11/27/2003 | line305b

Эрнст Кудусов










Москва и Крым


Очерк истории взаимоотношений двух наций -
великороссов и крымских татар
























Москва
2002















Под редакцией
доктора философских наук
профессора И. Г. Яковенко





Кудусов Эрнст
Москва и Крым: Очерк истории взаимоотношений двух
наций - великороссов и крымских татар. - Москва.
2002. - 91 с.













ISBN 5-93311-001-9 (c) Э. А. Кудусов, текст, 2002




МОСКВА И КРЫМ

Очерк истории взаимоотношений двух наций -
великороссов и крымских татар.


Немного предыстории.


Взаимоотношения Московии с Крымским ханством и в частности русских (московитов) с крымскими татарами уходят в глубь веков. А если быть более конкретным, то можно определенно говорить, что с первых дней существования этих двух государств, Московии и Крымского ханства, дипломатические и деловые контакты между ними были самыми тесными, что обуславливалось прежде всего их генезисом, поскольку они вышли из одного государства-империи. Ведь и Московия и Крым (с принадлежащими ему территориями причерноморья) являлись в середине второго тысячелетия западными провинциями Великой Татарии, созданной в начале XIII века Чингиз ханом. Эти провинции управлялись местными правителями, исправно платящими дань метрополии. Для Крыма и русских княжеств этой метрополией служил город Сарай с прилегающими территориями, откуда потомки старшего сына Чингиз хана (Джучи) осуществляли управление той частью обширной империи, которая досталась джучиевым чингизидам после раздела Великой Татарии на четыре части. Джучиеву часть со временем стали называть Золотой Ордой. Именно из недр Золотой Орды и возникли впоследствии оба интересующих нас государства - Московская Русь и Крымское ханство.
К концу XIV века центральная власть из-за нескончаемых междоусобных раздоров среди чингизидов за право владения престолом настолько ослабла, что провинции оказались сильнее метрополии. Последнее обстоятельство стало позволять им не только оставлять у себя собранную для метрополии дань, но и манипулировать царями, ставя на престол в Сарае угодного им правителя. Особенно преуспел в этом искусстве наместник Крыма Мамай, хотя и Великие князья более северных провинций старались не уступать ему в борьбе за влияние в метрополии. Период между 1361 и 1380 гг. в истории Золотой Орды русские летописцы называют "Великой замятней". Дворцовые перевороты следовали один за другим. За двадцать лет сменилось несколько десятков ханов. Редко кто из царей (ханов) задерживался на престоле больше, чем на один год. При этом надо иметь в виду, что у власти мог находиться только чингизид. Ни Мамай, ни тем более ни один из Великих князей не смели претендовать на престол, не являясь прямыми наследниками Чингиз хана. Но возводить на трон себе угодных царей они не только имели возможность, но и практиковали это весьма успешно, поддерживая то одного то другого претендента. Таким образом между Крымом и Московским княжеством, ставшим к тому времени самым могущественным из всех русских княжеств, еще задолго до падения Золотой Орды шло соперничество за влияние в Сарае.
Итоги "Великой замятни" оказались для Белой Орды плачевными. Хан Синей Орды Хызр привел свои сибирские полки и захватил Поволжье. Казалось бы объединение Синей и Белой (Золотой) Орды должно было бы только усилить Джучиев улус, но на практике этого не происходило, так как число чингизидов, претендующих на трон, разрослось неимоверно. К тому же, как отмечает Л.Н.Гумилев, здесь добавились ко всему прочему еще и принципиальные политические разногласия: - в империи образовались две партии. Это западническая партия, возглавляемая темником Мамаем, который стремился к более тесным связям с Западом - генуэзцами и Литвой, и партия противников этой идеи, поскольку усиливающаяся Литва претендовала на ряд русских княжеств, чего не хотела допускать Москва. И в этом ее поддерживала так называемая партия сторонников Московской Руси, возглавляемая преемником Хызра ханом Токтамышем. Сам же Токтамыш сел и утвердился на троне в Сарае, между прочим, только при помощи войска легендарного Железного Хромца - Тимура. А став полновластным правителем объединенной империи, первым делом решил покончить со своим идейным противником Мамаем, которого можно было одолеть только силой. И он стал к этому готовиться.
Понимая сложившуюся ситуацию, Мамай, преуспевающий правитель Крыма, при котором Крым достиг такого могущества, что мог бы легко отколоться от империи, став независимым государством, что он и демонстрировал на практике, ведя независимую от метрополии внешнюю политику (сохранилась переписка с канцелярией египетского Султана, датированная 1371 годом), тоже стал готовиться к войне. Будучи самым могущественным эмиром Золотой Орды, Мамай тем не менее не помышлял об отделении от империи. Он хотел править всей империей, но только за спиной правителя-марионетки. Токтамыш был из другого лагеря. Подчинить его своему влиянию Мамаю не удалось, поэтому его нужно было просто убирать. Но для свержения неугодного хана требовалось большое войско. "На содержание такого войска нужны были деньги, и немалые. - пишет Гумилев. - У самого Мамая таких денег не было, а получить финансовую помощь Мамай мог лишь от своих друзей - генуэзцев. Те обещали помочь, но потребовали взамен концессии для добычи мехов и торговли на севере Руси, в районе Великого Устюга. Мамай попытался договориться с князем Дмитрием Московским и некоторыми русскими боярами о том, что за предоставление концессий он поможет устройству их личных дел, а молодому князю Дмитрию даст ярлык на великое княжение".
Это предложение Мамая многим в Москве представилось выгодным и сделка свершилась бы, если бы в это дело не вмешалась церковь. Преподобный Сергий Радонежский заявил, что с латинянами никаких дел быть не может: на Святую Русскую землю допускать католических купцов нельзя, ибо это грех. Авторитет Сергия был настолько непререкаем, что Москва отвергла выгодное предложение Мамая, тем самым продемонстрировав верность союзу с законным наследником ханов Золотой Орды - Токтамышем, стоящим во главе волжских и сибирских татар.
Несмотря на отказ, Мамай до последнего момента не оставлял надежды убедить Москву в большой перспективной выгоде сделки с латинянами, прекрасно осведомленный о том, что многие в Москве, включая и самого князя, неодобрительно относятся к категоричной позиции церкви. Но церковники в своей фанатичной неуступчивости преступили все дозволенные меры ради достижения своей цели, умертвив сначала претендента на митрополичий клобук Митяя, духовника князя Дмитрия, готового решить этот вопрос в пользу мамаевцев и Дмитрия, а затем учинили кровавую бойню над послами Мамая в Нижнем Новгороде. Это переполнило чашу терпения Мамая и война стала неизбежной. "Понимая это, князь Дмитрий вынужден был использовать общерусский авторитет Сергия Радонежского. Преподобный благословил эту войну, и потому все православные сочли своим долгом восстать на защиту Русской земли от басурман и латинян", - пишет Гумилев. Токтамыша же они к басурманам не причисляли, считая его своим, хотя он и не был православным.
Генуэзцы все же дали Мамаю деньги на военную кампанию, полагая, что победа оправдает расходы. Правда, на этот раз надо было побеждать сначала русских князей, а затем сибирских татар Токтамыша. Под знамена Мамая стали черкесы, аланы, половцы, которых к тому времени тоже стали называть татарами, и генуэзцы. Кроме того, на помощь темнику двинулся литовский князь Ягайло. Чтобы не произошло этого соединения сил, князь Дмитрий Иванович поспешил навстречу Мамаю и достиг желаемого: Ягайло опоздал к началу битвы.
Войско Дмитрия состояло из дружин русских княжеств, многочисленного ополчения, а также конницы, сформированной из крещеных татар, литовцев и русских, обученных бою в татарском конном строю. Вот эти-то конники и решили участь Куликовской битвы, когда ударили с тыла по уже торжествующей победу и потерявшей строй татарской коннице.
Победа-то была одержана, но вот потери русских оказались катастрофическими: из 150 тысяч человек в строю осталось только 30 тысяч, 120 погибло или было ранено. "Никак не уменьшая героизма русских на Куликовом поле, заметим, что немаловажным для победы оказалось отсутствие в битве 80-ти тысячного литовского войска," - отмечает историк Гумилев. Прибыв на поле битвы, Ягайло бросился в погоню за Дмитрием и догнав обозы, перебил всех раненых. Непонятная и трудно объяснимая жестокость, особенно если принять во внимание, что большую часть войска Ягайло составляли русские из-под Минска, Полоцка, Гродно.
Но на место битвы торопился не только Ягайло. На помощь Дмитрию спешил и Токтамыш. Однако его сибирские татары никак не могли успеть к началу Куликовской битвы. Поэтому Токтамыш пошел прямо на Крым, намереваясь добить своего заклятого врага в самом его логове, куда Мамай бежал зализывать раны.
Времени у Мамая было мало. Однако крымцы перед лицом грозной опасности быстро организовались и выступили навстречу карателю с многочисленным войском. Осенью 1380 года в битве на знаменитой Калке (что недалеко от Перекопа), более кровопролитной, чем Куликовская, крымцы потерпели поражение. И это решило судьбу Мамая. Не желая допускать разорения Крыма, генуэзцы организовали заговор, ночью убили в Кафе (Феодосии) Мамая и с петицией и головой непокорного правителя Крыма вышли навстречу к Токтамышу.
Так Крым был спасен от очередного погрома.
А вот Москву Токтамыш не пощадил. Сжег в 1382 году дотла, вырезав почти все население. Правда, князя с его дружиной в городе не было: узнав о приближении татар, Дмитрий Донской благоразумно покинул столицу.
Чем прогневил Дмитрий Иванович своего сюзерена, трудно сказать. Но факт такой был.
Что же касается дальнейшей судьбы Дмитрия Донского, то он ушел с политической сцены, скончавшись в 1389 году покорным вассалом золотоордынской империи, то есть даже не помышляя о свержении так называемого "татарского ига". Да в те времена такого понятия-то не существовало. Оно появилось только при Екатерине 11. А тогда власть Сарая была благом для русских земель. И это понимали все русские княжества. Вспомним Александра Невского, который явился в Сарай через десять лет после известного набега Батыя на некоторые славянские княжества, среди которых вотчина Невского не значилась, и сам попросил вассальной зависимости всех русских земель от Золотой Орды, прекрасно отдавая отчет в выгодности ее. Приведя в Новгород небольшой татарский гарнизон, возглавляемый нойоном Бату-хана Неврюем, Великий князь навсегда отбил охоту у Тевтонского ордена претендовать на земли русских княжеств. "Независимый Смоленск (также) просил принять его в состав улуса Джучиева, чтобы получать помощь против посягательств Литвы" (Л.Н.Гумилев). Но лучше всего о пользе Золотой Орды для русских земель сказал историк В.Ключевский. "Если бы они (русские князья) были предоставлены самим себе, они разнесли бы свою Русь на бессвязные, вечно враждующие между собой удельные лоскутья... Гроза ханского гнева сдерживала забияк; милостью, т.е. произволом, хана не раз предупреждалась или останавливалась опустошительная усобица."
Так что Дмитрий Донской прекрасно понимал необходимость незыблемости золотоордынской империи. Он и не помышлял свергать никакое "иго", о котором долдонили неустанно как послеекатерининские, так и советские историки. Как любой вассал, он, во-первых, был заинтересован в могущественном сюзерене, а во-вторых, хотел и добивался только одного - извлекать для себя побольше выгоды из существующих и вечно меняющихся политических и прочих ситуаций.
А вот о Крыме этого сказать уже было нельзя, потому что и по экономической и по военной мощи Крым в те времена намного превосходил все вместе взятые русские княжества. Поэтому, если бы Мамай захотел отделиться от метрополии, он эту задачу смог бы решить. Но и он такой задачи не ставил.




Возникновение сепаратистского Крымского государства
и конец золотоордынской империи


Токтамыш, как наследник двух династий чингизидов, придя в Сарай из Синей Орды, не только восстановил мощь империи, положив конец распрям, но и прирастил к Белой (Золотой) Орде земли Западной Сибири (Синей Орды) с прилегающими с юга кипчакскими степями .
Однако он повздорил со своим старым союзником и южным соседом Великим и непобедимым Тимуром. В результате Тимур двинулся на Сарай и в 1395 году на подступах к городу произошла трехдневная битва. Из-за измены (в критический момент московский князь Василий 1 увел свои войска) Токтамыш потерпел поражение и бежал в Литву, к литовскому князю Витовту. А Тимур вернулся обратно в Среднюю Азию, продолжая расширять свою империю, громя турок-сельджуков, и оставив поэтому в Золотой Орде своего временщика Идики (Эдигея) .
Токтамыш же умер в изгнании в 1406 году. Многие верные Токтамышу татары остались в Литве. В их числе был и Таш-Тимур, дед (отец) Хаджи Гирея, первого хана независимого Крымского ханства. Между прочим, в 1410 году конница татар, возглавляемая сыном Токтамыша Джелал-эд-Дином, участвовала в Грюнвальдской битве в составе объединенного польско-литовского войска, способствовав разгрому Тевтонского ордена. За это Витовт помог Джелал-эд-Дину воцариться в 1412 году на золотоордынском престоле, одолев в битве Идики, которму пришлось бежать в Москву.
Рассказывать о чрезвычайно бурной истории кровавой борьбы за власть в Сарае хоть и очень интересно, но слишком будет долго. Да и в задачу нашу это не входит. Наша цель - показать, как распалась империя, из которой потом, то есть в результате распада, возникли новые государства, которые, продолжая грызню между собой и пожирая друг друга, снова создали, а точнее, восстановили империю. Только на этот раз она стала называть себя иначе - Российской империей.
Но и это повествование может затянуться на многие страницы. Поэтому мы лишь схематично расскажем о некоторых вехах истории, приведших к распаду Золотой Орды, а любителей подробностей отошлем к историческим работам В.Д.Смирнова, В.В.Вельяминова-Зернова, Л.Н.Гумилева и некоторых других авторов, указанных в списке использованной литературы. Здесь же мы остановим свое внимание в основном на двух отколовшихся от Золотой Орды государствах. Это на Крымском ханстве, которое не только первым заявило о своем суверенитете, но и похоронило саму Золотую Орду, став на продолжительное время ее наследницей . И на Московском государстве, которое обрело мощь, став независимым от Золотой Орды, не прилагая к этому особых усилий, потому что метрополию одолела крымская провинция.
И еще. В предлагаемом исследовании двух новообразованных государств речь будет идти лишь о начальном периоде их существования, когда эти государства были союзниками, свято сохранявшими мирные отношения. Этот период заканчивается аннексией Московией Казанского ханства. Последовавшее за этим событием двухсотлетнее противостояние православного и исламского миров развалившейся золотоордынской империи автором работы не анализируется, поскольку это уже другая тема, требующая отдельного рассмотрения. Исторически это уже был следующий период эволюции постзолотоордынской империи. Надеемся, это станет понятно в процессе дальнейшего изложения.
Итак, рассмотрим, когда и каким образом Крыму удалось обрести независимость и самостоятельность?
После ухода с престола в Сарае Токтамыша чехарда претендентов на троне снова возобновилась. А с изгнанием Эдигея в Сарай вернулись из Литвы и многие джучиевы царевичи в надежде занять престол империи. Среди них был и Ходжа-Девлет Гирей, будущий хан независимого Крымского ханства, родившийся в Литве. Однако жизнь в Сарае для молодого претендента оказалась настолько опасной, что он лишь чудом спас себе жизнь, убежав от преследователей обратно в Литву. А в 1428 году, имея в личном пользовании шестнадцатитысячный отряд нукеров-ногайцев, он с помощью того же Витовта появился в Крыму.
Эпопея внедрения Хаджи-Девлет-Гирея во власть в Крыму с последующим обретением могущества и признанием всеми феодалами
Крыма, хотя претендентов на правление в Крыму от метрополии было более чем достаточно, - особая тема для изучения, а может быть и для создания целого исторического художественного романа. Настолько она увлекательна и детективно захватывающа. Но мы здесь отмечаем, как было сказано выше, лишь вехи истории.
Золотая Орда не желала отпускать от себя Крым, что поставил своей целью Хаджи-Гирей (в отличие от Мамая). Провозгласив создание независимого (от Золотой Орды) государства в 1443 году, Девлет-Гирей не избавил Крым от стремления правителей империи вернуть мятежную провинцию под крыло двуглавого орла - эмблемы Золотой Орды. Так что образовав государство из имперской провинции, что могло произойти только вследствие ослабления метропольной власти, хан Крыма, естественно, был кровно заинтересован не только в сохранении слабости Сарая, но и в полной ликвидации империи. Поэтому всю свою жизнь Девлет-Гирей воевал только против ханов Золотой Орды. Например, "когда Сейид-Ахмет-хан (годы правления 1445 - 1465 гг.) пошел из Сарая опустошать Подолию, подвластную Литве, Хаджи-Гирей вышел навстречу и разбил Ордынские войска. Аналогичную услугу он оказал и русским в 1465 году. Про это Воскресенская летопись пишет так: "Того же лета (1465) поиде безбожный царь Махмут на Русскую землю с своею Ордой и бысть на Дону. Божей же милостию и его пречистые Матери прииде на него царь Азигирей (Хаджи-Гирей), и би его, и орду вая и начаша воеватися промежь себе, и тако Бог избави Русскую землю от поганых". Было ясно, что Махмут угрожал вторжением в русские пределы и совсем не затрагивал территориальные владения Крымского ханства. Но Хаджи-Девлет-Гирей все-таки перерезал дорогу своим соплеменникам, нанеся им поражение, и явился через это благодетелем русских, независимо от того, питал он внутренние симпатии или антипатии к ним, - пишет историк В.Д.Смирнов. - Ему надо было так действовать по естественным политическим соображениям - не дать усилиться хану Большой Орды, хотя бы за счет русских : усиление русских также было невыгодно Хаджи-Гирею, стремившемуся к обеспечению своего сепаратизма (независимости)".
Добившись на какое-то время ослабления Золотой Орды, молодое и преуспевающее государство недолго оставалось независимым. С юга надвигалась другая экспансия - турецкая, которая, начавшись с первой половины XIV века, к середине XV века разрослась почти по всему Средиземноморью, подавив гегемонию генуэзских негоциантов, властвовавших в XIII-XIV вв. безраздельно по всему Средиземному морю. Перекрыв Босфор, турки обескровили крымские генуэзские фактории, закупорив морскую дорогу Великого шелкового пути. Для процветающего Крыма это стало началом его конца, поскольку древний сухопутный торговый путь, контролировавшийся на суше Татарией чингизидов, а на море латинянами (венецианцами, а затем генуэзцами), теперь оказался перекрытым турками. Крым, стоявший прежде на самой торговой дороге, что обеспечивало ему экономическое процветание, теперь постепенно сползал на ее обочину. Западный транзит оказывался перекрытым из-за блокировки турецким флотом Босфора. В довершение ко всем бедам турецкий флот подошел в 1475 году к берегам Крыма и овладел всеми генуэзскими городами, приносившими огромную прибыль Крымскому государству. Участвовавший в обороне крепостей Менгли-Гирей попал к туркам в плен и избежал казни только согласившись принять вассальную зависимость от Османской империи. В те годы самопровозглашенное Крымское ханство еще не было достаточно сильным, чтобы утвердиться незыблемо и противостоять посягательствам как внутренних врагов в лице золотоордынских ханов, так и внешних в лице султанов турецкой империи. К тому же после смерти Хаджи-Гирея в 1466 году между его сыновьями разгорелась нешуточная борьба за власть. Сначала на освободившийся крымский престол взошел старший сын Хаджи-Гирея Нур-Девлет. Но в 1468 году он был смещен братом, Менгли-Гиреем, который до этого времени жил в Кафе под защитой генуэзцев. Однако и его постигла та же участь: был смещен третьим братом Айдером. А когда к берегам Крыма подошла турецкая эскадра в 1475 году, то в Крыму хозяйничал уже золотоордынский хан Ахмат, стремившийся восстановить золотоордынскую империю (тот самый Ахмат, который в 1480 году противостоял Москве на р.Угре, стремясь приструнить слишком самостоятельного вассала).
Турки захватили не только Кафу, но и все прибрежные города, включая и Мангуп, расположенный в горах. Там-то и взяли они в плен Менгли-Гирея. Турецкий султан Мухаммет II аналогичное предложение сначала сделал Нур-Девлету, но тот отказался, не желая принимать вассальную зависимость от турок, чем фактически спас жизнь Менгли-Гирею, которого султан и сделал ханом при помощи турецких войск.
Выгнав Ахмата в том же году из Крыма, Менгли-Гирей еще целых 27 лет, то есть вплоть до 1502 года вынужден был неоднократно отстаивать в вооруженной борьбе право на крымский престол. Сначала от Ахмата, вернувшегося в Крым на следующий же год, потом от очередного притязателя из Сарая Джанибека - в 1477 году. А за ним в 1478 году в Крым вошел снова Нур-Девлет. И только к 1480 году Менгли-Гирей окончательно утвердился на престоле. Сверженный же Нур-Девлет вместе с братом бежали в Литву, а оттуда оба пришли в Московию.
Вот как Иван III объясняет в письме к Менгли-Гирею причину приглашения царевичей (так на Руси принято было именовать всех чингизидов). Мол Великий князь "из особой к нему (Менгли-Гирею) дружбы принял к себе не только изгнанного из Сарая царя Джанибека, но и двух братьев менглигиреевых, Нордоулата и Айдера, живших прежде в Литве, дабы отнять у них способ вредить ему". Вот ведь как. В 1483 и 1484 годах он повторяет через своих послов Лыкова и Ноздреватого: "Я с своей стороны не упускаю ни единого случая делать тебе угодное: содержу твоих братьев в России, Нордоулата и Айдера, с немалым убытком для казны моей"(В.В.Вельяминов-Зернов).
На самом же деле эти царевичи русским Великим князьям всегда нужны были как в политических целях, так и особенно в военных. Например, когда в 1480 году Ахмат, хан Золотой Орды, подошел к реке Угре, угрожая Москве, Иван III послал Нур-Девлета с воеводой Василием Ноздреватым напасть обходным маневром на Золотую Орду. Нур-Девлет успешно выполнил возложенное на него поручение - доплыл со своими казаками на ладьях до Орды и, найдя в ней одних стариков, жен и детей, разгромил ее. Но от окончательного уничтожения "Юрта Батыева" его удержал один знатный оглан, который напомнил царю, что он ведь и сам родом из Большой Орды и ему было бы грешно разорять вконец это царство, их общую отчизну.
Тем не менее, удачное нападение Нур-Девлета послужило причиной, почему Ахмат поспешно прекратил противостояние на р. Угре и бежал назад в Орду.
Дерзкий налет Нур-Девлета был высоко оценен Великим князем. За этот подвиг ему было подарено в 1486 году Касимовское царство, которое в те времена называлось Городецким (по названию города - Низовой Город). Как известно, первым правителем этого подчиненного московским князьям царства был царевич Касим, сын бывшего хана Золотой Орды и основателя Казанского ханства Улу-Мухаммета.

Таким образом, с Нур-Девлета, можно считать, начинается приглашение крымских татар в Москву (правда, справедливости ради следовало бы первым назвать крымского татарина Нарышку, выехавшего в Москву еще в 1463 году и ставшего после принятия христианства московским боярином Нарышкиным, но в Крыму он был не столь именитым). Вот почему мы так много внимания уделили брату Менгли-Гирея. Потому что именно начиная с Нур-Девлета, то есть с 1480 года, Москва стала пополняться массовым порядком выходцами из Крыма. Однако, говоря так, мы имеем в виду только выходцев именно из Крыма, ибо выходцами из Золотой Орды северная, то есть Московская Русь стала наводняться задолго до описываемых событий. Особенно массовым это явление приняло оборот в годы "великой замятни". Вот как это излагается Вельяминовым-Зерновым в его труде, специально посвященном Касимовскому царству. "По мере того, как власть русская стала возрастать, начали зачастую выезжать к нам цари и царевичи татарские. Некоторых из них приглашало к себе из политических видов русское правительство, другие приходили сами искать убежище или помощи... Государи московские, обязанные при тогдашних обстоятельствах честить и содержать всех этих заезжих гостей, придумали для своего же облегчения, раздавать им города в удел или в кормление. Таких городов было много: Серпухов, Звенигород, Кашира, Юрьев, Сурожик, Хатунь и др." В это число попал и Низовой Город, переименованный впоследствии (в 1471 году) в Касимов. К сказанному следовало бы добавить, что такой обычай существовал не только на Руси. Литва поступала точно так же, принимая у себя золотоордынских царей и вельмож. В частности, Хаджи-Гирей, долгое время не только проживавший в Литве, но и родившийся там, до воцарения в Крыму имел в своем уделе город Луду (ныне г.Лида в Белорусии), который кормил его и его многочисленное войско.
Кстати о войсках. Каждый царевич, а тем более царь, приходил из Орды в Москву в сопровождении многотысячного войска, которых называли казаками, то есть изгнанниками, скитальцами, вольными людьми. Вся эта армия пришельцев укоренялась постепенно на новых местах, служа при этом русскому государю. Находясь на государственной службе, эти люди принимали активное участие во всех главных событиях, совершаемых московскими правителями. Поэтому Великие московские князья с большой охотой принимали к себе на службу татарских царевичей и прочих золотоордынских наемников из числа казаков. Многие из этих выходцев из Золотой Орды обращались в христианство и объявлялись после этого русскими. Такими выходцами из Орды Московская Русь в те времена была буквально наводнена. Татарский язык имел такое же широкое хождение, как и русский. Все государственные чиновники владели им, как родным. А породниться с новообращенным татарином почиталось за честь. Вот, как пишет об этой эпохе широкоизвестный (за рубежом) историк и писатель, белоэмигрант и создатель цикла исторических романов и документированных повестей из жизни России и Орды Михаил Дмитриевич Каратеев (1904 - 1978).
"В силу различных политических и семейных причин, представители татарской аристократии, уже начиная с княжения Александра Невского, стали в свою очередь выселяться на Русь. Тут они всегда встречали хороший прием, переходили в православие, получали землю и службу, женились на русских барышнях и, вливаясь в ряды русской знати, преданно служили своему новому Отечеству. Каждый из них приводил с собой десятки и сотни нукеров и слуг, которые тоже быстро растворялись в русской массе, - таким образом смешение русской и татарской крови шло не только в верхах, но и в нижних слоях общества.
По мере развала Орды и усиления Руси, такие выезды становились все более многочисленными, а с падением последних татарских ханств - Казанского, Астраханского, Сибирского и Ногайского - они приняли массовый характер и большая часть татарской знати оказалась на службе у московских государей, положив начало множеству княжеских, боярских и дворянских родов, в большинстве которых русский человек, не сведущий в вопросах генеалогии, сегодня даже и не заподозрит татарских корней.
Целые татарские отряды и улусы, переходя на службу к Москве, селились на ее восточных рубежах, защищая их от внешних врагов. Так, например, Касимовское царство, которое великий князь Василий Темный создал в Мещерском крае из покорившихся ему татар, служило Руси надежным заслоном от Казанского ханства, а позже, как сказано в энциклопедии Брокгауза и Ефрона, "оно обратилось в место приюта для тех мусульманских выходцев, которые являлись служить русскому правительству и которым всегда покровительствовали русские государи. Здесь эти выходцы, ничем не стесняемые в отправлении своих религиозных обрядов, мало-по-малу свыкались с русскими настолько, что сами обращались в русских людей по религии и чувствам."
Существует известная поговорка: "поскреби любого русского и найдешь татарина"... В прямом, "биологическом" смысле ее можно признать достаточно обоснованной: в русской крови есть значительная примесь татарской. И это нам не пошло в ущерб.
Не занимаясь специально генеалогией, но всесторонне изучая эпоху татарского владычества и интересуясь всею совокупностью русско-татарских связей в прошлом, я встретил и выписал из различных исторических источников и документов 92 княжеских, 50 боярских, 13 графских и более трехсот древних дворянских родов, ведущих свое начало от татарских предков... Не подлежит никакому сомнению, что из губернских родословных книг нетрудно было бы извлечь еще несколько сот дворянских фамилий татарского происхождения. Не дворянским, к сожалению, учет не велся и определить их невозможно, но несомненно они исчисляются многими тысячами.
Все эти многочисленные потомки татарских родоначальников уже во втором-третьем поколении обращались в людей чисто русских по духу и по воспитанию. Они честно и верно служили Отечеству, не только сражаясь за него в бесчисленных войнах, но и на всех поприщах мирной жизни дали ему немало выдающихся и даже гениальных людей, прославивших русскую культуру. Приведу лишь самые известные примеры.
В области науки потомками татар были гениальные русские ученые Менделеев, Мечников, Павлов и Тимирязев, историки Кантемир и Карамзин, исследователи Севера Челюскин и Чириков. В литературе - Достоевский, Тургенев, Державин, Языков, Денис Давыдов, Загоскин, К.Леонтьев, Огарев, Куприн, Арцыбашев, Замятин, Булгаков и целый ряд других талантливых писателей и поэтов. В области искусства, только в числе самых ярких его светил можно назвать балерин Анну Павлову, Уланову и Спесивцеву артистов Каратыгина и Ермолову, композиторов Скрябина и Танеева, художника Шишкина и др...
Татары дали России двух царей - Бориса и Федора Годуновых (а до них был еще Семен Бекбулатович - примеч. Э.К.), и пять цариц: Соломонию Сабурову - первую жену Василия III, Елену Глинскую - его вторую жену, Ирину Годунову - жену царя Федора Ивановича "Блаженного", Наталью Нарышкину - мать Петра Великого и вторую жену Алексея Михайловича и Марфу Апраксину - жену царя Федора Алексеевича Романова. Еще Евдокия Сабурова была женой царевича Ивана, убитого (в припадке гнева) своим отцом - Иваном Грозным.
Небезинтересно отметить и то, что несколько татар были причислены русской Церковью к лику православных святых. Наиболее известен из них св. Петр Ордынский - племянник хана Батыя, принявший православие, а позже и монашество. Другой татарин - св. Петр мученик Казанский.
Стоит упомянуть и о том, что Батый позволил своему старшему сыну и наследнику - хану Сартаку и его жене принять православие. Этот случай хорошо иллюстрирует татарскую веротерпимость и лишний раз опровергает то совершенно ошибочное, но крепко укоренившееся мнение, что татары были религиозными фанатиками и гонителями христианства. Если бы не ранняя смерть Сартака, отравленного своим соперником, братом Батыя, на престоле великих ханов утвердился бы православный человек."
В этой длинной цитате крупнейшего исследователя Золотой Орды М.Д.Каратеева мы непроизвольно прослеживаем процесс формирования русской нации. Добавить к сказанному здесь можно только одну обобщающую фразу, что формирование великорусской нации протекало путем объединения феодально изолированных русских княжеств, инициированные идеей консолидации православной общности золотоордынской провинции, которые цементировались мощным людским притоком из Золотой Орды, то есть татарами. Что же касается крымскотатарской нации, то консолидация ее шла по тем же самым законам - объединение разрозненных этносов или феодальных образований под единым государственным новообразованием и общей сплачивающей идеей. Для крымских татар этой идеей было избавление от притязаний на власть в Крыму правителей Сарая, то есть освободительное движение. Для московской Руси идеей консолидации стало православие в противовес мусульманству, утвердившемуся в метрополии во времена правления Узбека (1312 - 1341). На Руси именно духовенство стало инициатором отделения от метрополии и формирования нации. Светская княжеская власть лишь пошла на поводу у духовенства. И если бы в Золотой Орде господствующей религией стало православие, то неизвестно, как сложилась бы дальнейшая судьба Золотой Орды и ее северной провинции Руси. Во всяком случае Москва не стала бы центром консолидации.
Но что касается Крыма, то он все равно бы добился независимости, невзирая на религиозные пристрастия его населения. Тем более что пристрастий духовного плана в Крыму как раз-то и не существовало: Крым был поликонфессиональным. В период прихода в Крым Хаджи-Гирея там имели одинаковое распространение четыре религии, не считая язычников. Это иудеи, укоренившиеся в Крыму в период господства здесь Хазарского каганата, караиты, которых религия выделили в особый этнос, мусульмане и христиане. Причем, христиане были самых разных толков: и несториане, и православные ортодоксального направления, и иконоборцы, и католики тоже различных течений, то есть здесь находили приют самые противоречивые маргинальные течения христианства, уживаясь в самом близком соседстве, потому что в Крыму никогда, даже в период господства ислама, не было религиозной нетерпимости. Этим Крым всегда отличался. Представить непримиримую войну между православными и католиками в Крыму просто было невозможно, хотя в других регионах Европы, например, во Франции, где Варфоломеевская ночь утопила в крови тысячи гугенотов, - это рассматривалось как вполне обычное и нормальное явление. Да и Россия с самого начала была нетерпима как к католикам, так и к мусульманам, хотя к последним и меньше. Особенно это отличало московскую епархию. Так было раньше, так осталось и до сих пор.
Мусульман среди коренного населения Крыма, то есть среди горцев и населения прибрежных городов и территорий, до прихода Гиреев было сравнительно мало. Зато среди татар, захвативших степную часть Крыма (татарами называли ордынцев), кроме мусульман, других иноверцев не было. Татарин и мусульманин, начиная с хана Узбека, стали уже неразрывными понятиями.

Появление в Крыму Девлет-Хаджи-Гирея внесло кардинальные преобразования не только в государственное устройство Крыма, но, что особенно примечательно отметить, в умонастроения людей. Борьба за независимость провинции всколыхнула не только верхушку общества. Она не оставила равнодушным даже самого рядового жителя. Авторитет нового правителя Крыма стал таким высоким, что в его религию перейти считалось честью для каждого вассала. Очень многие феодалы Крыма из числа коренного населения так и поступали. Их примеру следовали и подчиненные феодала. Так очень быстро ислам завоевал Крым. А так как мусульманин и татарин были синонимами, то всякого принявшего ислам автоматически стали называть татарином, что вполне устраивало новообращенных. Поэтому все киммерийцы, тавры, скифы, аланы, готы, греки, армяне, итальянцы, черкесы и др., перешедшие из христианства или язычества в ислам, стали называться татарами. А поскольку в Крыму все давно говорили на разных диалектах тюркского языка (еще с У1 века - Возгрин, 1992), то люди различались только по вероисповеданию. Например, в христианских храмах служба велась на тюркском языке, что отмечалось многими свидетелями той эпохи. Кстати, единый язык - это одна из причин столь быстрого объединения Крыма в единое государство. Поэтому после объявления независимого государства процесс формирования нации стал уже необратимым.
Таким образом, к концу ХУ столетия на территории разваливающейся Золотой Орды во вновь возникающих государственных образованиях стали формироваться новые нации. Это крымскотатарская и великорусская. Причем отличительным признаком обоих молодых формирующихся наций был не язык, а религия. На северо-западе золотоордынской империи это стало православие, а в юго-западной провинции - ислам, в который стало переходить население многоконфессионального Крыма массовым порядком.
Однако пока существовала номинально золотоордынская империя участь новопровозглашенных государств оставалась неопределенной, потому что правитель Сарая мог в любую минуту положить конец этому процессу. Все зависело от его военно-экономического потенциала. А он все время колебался, угрожая суверенитету обоих государств. Вот почему и Москва и Крым в тот период неизменно поддерживали друг друга перед лицом общего врага. Личные взаимоотношения правителей Крыма и Москвы тогда были самыми доброжелательными. В оживленной переписке между собой они неизменно называли друг друга "любимый брат мой".
Что же касается сараевских ханов, то они действительно не могли спокойно взирать на усиление своих формальных вассалов. Историк Вельяминов-Зернов приводит тексты двух писем, написанных в 1487 году последним царем Золотой Орды Муртазой Ивану Ш и Нур-Девлету, царствовавшему в Касимовском царстве, где недвусмысленно прослеживается стремление Муртазы восстановить свое господство над уходящими из-под его власти провинциями империи. В частности у Великого князя он просит отпустить Нур-Девлета в Золотую Орду, чтобы возвести того на престол крымский, а Нур-Девлету пишет:"Мы одного с тобой рода, отцы наши воевали, но потом помирились. Менгли-Гирей же, брат твой, изменив клятве, снова возжег войну".
Интересно сравнить оба письма Муртазы. Ивану Ш он пишет ярлык, указ, весьма кратко и сжато. С Нур-Девлетом же обращается как с равным себе царем, посылает ему длинную грамоту, сочиненную в почтительных и льстивых выражениях. А цель при этом одна - столкнуть лбами двух братьев, чтобы ослабить Крым, а потом там восстановить господство метрополии.
Интрига Муртазы была настолько прозрачной, что реакции на нее не последовало. Единственное, что сделал князь Иван, это сообщил Менгли-Гирею подробно о затеваемых кознях сараевского правителя. "Предложение Муртазы не соответствовало видам Ивана, - пишет Вельяминов-Зернов. - Союз с Менгли-Гиреем ему был куда выгоднее: Менгли-Гирей, воюя с детьми Ахматовыми, служил помощником Ивану, прямой расчет которого, как и Менгли-Гирея, состоял в том, чтобы сгубить Золотую Орду. Орда эта для обоих государей была одинаково ненавистна..."
Но "сгубить ненавистную" Орду ни тот ни другой правитель в одиночку не решались: силы у всех были равными. Менгли-Гирей предлагал Ивану вариант объединения военных сил Москвы и Крыма, но почему-то такого альянса не произошло. В конце концов Менгли-Гирей придумал гениальный план. И лишь ждал случая для его осуществления.
Случай этот подвернулся в 1502 году, вполне возможно спровоцированный самим же Менгли-Гиреем.
Обуреваемый ненавистью к Менгли-Гирею, Муртаза в этот роковой для него год собрал огромное войско, решив раз и навсегда покончить даже с самим воспоминанием о Гиреях в Крыму. Менгли-Гирей вышел навстречу, но боя не принял, а стал отступать, имитируя растерянность и неподготовленность войска к решающему сражению. Раззадоренный Муртаза бросился преследовать ненавистного врага, не догадываясь, что его заманивают в ловушку. Так маневрируя противоборствующие войска пересекли весь Крым с севера на юг и вышли к берегу моря. Тут неожиданно войска Менгли-Гирея рассыпались по горам и Муртаза решил стать лагерем на берегу лазурного моря. Этого Менгли-Гирей только и добивался.
Неожиданно из-за мыса появился турецкий флот, о существовании которого ордынцы даже не догадывались. Флот же тем временем на глазах изумленно взирающих зрителей построился в боевой порядок и не долго думая открыл шквальный огонь по ордынскому лагерю.
Эффект оказался превосходящим все ожидания Менгли-Гирея. Корабельные батареи разнесли в пух и прах весь ордынский лагерь, вынудив людей в панике бежать за его пределы. Но их встретила невесть откуда появившаяся крымская конница и устроила форменное избиение потерявших боевой дух ордынцев. Лишь ограниченная часть некогда грозного войска смогла вырваться из окружения. Однако Менгли-Гирей предусмотрел и этот вариант. В погоню он направил заранее подготовленную конницу, рассчитанную на продолжительное преследование, которая шла на хвосте отступающих остатков войск вплоть до самого Сарая. И это тоже было запланировано.
На Куликовом поле мамаевцы, разбитые выскочившей из засады русско-татарской конницей, преследовались ею примерно двадцать верст. Чтобы завершить разгром, этого оказалось достаточным. Но Менгли-Гирей поставил целью не просто нанести поражение Золотой Орде, а уничтожить ее навсегда. Поэтому он применил другую тактику: гнал отступающего неприятеля без передышки до самого сердца империи, ворвавшись в Сарай буквально на плечах в панике бегущего войска. Его в Сарае никто не ждал. Воспользовавшись фактором внезапности, он без сопротивления овладел городом и устроил там настоящий погром, уничтожив все и всех.
Так был положен конец империи. "Разбитая Менгли-Гиреем Орда уже более не восставала, и само имя ее исчезло", - пишет автор Краткой истории России В.В.Вельяминов-Зернов (1883 г.).




Восстановление империи


Итак, империя пала. А после падения, как всегда обычно случается со всеми империями, она распалась на несколько независимых государств. Это Сибирское ханство, Астраханское ханство, Ногайская орда, Казанское ханство, наконец, Крымское ханство и Московское княжество с Касимовским царством.
В соответствии с принятым нами ранее решением уделять внимание в данном исследовании только по преимуществу двум объектам - Крыму и Москве, мы тем не менее вынуждены будем более подробно поговорить и о Казанском ханстве, поскольку оно оказалось своеобразным яблоком раздора между двумя названными дружественными государственными новообразованиями, заинтересованными в развале империи. Но именно с притязания на Казань начались враждебные отношения между Москвой и Крымом. Ведь Крым, повергнув империю, стал формально претендовать и на роль наследника Золотой Орды. В части подчинения своему влиянию Астраханского ханства и ногайцев это ему оказалось под силу. Но вот с Казанью вопрос решать силой Менгли-Гирей отказался, решив действовать дипломатическим путем. Несмотря на то что Казанское государство было мусульманским, но с момента его образования Казань очень тесно была связана с Московской Русью. Поэтому сделать ее вассалом Крыма силой, значит испортить отношения с Москвой. Чтобы последняя мысль стала более понятной, придется вернуться к истории возникновения Казанского ханства.
Казанское царство было основано великим ханом Золотой Орды Улу-Мухаммедом после того как его победил и прогнал из Сарая Кичик-Мухаммед в 1437 году. Но бежав из Сарая всего с тремя тысячами верных ему воинов, он не сразу пошел на Казань. Сначала он пришел в Крым. Однако там он не нашел общего языка со своим племянником Хаджи-Гиреем, повздорив одновременно с одним из эмиров, бывшим союзником, поэтому вынужден был уйти в русские пределы, заняв город Белев, что на реке Оке.
Поначалу князь ВасилийП "повелел принять его с честью, не яко беглеца, а яко царя и дарами его подчиша... И даша князь великий царю в кочевище Белевские земли" - повествует казанская летопись, названная "Сказанием о зачатии царства Казанского". Но когда к Улу-Мухаммеду стали стягиваться отовсюду казаки, его приверженцы, пополняя его немногочисленное войско, князь Василий забеспокоился и потребовал, чтобы Улу-Мухаммед очистил Белев. Такой поворот событий царя оскорбил: он не ожидал такой неблагодарности. Ведь в 1432 году к нему в город Сарай являлись русские князья Василий Васильевич , московский князь, и тверской князь Юрий Дмитриевич, оспаривая между собой великокняжеские права. Улу-Мухаммед в том споре отдал предпочтение Василию П, сделав его великим князем и передав ему ярлык - право собирать дань. И вот теперь, когда Улу-Мухаммед оказался лишенным власти, он получил неблагодарность от своего вассала.
Узнав, что вместо подчинения царь стал укреплять Белев, Василий выслал для усмирения мятежников сорокатысячную рать во главе с Дмитрием "Шемякою" (который впоследствии ослепил Василия П). Силы были явно неравные и Улу-Мухаммед старался всячески избежать кровопролития. Но когда все его предложения были отвергнуты "Шемякою", татары вышли из города и вступили в битву. Как повествует Никоновская летопись, "за множество согрешений наших, попустил Господь худому и малому неверных войску одолети многое воинство православное". Иными словами, русская рать потерпела сокрушительное поражение. "Много наших татарове побили, а татар было тогда добре мало".
Улу-Мухаммед не стал преследовать побежденных, но из Белева ушел. "В 1439 году Улу-Мухаммед явился под стенами Москвы, выжег посад и, простояв десять дней, отступил", - сообщает Вельяминов-Зернов.
Но и на этот раз он еще не пошел в Казань, а обосновался в Нижнем Новгороде и оттуда весной 1445 года отправил против великого князя Василия П двух своих сыновей - Махмутека и Якуба. Князь Василий выступил навстречу, и в битве близ Ефимьего монастыря (недалеко от г.Суздаля) 7 июля попал в плен вместе с князьями и боярами.
Как обращались татары с высоким пленником, можно судить по следующей выдержке из "Сказания о царстве Казанском": ..."держа его царь не в темнице, но посаждаху его с собою ясти за единою трапезой и не скверниша его поганым своим ядением и питием, а кормяше его ядением чисто русским". Через три месяца такого плена 1 октября 1445 года царь отпустил великого князя и всех пленников под честное слово, обязав выплатить огромный по тем временам выкуп. "Кроме того, ему были навязаны и какие-то другие условия, видимо, не очень лестные для русского самолюбия, ибо наши летописи о них умалчивают, только лишь в новгородской имеется на это общий намек", - пишет историк М.Д.Каратеев.
О чем умалчивали летописи, явствует из сохранившихся двух договорных грамот между московским, суздальским и рязанскими князьями, из которых следует, что Мещерский край был отдан царевичу Касиму, младшему сыну Улу-Мухаммеда, сразу же после пленения великого князя Василия.
Только после 1 октября Улу-Мухаммед покинул пределы русские и отправился в поволжскую Болгарию, где захватил без боя город Казань, убив правителя Казани татарского князя и вассала Золотой Орды Али-бея, и объявил себя независимым ханом. Так было положено начало Казанскому царству.
На этом и закончилась славная жизнь великого хана, потому что честолюбивый старший его сын Махмутек убил отца и брата Юсуфа, воцарившись на казанском престоле. Что же до Сарая, то он даже не попытался восстановить свое господство над отколовшейся провинцией, целиком поглощенный усмирением мятежного Крыма, который в тот период так стремительно наращивал свою мощь, что грозил существованию уже самой империи. Сараю тогда было не до Казани.
А Касим с Якубом, окончательно порвав со старшим братом, остались в России вместе с верными им татарами. Но жить долго в своем уделе им не пришлось: они ввязались в междоусобную распрю. В 1446 году великое княжение в Москве Василия П стал оспаривать его брат Дмитрий Юрьевич"Шемяка". Он захватил Москву, князя Василия пленил и ослепил. Однако москвичи не приняли нового правителя и "Шемяке" пришлось бежать из Москвы.
Касим с Якубом в этом кровавом споре решили принять сторону Василия П. Историки полагают, что, вероятно, во время пленения великого князя у него с царевичами завязались дружеские отношения, тем более что государь и прежде проявлял к ним свою доброту. Поэтому они не могли взирать спокойно на междоусобные разборки двух русских князей. Собрав всех своих воинов, братья двинулись на помощь Василию.
Все последующие шесть лет они участвовали в бесконечных баталиях Василия "Темного" пока "Шемяка" не был убит. В 1452 году Василий уже официально оформил на радостях позволение основать в Мещере, под протекторатом Руси, так называемое Касимовское царство, хотя в течение шести предшествовавших лет Мещера уже была удельным владением царевича Касима.
В 1467 году Касим предпринял поход на Казань. Это случилось после смерти Махмутека (и после смерти Хаджи-Гирея), во время правления его сына Ибрагима (женатого на царевне Нур-Султане, ставшей в 1485 году женой Менгли-Гирея - одна из причин, почему крымский хан после разгрома Золотой Орды не стал подчинять себе Казань военной силой). Что же до похода Касима, то его огромное войско, усиленное большой русской ратью, было встречено казанцами на Волге, которые не дали ему переправиться через нее. Поход окончился бесславно.
После смерти Касима царством правил его сын Даньяр. А после Даньяра царство в 1486 году перешло к крымскому наследнику Нур-Девлету, как об этои уже было сказано выше.
Через десять лет Нур-Девлет умер, оставив двух сыновей - Сатылгана и Джаная, - и власть в царстве Касимовском перешла к старшему его сыну, Сатылгану, что было подтверждено соответствующей государственной грамотой от 1496 года. Сатылган несколько раз со своими казаками принимал участие в походах сначала на Золотую Орду, а потом на Казань.
Что же в это время происходило в Казани?
После смерти отцеубийцы Махмутека, Казанью правили его сыновья Халил и затем Ибрагим, который умер в 1478 году, оставив власть своему старшему сыну Ильгаму (Али-хану). Но этому воспротивилась старшая жена умершего Ибрагима, Нур-Султана, которая стала добиваться возведения на престол своих сыновей Мухаммед-Амина или Абдул-Латифа. При дворе образовались две противоборствующие партии. В конце концов после вмешательства Ногайской Орды на казанский трон сел Ильгам, а Мухаммед-Амин бежал на Русь, где Иван Ш - дальновидный политик, - не терявший надежды посадить в Казань своего ставленника, - ласково принял беглеца и дал в удел ему город Каширу. Но во время правления Ильгама в 1487 году русские войска, воспользовавшись внутренними неурядицами в Казанском царстве, подошли к Казани и после трехнедельной осады вынудили Ильгама выйти из города и сдаться. Со всей семьей он был отправлен на жительство в Вологду. А на казанский престол сел Мухаммед-Амин, фактически ставший вассалом Москвы. В благодарность за былую поддержку в трудное для него время Мухаммед-Амин был во всем покорен Ивану Васильевичу, чего тот и добивался. Именно в это время Иван и присвоил себе ко всем прочим регалиям еще и титул царя Болгарского.

Такие перестановки в Казани не могли оставлять Менгли-Гирея безучастным зрителем. Ведь он за два года до этих событий женился на Нур-Султане, матери нового хана Казани, тоже вероятно преследуя дальние виды. Возможно, его не очень устраивали столь энергичные шаги "любимого брата" Ивана к превращению мусульманской Казани в вассала православной Москвы. Но открыто выражать свое неудовольствие он не стал: ведь он был политическим союзником Москвы и не являлся тогда еще правопреемником Золотой Орды, на что он стал претендовать только после разгрома империи. Поэтому с претензиями на Казань он решил повременить, не желая портить отношения с Иваном Ш. Менгли-Гирей предпочел действовать политическими методами, в том числе и через свою жену, которая продолжала иметь большое влияние на своих сыновей, оставшихся на службе у Москвы.
Мухаммед-Амин правил Казанью до 1496 года. За это почти десятилетнее царствование он успел обрести много недругов и не только раболепной прорусской политикой, но в большей степени чрезмерным женолюбием: многие жены, сестры или дочери вельмож становились его любовницами. И если где-нибудь в Испании или Франции такое монаршее внимание расценивалось бы только как великая честь, то в мусульманском обществе на такие шалости сюзерена смотрели совершенно другими глазами. Поэтому против царя образовался заговор. Заговорщики вошли в сношения с сибирским ханом, царем Шиановским Мамуком и предложили ему казанский престол.
Мамук подошел к Казани, но с помощью русских войск был отогнан. Однако получив поддержку ногайцев, он вернулся, ворвался в Казань и был провозглашен царем. Мухаммед-Амин со своей семьей успел бежать на Русь.
Правление Мамука оказалось недолговечным. Придя из Азии, Мамук не рассмотрел разницы между азиатскими и европейскими обычаями. В Казани, как и в Крыму, хан не обладал абсолютной властью - она в сильной степени ограничивалась диваном, который мог большинством голосов забаллотировать любое предложение хана. Мамук к таким порядкам не привык. С казанским диваном он совершенно не считался, а со строптивыми расправлялся круто, не пощадил даже тех князей, которые больше всего способствовали его воцарению в Казани.
В результате казанцы с ним сыграли злую шутку: когда хан со своим отрядом выехал на охоту, они быстро сговорились и, когда тот возвратился, закрыли перед носом ворота. Одновременно с этим отправили в Москву послов, чтоб покаявшимся казанцам Иван дал другого царя, но только не Мухаммед-Амина, а его младшего брата Абдул-Латифа, который тоже жил на Руси. Иван согласился и направил в Казань весной 1497 года сильный отряд, который прогнал стоявшего под городом Мамука, и водворил на престол Абдул-Латифа. А Мухаммед-Амину в утешение добавил к Кашире еще Серпухов и Хотунь.
Но в 1502 году Абдул-Латиф впал в немилость и был арестован, препровожден в Москву и оттуда сослан в Белоозеро. В Казань Иван отправил снова Мухаммед-Амина. Этот царь, уже хорошо знакомый с политической атмосферой Казани, быстро и круто расправился со всеми главными интриганами, достигнув тем самым согласия с аристократией Казани. А после этого, с разрешения великого князя, женился на вдове своего старшего брата Ильгама, которая еще в 1487 году была сослана вместе с мужем в Вологду. Это было ошибкой Ивана, потому что ногайская царица возымела влияние на Мухаммед-Амина и настроила его против русских (заточение не прошло даром). В результате летом 1505 года Мухаммед-Амин, придравшись к какой-то небрежности Ивана, оскорбляющей достоинство царя Казани, объявил войну России. Конечно, здесь роль сыграла не столько жена, сколько проснувшееся тщеславие потомка великого Улу-Мухаммеда. Ведь образовав независимое государство, Махмутек с отцом сделали Казань грозой России, к которой Москва боялась даже близко подходить. А тут такое вассальное верноподданичество, оскорбляющее саму память великого основателя династии.
Собрав войско, он переправился через Волгу, грозя напасть на муромские и нижегородские земли. Иван послал навстречу своих воевод, князей Горбатого и Воронцова. Но это хана не остановило. Он осадил Нижний Новгород, выжег и ограбил его окрестности. Тогда Иван на помощь направил сыновей Нур-Девлета, царствовавших в Касимове, Сатылгана и Джаная. Те выступили вместе с огланами, князьями и казаками (огланами в Орде называли детей высокородных вельмож, куда входили и дети самого хана - отсюда происходит и слово уланы. В Испании, например, таких отпрысков называли инфантами). Объединенными усилиями они вынудили Мухаммед-Амина снять осаду и уйти обратно в свои пределы.
А вскоре в октябре 1505 года умер Иван Ш, оставив наследником Василия Ш, который решил отомстить казанцам за дерзость сбросить с себя вассальную зависимость от Москвы. Но обе его попытки восстановить статус кво окончились полным провалом: и в 1506 и в 1507 годах. Однако мир все-таки был заключен, и не без вмешательства Менгли-Гирея и его жены Нур-Султаны. В процессе переговоров Мухаммед-Амин согласился остаться формальным вассалом Москвы, а Абдул-Латиф был помилован, возвращен из ссылки и вместе со свободою получил в придачу еще и город Юрьев. Таким образом, все стороны были удовлетворены. Особенно же по-видимому, более всего была счастлива Нур-Султана, мать монарших сыновей, которая стала главным инициатором этого знаменательного политического согласия, остановившего военное противостояние между Казанью и Москвой на целых одиннадцать лет, до самой смерти Мухаммед-Амина, до 1518 года. Такова роль личности в истории, в истории народов.
Менгли-Гирей умер в Великую Субботу 1515 года, достойно завершив дело своего отца по созданию Великого государства, сумевшего сыграть главную роль в освобождении Восточной Европы от пережившей свое время империи. Уже одного этого было бы достаточно, чтобы занести его имя в число выдающихся деятелей планеты. Но его деяния не ограничивались только ратными подвигами. Имея поэтический дар, он прослыл благодаря этому еще и поэтом. А будучи человеком вообще широкообразованным (общение с генуэзцами пошло на пользу), он открыл в основанной им новой столице Бахчисарае высшее учебное заведение типа университета (в 1500 году) - Зинджирли-медресе, которое не только продолжило традиции Солхатского медресе, тоже высшего учебного мусульманского заведения, созданного еще в 1332 году в первой столице Крыма задолго до появления Крымского ханства, где также изучали арабскую филологию, грамматику, философию, астрономию, логику, риторику, математику, право, географию, историю и другие науки, но и превосходило его по многим показателям.
"До последних дней своей жизни (Менгли-Гирей) поддерживал союзнические отношения с Российским государством, несмотря на то что при нем Крымское ханство стало вассалом Турции"(Крымскотатарская энциклопедия). Различия в вероисповедании он не считал преградой для дружеских взаимоотношений двух разноконфессиональных государств, подтверждая действиями свои прогрессивные воззрения. В этом отношении он смотрел гораздо дальше всех своих современников. И что особенно примечательно, Иван Ш в этом его всегда поддерживал, не только не запрещая, но и культивируя в Касимовском царстве мусульманскую веру и культуру. Он, конечно, был политиком и делал это не из альтруистических побуждений, а с целью облегчения овладевания мусульманскими землями и создания многоконфессионального государства по типу Крымского ханства и их прородительнице Золотой Орды. К сожалению, потомки его не стали продолжателями этих идей, когда, проводя завоевательскую политику, не считались с религиозными пристрастиями покоренных народов-иноверцев. Особенно это относится к Василию Ш и Ивану 1У, которые не желающих переходить в православие служилых татар жестоко убивал, широко практикуя при этом насильственное крещение.
Вообще, кончина обоих правителей двух самых мощных постзолотоордынских государств, которые нашли самую удачную форму сосуществования, поделив почти бескровно сферы влияния, привела к нарушению сложившейся политической гармонии. В 1517 году умер Абдул-Латиф, наследник казанского престола, а через год скончался и царь Мухаммед-Амин, который оказался последним представителем династии Улу-Мухаммеда, поскольку ни у кого из наследников не оказалось продолжателей по мужской линии. И вот тогда-то Казань и превратилась в яблоко раздора, нарушив политическую гармонию, установившуюся между Москвой и Крымом в период правления Менгли-Гирея и Ивана Ш.
Но еще за два года до смерти казанского царя между Мухаммед-Гиреем, сыном и преемником Менгли-Гирея, и Василием Ш произошла ссора из-за Касимовского царства, потому что там также закончилась династия Нур-Девлета и великий князь отдал царство отпрыску Ахмедова рода Шах-Алию. На это крымский хан написал ультимативное письмо, что его Ширинские князья не захотят присягнуть в дружбе к Руси, если Мещерским городом будет править Астраханский царевич Шах-Али. Чтобы угодить крымскому хану, великий князь в том же 1516 году предложил Мещеру брату Мухаммед-Гирея Ахмед-Гирею. Конфликт был улажен. Но умер в 1518 году Мухаммед-Амин и казанцы, уже привыкшие получать ханов от рук великого князя московского, обратились с просьбой к Василию назначить им царя. Поскольку все именитые царевичи, служившие в то время Москве, оказались крещенными, то выбор опять пал на Шах-Алия. И тот взошел на казанский престол, предварительно женившись на вдове Мухаммед-Амина (что в какой-то степени поспособствовало его успеху), к великому неудовольствию крымского хана. Поэтому начиная с 1519 года Мухаммед-Гирей стал прилагать все силы, чтобы возбудить казанскую знать против Шах-Алия как члена ненавистного ему ахмадова рода. Эти усилия дали результат: в Казани сформировалась очень сильная антирусская партия, чему способствовало и то, что Шах-Али, проводя прорусскую политику, выказывал чрезмерно крутой нрав. Поэтому когда под Казанью в 1521 году внезапно появился сильный отряд крымских татар, возглавляемый братом крымского хана Сахиб-Гиреем, в городе вспыхнул мятеж. Сторонников у Шах-Алия оказалось ничтожно мало и он решил добровольно уступить требованиям народа. "Взяв жен своих, наложниц и все свое имущество, выехал обратно в Россию. Сахиб-Гирей занял престол спокойно,"- сообщает Вельяминов-Зернов. Так в Казани установилась крымская династия.
Но такой разворот событий с потерей традиционных порядков и дипломатических завоеваний совсем не мог устраивать московского князя. Отношения между Москвой и Крымом стали явно портиться и усложняться. Первым следствием стала замена в Касимовском царстве крымского ставленника. В Казани заработала активно прорусская партия. Назревала настоящая война между Московской Русью и Крымским ханством, первая с начала существования этих двух молодых независимых государств. Сыновьям Менгли-Гирея и Ивана Ш явно недоставало мудрости своих великих отцов.
Сахиб-Гирей, "едва утвердившись в Казани, вторгся с войском в русские пределы, опустошил суздальские и владимирские земли, а его брат, крымский хан Мухаммед-Гирей одновременно напал на Русь с юга и дошел почти до самой Москвы, грабя и разоряя все на своем пути. Следующей весной он совершил новый опустошительный поход и захватил Астрахань, а Сахиб-Гирей, получив известие о таких успехах брата, приказал перебить в Казани всех русских, в том числе и московского посла боярина Василия Юрьева," - сообщает Каратеев. Этим актом новый царь Казани решил покончить с пресловутой "пятой колонной" Москвы в целях укрепления монаршей власти в Казани.
Однако уже через год крымский хан был в бою с ногайцами убит и Сахиб-Гирей поспешил в Турцию, чтобы выпросить у турецкого султана право наследовать престол в Крыму. Но и завоеванные позиции в Казани не захотел оставлять. Поэтому он направил в Казань своего тринадцатилетнего сына Сафа-Гирея (по Вельяминову-Зернову - племянника), которого казанцы утвердили на престоле.
Но к этому времени к Казани подошел (в 1524 году) с сильным русским войском Василий Ш. Осада города могла стать затяжной, и это понимали обе стороны. Поэтому решили дело покончить взаимоудовлетворяющими переговорами: казанцы обещали московскому государю свою покорность, но с условием - на престоле оставить Сафа-Гирея. Василий согласился и заключенный мир не нарушался до 1532 года
Однако Василий понимал, что заключенный мир с Сафа-Гиреем работает не в его пользу. В Казани продолжала верховодить крымская партия, и мир, заключенный в 1524 году, стал тяготить. "Кончилось тем, что казанцы, подученные из своей среды людьми, преданными великому князю, весной 1532 года изгнали Сафа-Гирея и отправили в Россию послов с грамотами, прося Василия дать им нового царя," - сообщает Вельяминов-Зернов.
Присланный Василием касимовский царь Джан-Али, брат Шах-Алия, которого казанцы сразу отвергли, продержался у власти всего до 1535 года. Его убили во время мятежа недовольные сторонники крымской партии и место царя в Казани вновь занял Сафа-Гирей, которому тогда уже исполнилось 27 лет.
Понимая, что предстоит трудная борьба с Русью, Сафа-Гирей сразу сделал верный политический шаг, женившись на дочери повелителя ногаев князя Юсуфа Суюм-беке, чем обеспечил себе поддержку Ногайской Орды, по крайней мере нейтрализовав извечных врагов Гиреев.

Царица Суюм-беке, став сначала в 1533 году женой убитого впоследствии Джана-Алия, выйдя замуж за Сафа-Гирея, сразу возвысилась до положения первой жены (хотя по счету была уже пятой). Полюбив Сафа-Гирея на всю жизнь, она стала и его соратницей в государственных делах, продолжая и после его смерти политику мужа, поскольку, будучи старшей женой (хоть и самой молодой), наследовала престол вместе с малолетним сыном, хотя у Сафа-Гирея было уже много взрослых сыновей от других жен. У казанцев она имела большой авторитет и известность. Сафа-Гирей же вплоть до своей смерти в 1549 году вел непримиримую антирусскую политику, часто воюя с Москвой. В этих войнах зачастую главным противником его был небезызвестный Шах-Али с его касимовскими татарами, которых Иван 1У непременно выставлял против единоверцев.
Вообще, анализируя ту эпоху, с удивлением обнаруживаешь, что движущей причиной в распрях суверенных постордынских государств были отнюдь не территориальные притязания и тем более не национальные, которых тогда вообще быть не могло, а сугубо религиозные, если не считать еще чисто грабительских интересов. При этом наибольшую агрессивность проявляла православная церковь, стремящаяся всех татар обратить в свою веру. И что примечательно, наиболее рьяными и непримиримыми поборниками веры очень часто потом становились сами новообращенные, для которых вера и нация соединялись в одно целое. Каждый новообращенный христианин становился прежде всего русским. Вот, что было главное. Татарское происхождение никого после этого не интересовало. Двуязычие тоже не принималось в расчет. Наоборот, оно только помогало в общении, поскольку новообращенных в московской Руси была тьма и татарский язык был в равном хождении, что и русский. Недаром в русском языке так много заимствований из татарского (более четверти лексикона). Сам Иван "Грозный" прекрасно говорил на татарском языке, ибо его мать, Елена Глинская, была чистокровной татаркой и с детства приучила его родному языку, которым он пользовался до конца своих дней,