04/26/2003 | мишка косолапый

Война на Ближнем Востоке вновь актуализировала вопросы геополитики. У нас в стране, когда речь заходит о геополитике, непременно упоминается Крым. И это понятно. Полуостров находится в зоне пересечения трех цивилизаций: западнохристианской, российской и мусульманской. Отношения между ними в последние десятилетия были отнюдь не безоблачными. Афганистан, Кавказ, Балканы, Ближний Восток… оставили кровоточащие рубцы в сердцах многих народов, и не только непосредственно участвовавших в кровавых конфликтах. Дальнейшая эскалация вражды и ненависти в мире может обернуться большой бедой и для живущих в Крыму людей. Многие это понимают, но опасаются вслух говорить о своих страхах. И напрасно. Вовремя обозначенная проблема, ее открытое обсуждение и глубокое осмысление дают шанс перевести ее в контролируемую обществом реальность. Для Крыма как никогда актуально и важно определить, каким должен быть полуостров, чтобы он стал действительно благодатным местом, прежде всего, для живущих в Крыму людей и для всех его многочисленных гостей?
Редакция «Полуострова» решила предоставить площадку для серьезного разговора об этом и приглашает всех здравомыслящих стать его участниками. Вот статьи, уже опубликованные в рамках этой дискуссии:

ВАСВИ МНЕ ДРУГ, НО…

Андрей НИКИФОРОВ

С Васви Абдураимовым мы давно и хорошо знакомы. Я называю его своим другом и имею основания считать, что он меня - тоже. С удовольствием ознакомился с его публикацией в "Полуострове" (№9, 4 апреля 2003 г.).
Удовольствие - удовольствием, но вот со многими моментами, изложенными в публикации Васви, согласиться не могу. Что ж, это не первый наш спор, а поскольку ведется он о будущем Крыма, думаю, интересен он может быть не только нам двоим.

Три в одном?
По Абдураимову получается, что в Крыму "протекают три фундаментальных этнических процесса": консолидация "крымскотатарского ядра народа-нации", "фрагментация части русско-культурного ядра" и, наконец, поскольку Крым - составная часть независимой Украины - "формирование политической украинской нации". Попробуем разобраться в этом тезисе.
Этническим по сути является только один процесс, указанный В. Абдураимовым - который касается крымских татар. Поле русской культуры всегда было открыто для представителей самых разных этносов. В том числе - для крымских татар и украинцев, а также - для многих других, о которых в статье Абдураимова вообще не упоминается. Причем за вхождение в это поле вовсе не обязательно расплачиваться отказом от собственной этничности.
Далее. Раз уж нация формируется как "политическая", то она наверняка - полиэтнична. Как, например, во Франции, Италии, Испании, Великобритании… Да, кстати, в государстве, где политическая нация сформировалась, для другой нации места нет. Для этносов – пожалуйста. Но согласие на вхождение в состав политической нации означает отказ от построения нации на этнической основе. Иначе - конфликт, такой, как в Северной Ирландии, Стране Басков и т.д.
Вот и получается, что "три сути", выделенные В. Абдураимовым, мирно существуют только в трех разных плоскостях, а вовсе не в одном поле.

Кто чего боится
В. Абдураимов посвящает целый раздел своей статьи анализу "страхов и надежд русских". Имеются, конечно, и страхи, и тем более - надежды. Но те ли, о которых говорит Васви?
Ну, например, русским вовсе не сложно будет "привыкать жить в условиях реального равноправия с другими этносами" хотя бы потому, что в советские времена о таком равноправии они могли только мечтать, живя где-нибудь в Узбекистане или Грузии. Да и в любой автономии Российской Федерации.
Согласен с Васви: "Для русских людей распад СССР является национальной катастрофой". Но только ли для русских? А кто из народов выиграл от распада? Ну, разве что прибалты. Остальные - получили катастрофу. Каждый свою, суверенную. Этим и утешаемся.
"Довольно плотный русско-культурный анклав", о котором пишет Васви, сформировался в Крыму вовсе не за последние полвека. Он "намывался" более двух веков. Следовательно, "анклав" формировался не только в период отсутствия на полуострове крымских татар, но - в основном - в тесном контакте с ними, при их непосредственном участии. Поэтому странно звучит утверждение, будто пресловутый "анклав" якобы "не имеет практического опыта сосуществования с инонациональным элементом". Еще более странно читать о том, что "Крым до конца 80-х годов был практически мононациональным". Достаточно полистать результаты Всесоюзной переписи 1989 г., чтобы убедиться в обратном.
Наибольшие же опасения у крымских русских, как, думаю, и у крымских татар, вызывает неопределенность их положения в современной Украине. Не станет ли пропуском в формирующуюся украинскую политическую нацию отказ от русской культуры и русского языка? Тогда это будет очень странная "политическая нация", но странные вещи в последнее время случаются с нами все чаще. Имеются опасения и по поводу того, как бы в Крыму русских не превратили в "третий сорт" - после "титульной нации" и "коренного народа". Крымским русским присуща также тревога по поводу того, что их родственные, культурные, экономические связи с соотечественниками по ту сторону российско-украинской границы могут быть прерваны в ходе реализации "европейского выбора", какой-нибудь "американизации", или - "украинизации" Украины. Казалось бы, все эти процессы не предполагают национальной изоляции, но, напомню: с нами в последнее время с нами всё чаще происходят странные вещи.
Аналогичные опасения характерны и для крымских татар. И они едва ли согласятся заплатить за "пропуск" в украинскую нацию отказом от своей идентичности, и едва ли захотят оказаться на вторых ролях в Крыму или изолироваться от своих братьев-тюрков и единоверцев-мусульман.
По большому счету, именно эти опасения и порождают дискуссию о политическом статусе Крыма.

Кто чего хочет, и кто что может
Все крымчане хотят безопасной и благополучной жизни с уверенностью в завтрашнем дне. Желания вполне естественные. Вполне естественным представляется и стремление любого народа к созданию собственной государственности. Вот только реализовать это стремление удается не каждому народу и не в любой исторический момент.
Довольно странно в разгар иракских событий читать о каких-то "естественных и юридических" правах на государственность, которые якобы дает исключительно "автохтонность". Согласно этой логике, современные США не должны были бы существовать. Выражаясь языком В. Абдураимова, оснований для чисто американской государственности в Соединенных Штатах нет никаких. Но Штаты-то есть. В этом на собственной шкуре убедились только в ближайшие годы сербы и афганцы, а сейчас убеждаются иракцы. И не вызывает сомнений, что они - не последние.
Государственность - не медалька, выдаваемая за правильный окрас или экстерьер. Государственность - приз Истории, выдаваемый сильному. Так было всегда. Так осталось и в XXI веке, несмотря на все разглагольствования об универсальной справедливости.
Реальность жестче, чем описывает ее В. Абдураимов. На самом деле у нас (не только у русских, а у ВСЕХ крымчан) пока нет реального выбора между украинской и крымскотатарской государственностью. И в ближайшее время - не будет. Поэтому о формуле, предложенной Абдураимовым, согласно которой "источником крымской государственности является крымскотатарский этнос, а носителями суверенитета - всё региональное сообщество", можно было бы и не упоминать. Но поскольку идея крымскотатарской национальной автономии, пусть не в такой изящной упаковке, как у Васви, предлагается все чаще, хотелось бы все-таки понять - что конкретно имеется в виду? Суть - в названии автономии? В каких-то политических преимуществах по этническому признаку? Или в чем-то другом? На что мы должны дать свое согласие, если его, конечно, вообще спрашивают?
Крымское региональное сообщество в 90-е годы прошлого века сумело добиться автономии. Пусть административной, а не политической. Компетентные специалисты утверждают, что у нее даже имеются кое-какие права.
Автономия эта НИКОГДА не была русской. Хотя отрицать попытки использования автономного статуса для того, чтобы не дать увести Крым из СССР, а затем - чтобы "пришвартоваться" к РФ, было бы неискренне. Хотели. Но не смогли. Не смогли удержать и государственности с вполне реальными полномочиями, заметными не только компетентным специалистам. Сил не хватило. В том числе и потому, что растрачивались они на противостояние крымскотатаскому национальному движению. Противостояние по обоюдной инициативе.
Так может быть, вместо того, чтобы висеть друг у друга веригами на ногах, сложить силы? Вместо того, чтобы рушить до основания существующую автономию в надежде получить призрачный шанс на "а затем", совместно приступить к реконструкции имеющейся?

Что нас объединяет?
Но возможно ли общее дело для крымских татар и крымских славян, для всех крымчан? Ведь мы - разные и оставаясь самими собой, никогда не станем одинаковыми.
Эти строки пишутся в канун 220-й годовщины присоединения Крымского ханства к Российской империи. Дата знаменательная для русских. Но стоит ли рассчитывать на такое же отношение к ней со стороны крымских татар? Русские солдаты побывали в столицах многих государств, но стоит ли рассчитывать на то, что русские когда-либо смогут разделить чувства крымских татар по поводу взятия их предками Москвы в 1571 году? Даже к освобождению Крыма в таком близком 1944-м мы не можем относиться одинаково. Ведь освобождение стало прелюдией выселения крымских татар.
Будем откровенны, между крымскими татарами и крымскими славянами существует и взаимное недоверие, и даже раздражение друг другом. Кое-кто успешно культивирует взаимную неприязнь.
Но имеется и общее, объединяющее нас, позволяющее нам жить вместе. Так, как жили наши предки, которые трудились на Крымской земле рука об руку, вместе радовались и вместе огорчались - одному и тому же.
Тот единый для нас "социокультурный Космос", о котором пишет В. Абдураимов, носил вполне конкретное название - Россия. Так называл его Исмаил Гаспринский, активно пропагандировавший идею славяно-тюркского единства. Русские мыслители, проповедовавшие культурно-историческое единство восточных славян и тюрок называли Россию "Евразией".
Россия-Евразия была изуродована "пролетарским интернационализмом", требовавшим от нас забыть кто какого рода. От этого требования до практики депортаций - один шаг. Советский режим сделал и его. Но даже советский режим не смог разрушить единства народов России-Евразии, как не разрушилось это единство в результате распада СССР, хотя наш "Космос" и оказался исполосован уродливыми шрамами новых государственных границ.
Нас, крымчан, объединяет и наш полуостров. Согласен с Васви, не стоит вдаваться в бесплодные дискуссии о "первородности" в Крыму. Куда важнее взаимное признание права крымчан независимо от национальности и без обязательств отказаться от своей национальности считать Крым своей Родиной. Доказательством чему должна быть не пресловутая "первородность", а конкретная работа на благо Крыма и крымчан.
Тот, кто живет интересами Крыма, болеет его болью с полным правом может называться крымчанином. Таких людей с Крымской земли так просто не сдуешь. У них в этой земле - корни.
Именно эти коренные крымчане составляют стержень полиэтничного крымского регионального сообщества. И если мы не дадим развести нас по этническим углам, то нам со временем достанет силы и воли, чтобы установить свою государственность - если этого потребуют интересы Крыма, и мудрости от своей государственности отказаться - если ее установление интересам Крыма отвечать не будет.

(Полуостров, № 11, 2003)

Три сути в одном
Некоторые особенности этнических процессов в современном Крыму.

Васви Абдураимов

Фрагменты и ядра
Пятнадцать лет (1987-2002 гг.) новейшей истории Крыма канули в Лету. Кардинальным образом изменились условия жизни: политическая карта, экономическая система, социально-демографическая структура общества. Самое главное – изменилось состояние всех этносов, населяющих Крым: русского, крымскотатарского, украинского и других. Если до 1987 года крымскотатарский народ жил вкрапленным небольшими фрагментами в инонациональную среду, то сейчас идет формирование компактного ядра народа на национальной территории. Это ядро еще не плотное, рыхлое, но оно уже есть. В то же время фрагменты вне Крыма заметно истощились. По нашим оценкам сейчас в Крыму проживает более 260 тысяч крымских татар, а вне его, на территории постсоветского пространства – 300-500 тысяч человек.
В условиях возращения и обустройства в Крыму успело вырасти одно поколение. Сегодня народ живет в двух измерениях. Если до новейшего времени в коллективном сознании и деятельности акцент ставился на возвращении в Крым, то сейчас он все больше смещается к поискам ответа на вопрос как жить в Крыму. Нынешние поколения крымских татар (за небольшим исключением тех, кто жил в довоенном Крыму) не имеют опыта проживания в условиях ядра. В общественном сознании довлеют поведенческие стереотипы, сформировавшиеся за полвека жизни во фрагментарном состоянии в инонациональной среде, которые в основном сводились к защитным функциям.
В то же время за полвека в Крыму сформировался довольно плотный русско-культурный анклав, который не имеет практического опыта сосуществования с инонациональным элементом, поскольку послевоенный Крым до конца восьмидесятых годов был практически мононациональным, русским. Более того, если до 1991 года этот анклав был частью единого доминирующего в СССР русского ядра, то сегодня со становлением украинской политической нации, он все больше и больше фрагментируется. По количественным параметрам русско-культурный фрагмент почти в четыре раза больше крымскотатарского аморфного ядра. Еще одной особенностью является то, что ядро крымскотатарского народа-нации формируется в теле русско-культурного анклава.

На одном небольшом географическом пространстве одновременно протекают три фундаментальных этнических процесса: с одной стороны идет формирование крымскотатарского ядра народа-нации, с другой – фрагментация части русско-культурного ядра.
Наряду с этими двумя процессами идет формирование политической украинской нации, где доминирующим элементом является украинский этнос. Для украинского этноса это тоже совершенно новое состояние.

Свози и поверх границ
Во избежании межэтнического конфликта с непредсказуемыми последствиями для всех сторон важно, чтобы эти три процесса не стали взаимоисключающими, антагонистическими. Что для этого нужно?
1. И русско-культурный фрагмент, и крымскотатарское ядро, и украинская политическая нация, как минимум, не должны представлять какой-либо угрозы друг для друга, как максимум – должны сформировать принципы совместного проживания и конструктивного сотрудничества во благо каждого члена полиэтничного полуостровного сообщества.
2. Должны быть созданы такие политические, социально-экономические условия, которые обеспечивали бы реальное гражданское равноправие русских, украинцев и крымских татар.
3. Этнонациональные границы должны быть взаимопроникаемы. Надо учится жить сквозь и поверх этих границ.
Эти принципы должны стать краеугольным камнем формирования крымского регионального сообщества и быть одинаково ценными для всех субъектов этнических процессов, протекающих в Крыму.
Все стороны должны согласиться с тем, что:
1. формирование крымскотатарского ядра и его последующее укрупнение и укрепление;
2. особое место и роль русско-культурного фрагмента в Крыму и Украине;
3. становление украинской политической нации и в связи с этим новый статус украинского этноса
- процессы объективные, не взаимоисключающие, являющиеся составными частями единого этнополитического пространства Крыма и Украины.
На какой основе в принципе возможно формирование крымского регионального сообщества? Чтобы ответить на этот вопрос надо четко представлять ценностные параметры всех трех субъектов: что сегодня главное и ценное для русского, украинца и крымского татарина.
Страхи и надежды русских
Для русских людей распад СССР является национальной катастрофой. И это понятно. Эту страну вне зависимости от идеологического содержания политической системы они воспринимали как единую большую Родину русского народа. В границах этого государства они проживали мощным компактным ядром, защищенным всеми государственными институтами и законами. На протяжении веков они являлись доминирующим этносом в стране. В 1991 году русское ядро было разрезано политическими границами. И 25 миллионов русских оказались за границами России в диаспоральном состоянии. Чувство защищенности сменилось беспокойством за свое будущее. С другой стороны им трудно смириться с мыслью, что привилегия на лидерство стала прерогативой этносов, ранее находившихся на правах «младших братьев» ныне государствообразующих наций. К этому примешивается обида за то, что большая Родина как бы забыла своих сыновей и дочерей, выполнявших важную миссию первопроходцев и передового отряда на периферийных территориях. Особо трудно смириться с утратой Беларуссии и Украины, большая часть территорий которых объективно является месторазвитием и формирования наряду с беларусским и украинским этносами и русского. Сами эти этносы многими русскими людьми воспринимаются как части одного единого русского народа. Их претензии на самостоятельное бытование как политических наций расценивается не как объективный процесс развития украинского и беларусского этносов, а как стремление региональных элит Киева и Минска выйти из под контроля Москвы.
Одновременно с этим распад СССР вызвал подозрение и недоверие ко всем российским инородцам, особенно к тем, кто имеет те или иные формы национально-территориальной автономии в составе Российской федерации. Многие задаются вопросом, не окажутся ли эти территории в будущем проблемными? Не станут ли они в обозримом будущем катализаторами очередного распада уже самой России на еще более мелкие фрагменты? Отсюда стремление ликвидировать автономные образования путем укрупнения субъектов федерации созданием административных единиц по количественному признаку (губерний с населением не менее 10 млн человек), с тем чтобы в каждой губернии русские составляли не менее 60% населения. Количественный фактор рассматривается чуть ли не единственным средством сохранения территориальной целостности России.
Эти страхи небезосновательны. Чеченский кризис – яркое тому подтверждение. Можно в расчете на грубую силу ликвидировать национальные республики, можно перехватить управление в регионах, можно исключить из употребления все, что связано с национальным, этническим. Все это сделать можно. Но каков будет конечный не сиюминутный результат? Станут ли народы от этого более управляемы, комплиментарны к русским, захотят ли отказаться от собственной этничности? Вряд ли.
На мой взгляд, русским людям надо привыкать жить в условиях реального равноправия с другими этносами. Они должны свыкнуться с мыслью, что привилегия на доминирующее положение уже не определяется одной лишь принадлежностью к русскому этносу, а приобретается за счет более высоких профессиональных качеств и умений.

Источники и носители крымской государственности
Крымскотатарский народ несмотря на колоссальные потери, связанные с репрессиями советского периода, находится в стадии национального возрождения, на подъеме. Восстановлена довоенная численность этноса. Идет процесс формирования компактного ядра на национальной территории. Пока определяющим является рост ядра, который в недалеком будущем сменится процессом его структурирования. При достижении критической массы в 1 миллион человек вопрос о крымскотатарской национальной государственности перейдет в практическую плоскоть. Не вдаваясь в бесплодные дискуссии о первородности в Крыму, бесспорным является то, что крымские татары – автохтоны Крыма. Поэтому если серьезно говорить о государственности в Крыму, то по естественному и юридическому праву крымскотатарское ядро является единственным источником государственности в Крыму. Состоится ли эта государственность и при каких условиях – другой вопрос? Многое будет зависеть от отношения к этому русского фрагмента и украинского этноса. Наличие источника государственности – это только правовое основание для ее образования в Крыму. Чтобы она состоялась, этого должны хотеть не только крымские татары, но и русские, и украинцы. У украинцев государственность есть. По состоянию на сегодня Крым – неотъемлемая часть Украины. Поэтому объективно они не заинтересованы стать украинским фрагментом в Крыму. Гораздо удобнее жить в статусе доминирующего этноса в едином государстве.
У русских появляется альтернатива выбора между двумя государственностями: украинской или крымскотатарской. Какая из них будет для них более привлекательной, такую они и поддержат. Оснований для чисто русской государственности в Крыму нет никаких. Поэтому им придется выбирать. Выбор может быть в пользу второй, если носителями суверенитета крымскотатарской государственности будут все граждане Крыма вне зависимости от национальной принадлежности. Иначе говоря, источником государственности в Крыму является крымскотатарский этнос, а носителями суверенитета – все региональное сообщество. В условиях полиэтничного Крыма и существующих международных реалий другой формы государственности в Крыму и быть не может. Другой путь предполагает преступную практику этнических чисток, национального угнетения, насильственную ассимиляцию etc.
Как помочь Украине?
Как вписать крымскую государственность в тело украинской политической нации? Вопрос не праздный. Без согласия Украины с признанием крымской государственности будут очень большие проблемы. В лучшем случае на политической карте может появиться еще одна непризнанная, самопровозглашенная «независимая» республика. Это будет означать только одно - полный коллапс экономики, махровую коррупцию, анархию и беспредел управляющей элиты. Поэтому крымская государственность не должна вызывать дискомфорта у украинцев. Могут быть два варианта. Либо строить украинскую политическую нацию по схеме «два государство в одном». Либо по австрийской модели внешних гарантов. Первая схема предполагает заключения конституционного договора двух субъектов общей украинской государственности: собственно Украины и с другой стороны – Крыма. Вторая предполагает конституционное закрепления гарантий Украины и России по защите государственности Крыма и его политического и государственного устройства без права в одностороннем порядке без согласия всех конституционных субъектов менять геополитический статус полуострова.
Есть правда и третий вариант – никакой государственности в Крыму. Но этот вариант неприемлем для крымскотатарского этноса, имевшего опыт государственного бытования намного более длительный и ранний, чем молодая украинская политическая нация.
Для Крыма наиболее перспективным представляется принцип распределения власти и всех жизненно важных сфер функционирования регионального сообщества. В этом смысле швейцарский и бельгийский опыты взаимодействия этносов могут быть весьма поучительными. Только в отличии от Швейцарии и Бельгии, где исторически сложились этнические территориальные сообщества (валлонов и фламандцев - в Бельгии, немецкие, французские и итальянские – в Швейцарии), Крым отличается смешанным этническим составом, где русские, украинцы и крымские татары практически равномерно расселены во всех районах. Отсутствие административных границ между тремя основными этносами Крыма объективно способствует их сближению и взаимодействию при решении общих хозяйственно-экономических задач региона. В Крыму реализуется принцип: «Три сути в одном». Если проводить аналогию с химическими процессами, то со временем крымское региональное сообщество будет представлять либо несмешиваемую смесь (взвесь) трех компонентов, либо произойдет реакция с образованием из трех элементов нового устойчивого к внешним воздействиям этнорегионального соединения.
При всех перипетиях и сложностях протекающих в Крыму этнических процессов есть одно фундаментальное основание, которое позволяет с оптимизмом смотреть на будущность государственности в Крыму и собственно регионального сообщества. Все они протекают в одном большом социокультурном Космосе, который стал их общей жизнеобеспечивающей средой обитания и неотъемлемой сутью каждого из трех этносов: и русского, и украинского, и крымскотатарского.


("Полуостров", № 12, 2003)