це шантаж?
- Це - звичайна ділова догода. Ми б могли Вам просто заплатити, але потім вирішили, що грошима Вас не здивуєш, і взагалі - якось воно низько було б з нашого боку пропонувати Вам гроші, та ще за таку дрібницю, яку Ви маєте зробити.
- А що, як я відмовлюся? - Старик не сомневался, что и на этот случай у «организации» имеется план действий. Но спросить не мешало.
- Тоді ми проводимо Вас до найближчого КПП і здамо прикордонникам. Разом з усім, що на Вас маємо. Втім… Ви ще можете вибрати, на якому березі Вам краще здаватись.
«Что ж, у них действительно всё продумано…» Старик минуту помолчал, потом сказал как можно более равнодушным тоном:
- Добре. Я можу дізнатись, що ви від мене бажаєте?
- Неодмінно. Тільки не від мене. Виходьте, пане поручику.
«У них ещё и звания присваивают…»
В лесу, недалеко от тропинки, зашевелился снег, открывая неприметную ложбинку с лежащим в ней человеком в кожаной куртке. Старик вдруг понял, что где-то из такой же ложбинки на него обязательно смотрит оптический прицел… может, даже не один.
«Серьёзные ребята. Такие, правда, и в Канаде достанут.»
Человек в кожаной куртке между тем подходил к старику. Он был безоружен… по крайней мере, на первый взгляд.
- Можете называть меня Виктор. Пойдёмте, продолжим нашу прогулку.
Виктор двинулся вперёд по тропинке, старик пошёл рядом. «Десантник» следовал за ними - в некотором отдалении.
* * *
Обращение было передано утром, а вскоре после полудня свежерасчищенная полоса аэропорта «Киев» приняла спецрейс из Варшавы. Спецрейс выгрузил пять тонн гуманитарной помощи и два десятка хорошо вооружённых наблюдателей ОБСЕ, и взял на борт четырёх делегатов международного совещания по проблеме стабилизации ситуации на Украине.
Впрочем, с этими делегатами никто не совещался. Они в основном наблюдали за перепалкой между представителями Российско-Белорусского союза и верховного командования НАТО, в которую изредка вмешивались министры стран ЕС. Самый главный вопрос - из-за которого, собственно, всё и затевалось - был решён в первый же день: будущая Восточная Украина понесёт весь груз долгов перед Россией и странами СНГ, а Западная, соответственно, будет расплачиваться с МВФ и западными кредиторами. Мелкие неувязки касались границы двух Украин.
В сфере действия российских, или «восточноукраинских», стабилизационных сил однозначно оказывался Крым с остатками Черноморского флота, и значительная часть Левобережья Днепра. Представителям Запада удалось выторговать находящиеся на левом берегу части городов Днепропетровск и Запорожье; значительным достижением был контроль над Черниговом и частью Черниговской области к западу от рек Десна, Снов и железной дороги Гомель-Бахмач. Взамен «восточные» получали участок правого берега возле Кременчуга (с городами Крюков и Светловодск) и средства на строительство железной дороги и автотрассы в обход Запорожья.
А Киев пришлось поделить.
* * *
- Со мной можете по-русски - сразу уточнил Виктор. - Мы как-никак «единые». - Он улыбнулся.
Старик пытался угадать, сколько ему лет. Невысокий полноватый мужчина. Смуглое, обветренное лицо. Тёмные глаза, короткие усы. Чуть хриплый голос.
Воспользовавшись паузой, старик спросил:
- Но как же вы меня всё-таки нашли?
- Чистая логика - продолжал улыбаться Виктор. - Достаточно было взглянуть на Ваши поступки с точки зрения Вашего же коммунистического прошлого.
- И что же вы увидели в моём прошлом?
- И не только в Вашем. Общая закономерность была такая: достигнув определённого уровня, каждый нормальный член Ка Пэ эС эС начинал стелить себе соломку в какой-нибудь достаточно далёкой стране. На случай падения коммунизма, наверное - ведь кто лучше самих коммунистов мог знать о том, что их власть рано или поздно рухнет? Нам оставалось только предположить, когда этой стадии достигли Вы, и передать эту информацию нашим бразильским и канадским друзьям.
- Ну, знаете… По-моему, не так уж мало людей эмигрировало…
- В то время - очень мало. Так что найти Вас оказалось легче, чем Вы даже себе представляете. И ещё несколько весьма интересных особ… Ими мы тоже когда-нибудь займёмся. Вас, кстати, подвела фамилия. Мы так и предполагали, что нужно искать нечто благозвучное и распространённое.
Старик поморщился. Ему, действительно, предлагали в своё время…
- Предположим, - старик решил, что слышал достаточно, - вы действительно неплохо поработали. Потратили кучу времени и средств, так ведь? А теперь скажите мне - к чему это всё?
Виктор, казалось, был доволен таким поворотом разговора.
- Ну что ж, тогда - к делу. Наверное, Вы уже поняли, что контора у нас солидная, занимается не только тем, что листовочки по заборам расклеивает, да и на это невинное занятие требуются, как Вы сами только что заметили, время и средства. Не буду распространяться, где мы эти средства добываем - эти методы Вам должны быть слишком хорошо знакомы по Вашей, так сказать, прошлой жизни. Впрочем, от добровольных пожертвований мы тоже не отказываемся. Суть не в этом. У наших правобережных товарищей сложилась, назовём это так, напряжённая финансовая ситуация. А мы имеем возможность им помочь. К сожалению, по вполне естественным причинам воспользоваться услугами банковского денежного перевода не получается. Поэтому придётся платить наличными. И повезёте их Вы. Я понятно объясняю?
- Не совсем. Вы ещё не сказали, как здесь относятся к людям, везущим через границу мешок с деньгами.
Собеседника это замечание откровенно развеселило.
- Ну что Вы, в самом деле… Речь, конечно, идёт о приличной сумме - но, поверьте мне, в стодолларовых купюрах, аккуратно уложенных, она прекрасно помещается в дне и крышке средних размеров чемодана.
- И я, значит, повезу на правый берег этот чемодан?
- Конечно, под моим личным присмотром.
Старику такая перспектива явно не понравилась.
- Ну, допустим… Но почему для этого не годится, - он выразительно кивнул через плечо, - кто-нибудь из ваших людей?
- Ещё раз поймите, - терпеливо объяснял Виктор, - сумма в чемодане будет вполне приличная. Когда имеешь дело с такими деньгами, лучше лишний раз перестраховаться. А Ваше благородное происхождение даёт достаточно гарантий того, что Вы не наделаете глупостей сверх необходимого.
Это звучало логично.
- Кроме того, - продолжил Виктор, - к обладателям канадского паспорта местные погранцы обычно вежливы. Да и возраст Ваш позволяет надеяться на некоторое снисхождение… Вам ведь и по новому паспорту, насколько я знаю, больше шестидесяти?
«И всё-то они знают…»
Старик склонялся к мысли, что, действительно, проще будет согласиться на их условия - риск небольшой, конечно, оставался, но ведь быть Президентом - тоже рискованное занятие. Зато появлялась возможность разделаться с мелкими, но неприятными «призраками прошлого»… если этот Виктор его не обманывает.
Но в любом случае старику не оставалось ничего иного кроме как сформулировать своё согласие.
- И как конкретно будет выглядеть эта… операция?
- Ну что ж, - задумчиво вздохнул Виктор, - настало время от сути перейти к форме. Не беспокойтесь - всё действительно очень просто. Мы вручаем Вам билет на поезд «Киев-Варшава». Он отправляется через два часа. Такси и чемодан тоже уже приготовлены. На случай излишнего любопытства пограничников Ваша новая легенда такова: перед отъездом решили навестить знакомых на левом берегу. Фамилия - Гребенюк. - Для большего правдоподобия Виктор назвал адрес.
Старик повторил.
- В чемодане - продолжил Виктор - будут лежать все документы, характеризующие Вашу персону. На правом берегу Вы их забираете, а нам отдаёте чемодан. По-моему, всё просто. Можете задавать вопросы.
- Только один. Что, если в эти документы заглянут пограничники?
- Они будут запечатаны в конверт как письмо, которое Вы должны передать канадским родственникам этих самых Гребенюков. А чужие письма, как Вы понимаете, читать нехорошо.
Старик ещё минуту размышлял.
Виктор прервал его раздумья:
- Значит, Вы согласны?
- Я так понимаю, выбор у меня небольшой… - Всё сказанное звучало достаточно связно. Похоже, эта операция действительно долго планировалась и хорошо готовилась - может быть, просто на случай таких вот затруднений. Интересно, сколько же на самом деле денег в этом чемодане?
Но этого вопроса старик не задал. Он только медленно кивнул.
- Вот и славно, - обрадовался Виктор. - А мы уж боялись, что придётся познакомить с Вами пограничников. Повторите на всякий случай Вашу легенду.
…Через несколько минут лес начал редеть, между деревьями стали видны белые стены жилых девятиэтажек. «Что ж… - подумал старик - всё обернулось не так уж плохо.»
Если, конечно, Виктор действительно сказал ему всё.
* * *
Через час после подписания протоколов первые подразделения «стабилизационных сил» вошли на территорию Закарпатской области - наименее пострадавшей от всех природных и «неприродных» бедствий. Во многих населённых пунктах их встречали если не как «освободителей», то по крайней мере как родственников: контролировать Закарпатье предстояло частям венгерской армии.
Вскоре первые отряды Войска Польского пересекли границу Волынской области. Их сопровождала снегоуборочная техника и автоцистерны с «гуманитарным керосином». А потому сопротивления со стороны местных жителей также не последовало.
А утром девственный снег, засыпавший аэропорты Винницы, Николаева и Кировограда, вспахали шасси транспортных «Боингов». Им приходилось совершать посадки и в худших условиях - так что обошлось без происшествий. Из «Боингов» выскакивали тепло одетые и хорошо вооружённые немецкие десантники, выкатывались бронетранспортёры, выгружались лёгкие вертолёты.
В устье Днепра встал на якорь турецкий броненосец. Американский линейный корабль вошёл в Чёрное море и взял курс на Одессу.
А со стороны Валуек, Льгова и Ростова вкатывались на украинскую землю танковые колонны под трёхцветным российским флагом. К полудню русские войска заняли Харьков, где было немедленно сформировано правительство «Республики Украина» и объявлено о присоединении этой самой республики к Российско-Белорусскому Союзу. Рабочим названием этого новообразованного конгломерата стало «Евразийское содружество».
…По специально выделенному воздушному коридору остатки 14-й Приднестровской армии перебрасывались в Крым. Всё шло в полном согласии с давно разработанными планами.
* * *
«Такси» оказалось светло-жёлтой «Волгой», снабжённой фонариком с шашечками. Её вид вызвал у старика откровенный приступ ностальгии. Вдруг стало ясно, кто её поведёт: Виктор в своей кожанке был просто неотделим от руля и зажигания. У машины были левобережные номера - ни она, ни водитель не могли вызывать ни малейших подозрений.
Чемодан лежал на заднем сидении. Добротный, светло-коричневый, из натуральной кожи. Внутри лежало несколько рубашек, свитер, пара брюк, несколько книг на английском и украинском языке. Для большего правдоподобия к ним были добавлены две бутылки водки, расписная шкатулочка и деревянная тарелочка - стандартный набор сувениров, привозимых американскими украинцами со своей исторической родины. Ничего интересного… В том числе и для пограничников.
Гораздо интереснее было содержимое конверта, которое Виктор продемонстрировал старику, прежде чем запечатать. Десяток довольно редких фотографий, непонятные таблицы генетической экспертизы, данные о родственниках по материнской линии. Имелась даже копия счёта от пластического хирурга. Сама по себе она ещё ничего не доказывала… кроме, может быть, того, что ребята действительно неплохо поработали. Но в любом случае такой набор документов лучше хранить в своём личном сейфе. Хотя… старик уже начал сомневаться, что в этом конверте - всё, что «на него» можно раскопать.
Приходилось верить обещаниям «Єдиної України».
После демонстрации Виктор вложил документы в конверт, смочил палец в снегу и заклеил клапан. Конверт был спрятан в чемодан, чемодан- заперт на оба замка и уложен в багажник.
После того, как старик устроился на заднем сидении, Виктор вручил ему билет на поезд и ключ от чемодана.
- На случай, если попросят открыть, - объяснил он.
Хоть это и так было понятно.
Виктор вёл машину уверенно и умело. Скорости не превышал - времени было ещё достаточно. Спальные окраины Восточного Киева словно и вправду спали - машин и пешеходов на улицах почти не попадалось. Старик подумал, что для операции выбрано не самое удачное время: лучше бы ближе к вечеру, когда движение на мостах будет интенсивнее, а пограничники - не так внимательны.
«Волга» обогнала красно-жёлтый двухвагонный трамвай и неожиданно выкатилась на Ленинградскую площадь, с некоторых пор прозванную в народе «Питерпляц» - аналогий с восточноберлинской Alexanderplatz было более чем достаточно. Здесь жизнь не замирала даже после полуночи - с тех пор, как был отменён комендантский час. Довольно густой поток машин двигался на запад по проспекту Воссоединения - его тоже не стали переименовывать, и сейчас это название звучало немного издевательски. Но этот поток перед самым мостом свернёт на Левобережное шоссе, и только некоторые счастливчики двинутся дальше, на правый берег. В их числе будет и «Волга» Виктора.
У «восточного» КПП было почти свободно - только пара легковушек и микроавтобус. Их проверка заняла примерно десять минут, после чего наступила очередь такси.
Въехав под рифлёный алюминиевый навес, Виктор улыбнулся подошедшему пограничнику - его здесь, похоже, хорошо знали.
- Кого везёшь? - подтвердил пограничник мысли старика.
- Одного канадца - небрежным тоном произнёс водитель.
Второй пограничник жестом попросил старика опустить стекло.
- Выйдите, пожалуйста, - произнёс он в образовавшуюся щель.
«Похоже, к канадцам они действительно вежливы…»
Виктор тоже вышел из машины и направился к багажнику.
Вид канадского паспорта с украинской визой пограничников полностью удовлетворил. Один привычным движением поставил в него печать, второй попросил старика открыть чемодан.
«Интересно, насколько толстое там двойное дно?» - думал старик, наблюдая, как проверяющий приподнимает стопку рубашек. Судя по всему, ничего подозрительного он не нашёл. Потом он взвесил на ладони конверт с документами и спросил:
- Письмо везёте?
- Письмо. - Старик внутренне напрягся.
- Родственникам?
- Родственникам… знакомых.
Пограничник кивнул и положил конверт на место. Повертел в руках напоследок бутылку «Столичной», положил её на место и захлопнул крышку. Старик для верности запер чемодан. Виктор закрыл багажник.
- Ну вот… - сказал он уже в машине. - Самое сложное позади.
«Волга» медленно ползла по старым, давно не использующимся трамвайным рельсам. Правобережный КПП находился прямо на мосту, в том месте, где он пересекает южный конец острова Гидропарк. Он назывался «КПП «Центральный»». Участок моста между восточным и западным пропускным пунктом считался нейтральной зоной, и по нему нельзя было ехать со скоростью больше сорока километров в час.
Старик оглянулся. На левом берегу проходил досмотр серый «опель» с двумя пассажирами, за ним дожидался большой трейлер, которые в последнее время было принято называть «камионами».
На «Центральном» было уже свободно - по крайней мере на северной стороне; с правого берега на другую половину КПП только что въехал большой жёлтый «Икарус» какого-то из маршрутов, курсирующих между восточной и западной частью города. «Волгу» поджидали два немца-«стабилизатора» и два украинских пограничника. И они, по многим признакам, видели эту машину и её водителя далеко не впервые.
Виктора даже не просили предъявить документы. Он вышел только для того, чтобы открыть и захлопнуть багажник. Содержимым чемодана никто не интересовался. Старику из такси выходить не пришлось - только протянуть паспорт через опущенное стекло.
Виктор, довольный, уселся за руль и взялся за ключ зажигания: явно в расчёте на более долгую проверку он заглушил мотор.
Который теперь не хотел запускаться.
Повозившись минуту со стартёром, он снова вышел, сказал пограничникам пару слов по-немецки и открыл капот. Один из украинцев с озадаченным видом взялся ему помогать. Похоже, случилось что-то серьёзное… и, как всегда, в самый ответственный момент.
Нет, всех случайностей действительно не предусмотришь.
Между тем на КПП въехал серый «опель» с правобережными номерами, в котором сидели парень с девушкой. Виктор сказал проверяющим что-то по-немецки и подошёл к парню.
Старик прислушался к разговору.
- …До стоянки. Я там возьму ему другую машину - и сразу назад. Скажите сразу, сколько.
Водитель «опеля» пожал плечами.
- Садитесь. Какие проблемы…
Пока старик вылезал из такси, Виктор открывал багажник.
«Вот она какая, «Єдина Україна»… - думал старик, забрасывая чемодан на заднее сиденье «опеля» и устраиваясь рядом. - Вежливы, образованны, отчаянны, изобретательны. И вправду ведь - могло бы получиться большое, сильное, богатое европейское государство… Только никто этого не хотел. И меньше всего - сами украинцы.»
Виктор тем временем открыл другую дверь и тоже плюхнулся на заднее сиденье. «Опель» завёлся с полуоборота.
Через полминуты он проехал полицейский пост на развязке у моста и лихо тормознул на стоянке такси. Парень-водитель отмахнулся от пятидолларовой бумажки. Виктор поблагодарил его и тут же бросился к ближайшей машине, прихватив чемодан старика.
Тому ничего не оставалось, как последовать за ним.
И снова чемодан лежал на заднем сидении. И Виктор, захлопнув дверь за стариком, сел на переднее - рядом с водителем.
- Выдубичи - бросил он ему… хотя у старика сложилось впечатление, что водитель и сам прекрасно знает, куда ехать.
Машина рванулась с места, пересекла бульвар Дружбы Народов (ещё одно несуразное название…) и спустилась на Днепровское шоссе. Старик хотел потребовать объяснений, но, посмотрев на Виктора, понял, что на этот раз их не дождётся.
Виктор тем временем производил странные операции. Он снял свою кожаную куртку и расстелил её на коленях. Потом аккуратно отодрал с макушки большой клок чёрный волос, искусно прикрывающий лысину. Так же безжалостно он расстался с усами. В довершение всего он расстегнул рубашку, вытащил широкий пояс, имитировавший полноту, завернул всё это хозяйство в куртку и положил на пол. Ещё полминуты Виктор не разгибался, и старик сообразил: переобувается.
Закончив этот маскарад, человек на переднем сидении (на Виктора он уже совершенно не был похож!) повелительно сказал таксисту:
- Останови здесь.
И добавил, повернувшись:
- Выходите, мой Президент.
Старик, ошеломлённый, подчинился, чуть не забыв заветный чемодан.
Как только они вышли, машина сорвалась с места и умчалась на юг по Днепровскому шоссе.
- Что всё это значит? - наконец-то спросил старик
- Приехали - улыбнулся сопровождающий. - Кстати, это тоже Ваше. - Он запустил руку под свитер и достал из нагрудного кармана рубашки две трёхдюймовых дискеты.
Старик тупо рассматривал подарок. Должно быть, здесь информации не меньше, чем в конверте. «И всё-то они продумали…»
- Почему мы вышли здесь? - Это был самый логичный вопрос, который в данный момент приходил в голову.
- А чем моему Президенту не нравится это место? - Это тоже был логичный вопрос.
- Вы же хотели довезти меня до вокзала…
- Ах, да… - опомнился собеседник. - Сейчас поймаю Вам такси.
Старик понимал всё меньше.
- А… Вы? - спросил он, глядя на чемодан.
- А я останусь посмотреть фейерверк.
- Какой фейерверк?
Ответа не последовало. Собеседник задумчиво смотрел в сторону моста - туда, где осталась его верная «Волга».
От КПП «Центр» как раз отъехал городской автобус. Навстречу, с левого берега, уже въезжал на мост грузовик. Теперь «Волга» стояла под рифлёным навесом в гордом одиночестве.
…А через секунду она расцвела огромным огненным цветком. Его яркие лепестки начисто слизнули с моста все конструкции КПП, превратив их в брызги раскалённого металла. Коричневый «форд», приближавшийся к нейтральной зоне с правого берега, взрывная волна приподняла в воздух и бросила на ограждение, а городской «Икарус» оставила без стёкол и развернула поперёк трамвайных путей. Взрыв был достаточно силён даже для такой мощной конструкции, как первый в мире цельносварной мост имени инженера Патона. Похоже, была повреждена опора: один пролёт моста медленно терял горизонтальность.
Но, несмотря на свою силу, взрыв был на удивление тихий. С места, где стоял старик, он был слышен как несильный удар грома - несколько машин, ехавших по шоссе на север, остановились только потому, что водители заметили вспышку. Не нужно было быть экспертом, чтобы понять: поработали профессионалы.
Старик с трудом оторвал взгляд от горящих обломков, падающих в Днепр, и посмотрел на своего непонятного сопровождающего. Тот наблюдал фейерверк со спокойным равнодушным видом.
Мост Патона взорвали впервые за время его существования… И надо сказать, весьма успешно.
* * *
В общем и целом население обеих новых Украин быстро смирилось с участью «контролируемых». Фактически все получили то, «за что голосовали»: восток - «обновлённый союз», русский язык в качестве государственного, а для полного счастья - рубль; запад, в свою очередь, довольствовался «регулируемым рынком» и смутными, но светлыми перспективами участия в европейских и трансатлантических структурах.
«Республика Украина» по полной программе вошла в таможенный союз с Россией (точнее, «Содружеством»), а просто Украина, оставшаяся на западном берегу Днепра, потихоньку начала вводить частную собственность на землю. К следующей зиме Европейскому Союзу пришлось понемногу применять экономические меры для ограничения экспорта сельскохозяйственной продукции с Правобережья - но по крайней мере в городах и сёлах не отключали электроэнергию в неурочное время, и граждане всё больше доверяли банкам свои медленно накапливающиеся денежные сбережения. Экс-премьера торжественно избрали новым Президентом, а в николаевской бухте началось строительство новой базы Военно-Морского Флота Украины.
Граждане восточной Украины могли свободно ездить на западную половину по внутренним паспортам, граждане Российской Федерации и других участников Содружества - по заграничным, но без визы. Остальные страны не стали менять своё отношение к какой-то из Украин: с кем были безвизовые отношения - с теми они и остались. Для неискушённого наблюдателя самым главным нововведением стали блок-посты на днепровских плотинах и в пригородах Запорожья.
На самом же деле больше всех выиграли Запад и Восток - те, которые с большой буквы. Они наконец-то поделили Европу, расширив сферы своего влияния на континенте до логического предела. Каждый из них получил почти задаром огромный кусок территории с прекрасным климатом, бесценными природными ресурсами и трудолюбивым, покорным народом. А пригород Варшавы Констанчин вошёл в историю как «Ялта двадцать первого века»…
Но не все были безоговорочно довольны сложившимся status quo, не весь народ оказался таким покорным, как от него требовалось. В Сумской и Полтавской области взорвалось несколько русских танков, горели цистерны с горючим. Авария воинского эшелона на станции Воронежская тоже не была случайным стечением обстоятельств. Виновных найти не удалось - несмотря на то, что для этого русскому «спецназу» пришлось организовывать десант в западную часть Черниговской области (немецкая администрация Чернигова ограничилась выражением недовольства). Звучали выстрелы и на правом берегу: несколько неприятных моментов пришлось пережить польскому контингенту, контролировавшему Львовскую область. В этом районе поляков постепенно заменили англичанами.
К осени «недовольство оккупантами» опустилось на уровень надписей на стенах, и «контингенты» уже собирались вздохнуть с облегчением - но в начале ноября в печально уже известной Черниговской области был сожжён российский КПП. На его почерневших обломках неизвестной рукой был нарисован знак, названный каким-то остроумным журналистом «четырёхзубый тризуб».
Так впервые заявила о себе организация «Єдина Україна».
* * *
- Зачем?.. - Голос старика дрожал. Бедняга явно тяжело переваривал новость, что пять минут назад он сидел на бомбе.
- Да, мой Президент? - с иезуитским спокойствием отозвался Виктор… или как его на самом деле зовут?
- Зачем вы это сделали? - Старик попытался придать голосу былую твёрдость.
- Чтобы напомнить о себе, мой Президент. И о всех, кто недоволен результатами Вашей деятельности на посту Президента Украины.
- А что, для этого нету других способов? - У старика явно не хватало сил достойно реагировать на издевательства.
- Другие способы всем давно приелись, - усмехнулся Виктор, - и в первую очередь - нам. А остальные на них предпочитают не обращать внимания. Ну, повесили бы мы сотню листовок. Подбили бы сотню сонных конторских служащих на демонстрацию… дорого и неэффективно. Я вот думаю так: те, кто взял на себя смелость распоряжаться нашей судьбой, должны за это платить. Причём постоянно и дорого.
Старик минуту обдумывал услышанное.
- А зачем вы заплели в это дело меня?
- Ну это же очевидно, мой Президент. Вы же были первым и самым главным нашим Верховным Распорядителем. И цену за это мы с вас затребовали достаточно скромную.
- Затребовали?.. - Старик испуганно оглянулся.
- Ну мы же выполнили свои обещания! Все материалы о вашей идентичности лежат в чемодане. Если ещё кто-нибудь что-нибудь на эту тему раскопает - мы уже за это ответственности нести не можем. Мой Президент сделал своё дело и с чистой совестью может уходить.
- Куда? - Старик продолжал беспомощно оглядываться.
- Ну, тут я вам много не посоветую. Во-первых - Вы можете вернуться к себе в гостиницу. Я думаю, там в вестибюле уже выставлен усиленный наряд полиции. Вариант - я проведу Вас до метро «Выдубичи», Вы вытащите из чемодана папку с документами и заявите пограничникам, что Вы - экс-президент Украины; только подождите, пока я уеду подальше. Второй путь, менее оптимальный: Вы пользуетесь нашим, то есть своим, билетом, едете на вокзал - я даже поймаю Вам такси - и пытаетесь покинуть страну. Я бы всё-таки порекомендовал первый способ.
- А что, существует ещё третий? - почти равнодушно спросил старик.
- Третий и самый простой. Вы можете прямо с этого тротуара броситься под проходящий автобус, или вон с того моста - на рельсы: минут через пять пройдёт поезд на Москву. Только не оборвите контактный провод. Можете на рельсы не бросаться, а вон там выйти на насыпь и бежать в направлении железнодорожного моста. Подстрелят почти наверняка… может, даже не насмерть. С этим способом я Вам ничем помочь не могу: пистолет на задание не брал. Да и не люблю я стрелять в людей.
Старик с минуту обдумывал услышанное.
- Так это и есть… моя плата?
- Да, мой Президент. И пусть нас попробуют обвинить в негуманности.- Сопровождающий расплылся в улыбке.
- И кто же это придумал мне… такое наказание?
- Я, мой Президент. - Улыбка Виктора с трудом помещалась на лице. - По-моему, весьма символично: сбежавший президент Украины с грохотом ставит последнюю точку в её разделении.
- А почему именно Вы?..
Самые интересные ответы люди получают обычно на самые глупые вопросы.
- Всю жизнь, - Виктор вещал, глядя на горящие пролёты моста Патона, и на лицо его теперь лучше было не смотреть, - всю свою жизнь я хотел убежать. Я страшно завидовал тем, кому это удавалось, но самого меня преследовали неудачи. Я пытался убежать из армии - меня посадили в тюрьму. Из тюрьмы я тоже пытался убежать, и, может быть - к счастью, неудачно. Когда я вышел из тюрьмы, то понял, что страна, в которой я имел несчастье родиться, мало чем от этой самой тюрьмы отличается, более того - всё больше на неё становится похожа. Я попытался убежать из страны. Снова неудачно. Хотел уже плюнуть на всё, заныкаться в каком-нибудь глухом селе - но тут пришло время, когда побежали все. И тут выяснилось: в нашей семья я, наверное, самый везучий.
Мой отец пытался выехать в Белоруссию, ещё когда это можно было сделать на машине. Машину сожгли недалеко от границы - я только недавно об этом узнал, и могу только догадываться, кто это сделал. Мать успела выскочить - её тут же пристрелили. Труп нашли, когда сошёл снег. По некоторым признакам, она ещё долго жила… она замёрзла, её бросили на морозе, слышите? - Виктор говорил не глядя на старика, не поднимая голоса… Это производило впечатление.
- Моей сестре удалось добраться до Львова. Но границы были уже закрыты - вот делов наделал мой Президент, правда? Там было много таких беглецов. Они собрались большой толпой и пошли - прямо на шлагбаумы. По ним начали стрелять - наши, поляки, неважно… Убили немногих. Мою сестру - в числе первых. Рассказывать дальше?
Старик покачал головой, но Виктор этого словно не заметил.
- Моя жена, когда всё началось, была у родителей в Олевске. Её тоже нашли только весной. Ей проломили череп, изнасиловав предварительно. Не знаю, как и зачем она приехала в Киев. Может быть, пыталась найти меня. Двоюродный брат… впрочем, это уже дальние родственники. Надеюсь, после такого рассказа, мой Президент, Вы не сочтёте наше обращение слишком жестоким?
Старик снова покачал головой. Он усиленно решал, что ему теперь предпринять.
Ловушка была простой, как всё гениальное, и изощрённой одновременно. Ему милостиво даровали жизнь - но какую жизнь?.. Он ещё имел право выбрать вид казни и того, кто его будет казнить. Оставалась, правда, ещё небольшая надежда на гуманизм демократического общества… Может быть, тюрьмы в западной Украине действительно приблизились к мировым стандартам?
Виктор, похоже, прекрасно знал его мысли.
- Так что? Провести Вас до метро?
- Не надо… Я сам. - Старик поднял голову и последний раз посмотрел в лицо собеседнику. Тот улыбался - но глаза его искрились ненавистью.
«Хорошо, что он не взял пистолет».
Виктор неожиданно престал улыбаться.
- Тогда я пошёл. Удачи, мой Президент.
«А ведь он действительно желает мне удачи…»
Минуту старик смотрел в спину своему палачу. Тот удалялся быстрым шагом, он не боялся ни полиции, ни пограничников, ни бандитов, ни своего Президента. Он выполнил свой долг - так, как его понимал. Теперь ему, наверное, было холодно - шофёрская куртка осталась в машине…
Раздался скрип вагонных тормозов - к платформе бывшей станции «Ботаническая» подъезжал поезд «Кишинёв-Москва». На платформе его уже ждали русские пограничники. Поезд, наверное, задержат. О беспрецедентном террористическом акте, несомненно, знал уже весь Киев - и «правый», и «левый».
«Выскочить на рельсы… и бежать…»
Старик посмотрел на оставленный ему чемодан, потом ещё раз бессильно оглянулся. Бежать было некуда.
Конец.
2000