04/24/2004 | Юнус Памадорджи

МИФЫ КРЫМСКОЙ ИСТОРИИ

У каждого государства есть своя история. Есть она и у каждого народа. Говорят, на просторах бывшего СССР она самая непредсказуемая. И не ученые-историки в этом виноваты, и не сам народ —- носитель памяти. Слишком часто исторические события подменяются легендами, мифами. Но мифы рождались не только в Древней Греции, они создаются и сегодня. Кем и для чего — об этом мы и решили поговорить с крымскими учеными, пригласив их в редакцию «КВ». К разговору им долго готовиться не пришлось: один из них буквально за пять минут набросал список из более чем десятка мифов, взятых со страниц «Голоса Крыма» — главного упора меджлиса. Мифы, которые внедряет в массы эта газета, достаточно четко сформулированы. Поэтому нам не было смысла приглашать на беседу «противоположную сторону».

«Мы» и «они»

Зарубин: Пожалуй, самый «главный» миф, который до нас хочет донести «Голос Крыма», — о том, что со времен палеолита в Крыму существовал некий особый народ, который на всем протяжении истории был миро- и трудолюбивым, высоконравственным... Все отрицательные черты были у остальных — у врагов тех древних, коренных, из которых рисуется образ современного крымского татарина. Эта концепция постоянно пропагандируется грантоедами (так сейчас принято обозначать людей, выполняющих некую работу, оплаченную грантами, преимущественно из-за рубежа — Н.Г.).
Харабуга: Так начинает звучать тема разделения крымчан на «мы» и «они».
Корр.: Причем наши оппоненты на это все время обижаются.
Герцен: Но проводят эту границу сами! Впрочем, скажу точнее: ее проводят члены меджлиса. Отдельные представители татарской интеллигенции, как недавно подтвердилось, настаивают на том, чтобы в «мы» включались все крымчане.
Мальгин: Когда представители большинства (условно его так назовем) населения говорят «мы», то подразумевают в том числе и крымских татар. Лично для меня в «мы» входят абсолютно все. Но когда Мустафа Джемилев говорит, что «улицы наших городов» носят «чуждые нам названия», то я понимаю, что он включает в «мыв только своих соплеменников: почитайте внимательно его интервью. Думаю, что ни один, даже самый радикальный политик-большевик никогда не выдвинет идею создания на полуострове государства только для большинства, — в их речах всегда присутствует и меньшинство. Мне кажется, что некоторые политические организации меньшинства предпочли бы понимать под «нами» только себя.
Харабуга: Мифы, как правило, отрабатывают определенную политическую цель и сами по себе не возникают. Их создают политики, философы, поэты, люди гуманитарных профессий — те, кто обычно входит в национальное движение. Крымское общество в советские годы не делилось на «мы» и «они». «Мы» и «они» — это первый этап в развитии национального конфликта. «Они» — это некто, кто противостоит «нашим» интересам. Но если бы то были отдельные высказывания отдельных людей! В Крыму же существует организация, именующая себя курултай-меджлис, которая в своих документах, а не просто в речах лидеров делит крымское сообщество на «мы» и «они». И таких документов много. В них заложены термины «поселенцы», «колонизаторы», «шовинисты» и т.д. Это и создает некую крымскую этажерку, где есть «мы, коренные», есть «они, поселенцы» и есть представители некой титульной нации (украинцы), — они представляют государство, поэтому имеют право здесь жить.
— Была ли, скажем, до революции эта тенденция разделения?
Зарубин: Была. Хотя еще не существовало нацдвижения как такового— оно появилось примерно с 1905 года. Во главу его ставят Гаспринского, но это просветитель. И задачей его было пробудить национальное самосознание. Кстати, вот еще миф: «наш традиционный орган самоуправления — курултай». В крымском ханстве курултая не было! А термин существует по крайней мере с эпохи Чингисхана. В 1917 году татары открыто говорили: «Мы его наследники. Мы помним первый курултай 1204 года. И посему мы должны возродите эту традицию». И не было никаких разговоров о «коренных». Но тезис разделения уже присутствовал: «Мы, крымские татары, унижены царским правительством»... Правда, тут же у них возникает лозунг «Крым для крымцев» — то есть для всех крымчан, независимо от национальности. Однако те, кто его выдвинул, через год стали говорить: «Возродим крымское ханство, Россия пала, да здравствует великий германский правитель, вместе с ним пойдем завоевывать Индию и громить Англию».
Нельзя говорить об идеальных отношениях между живущими в Крыму народами как до революции, так и после нее. Крымская АССР была отнюдь не идиллией. Крым (Южнобережье) пережил очень серьезный этнонациональный конфликт 1918 года — греко-татарский, а шире — христианско-мусульманский. Страшный конфликт, с погромами, с жертвами, сотнями жертв. Это все до 20-х годов тянулось. Наконец, целый ряд этих проблем дал о себе знать в период оккупации 1941-44 годов. Крым всегда был многонационален и постоянно находился в орбите великих империй. Где есть полиэтническое общество, там всегда возникает нацвопрос.

Мифам не учат, их изобретают

Киселев: История как наука родилась из мифологии, и это не секрет. Потребовалось почти две тысячи лет, чтобы отделить научное знание от мифологического сознания. Я постоянно спрашиваю носителей крымскотатарского национального сознания, почему они такое внимание уделяют созданию национального мифа и абсолютно не занимаются изучением национальной истории. Это меня страшно удивляет.
Зарубин: Кстати, много ли крымских татар обучается на истфаке?
Герцен: Достаточно.
Зарубин: А сколько есть профессиональных историков-крымских татар?
Герцен: Пожалуй, не назову... Молодое поколение только готовится.
— А как они воспринимают тот материал, что вы им преподаете?
Герцен: Мы ведь даем не прямолинейную историю Крыма - сначала учим более широкому видению исторического процесса в масштабах цивилизации, знакомим с научными методами. Особо подчеркиваем разницу между мифом и подлинной историей, научным и, скажем, религиозным мышлением. Сюда входит наличие различных точек зрения по одному и тому же вопросу. Гипотеза как инструмент. Анализ и синтез. И когда переходим к конкретным вопросам, связанным уже с нашей локальной историей, мы говорим: начинать надо с источниковедческой базы. То есть на основании чего мы знаем? Это рассыпанные кубики, из них по определенной, строго выверенной методике начинаем выстраивать знание. Любой народ о своей истории имеет мифологическое, нереальное представление, резко расходящееся с тем, что дает наука.
Харабуга: Скажите, обращался ли к вам на кафедру когда-либо кто-нибудь из наших политиков с просьбой дать историческую экспертизу тем законопроектам, которые направляются в ВР Украины или ВС Крыма? Например, «О статусе крымскотатарского народа». В частности, там есть такое положение: «...сохраняет и развивает свои традиционные этнические институты — курултай и меджлис». То есть в законодательный акт Украины заведомо вбивается миф...
— Так уже получилось со словом «коренной» в тексте Конституции Украины: никто не знает, как оно там появилось.
Харабуга: ...к тому же в приложении к законопроектам нет словаря тех понятий, которые в него вносятся.

Мифы нужны власти

Герцен: Помните, когда переселение только началось, еще при тов. Гиренко, собирались комиссии, составлялись подробнейшие справки о том, что в Крыму люди появились тогда-то и обитали такие-то народы. Мы работали тогда очень активно. Но власть никогда — я в этом убедился — никогда не интересуется результатами исследований, которые она же и заказала. У нее есть свое видение, своя технология, и я бы даже сказал, что к истории она относится с известным презрением. Они сами себя считают творцами истории — зачем им отягощать себя какими-то знаниями?
Власть ценит прежде всего силу. Кто ближе к ней, кто более цепкий, хваткий, настойчивый, кто открывает ногами двери кабинетов, знает эту технологию проникновения в высшие структуры. То, что он говорит, и ложится на начальственные мозги, чаще всего не отягощенные серьезным историческим образованием. Да просто критическим, аналитическим подходом. Впрочем, история заслужила такой к себе подход в советское время, когда была послушной служанкой, выполняла политические заказы. И мы сегодня это расхлебываем. Власть переменилась— переменилась и история.
Харабуга: Сегодня в Раде обсуждается концепция национальной политики, н опять там наступают на те же грабли. Положили в основу дефиниций, которые присутствуют в этом документе, один из весьма спорных словарей и на его базе хотят выработать некую стройную концепцию. Отдельные термины вызывают абсолютно противоречивые толкования у разных субъектов этого процесса.
Зарубин: Тот же курултай и меджлис. Откуда они появились? «Меджлис» в переводе «собрание». Смотрим на иранскую революцию, турецкую...
Мальгин: Парламент Монголии — хурал,
Зарубин: Есть четкая дата появления меджлиса в Крыму - 1919 год, он проработал дней десять, не более. Какие такие «традиционные» органы? Зато термин красиво вбит, красивое иностранное слово, непонятное для незнающих традиции и историю. Делается сие для вывода: раз есть традиционные институты, значит, какой народ?..
— «Древний» и «коренной»!
Герцен: Мне кажется, что подобные проблемы на политическом, практическом уровне вряд ли стоит решать с привлечением каких-то исторических посылов, на основании исторических заключений строить современную текущую политику. Из истории легко можно вытянуть любой вариант, особенно если мы не будем соблюдать методы диахронии (в каком контексте явление возникло, развивалось и исчезло). Для современной политической деятельности нужна твердая юридическая основа. Например, правовые определения, что такое народ, его право, народ как субъект политики. В Конституции идет речь о народе Украины, это в понимании западной юридической практики. У нас же нация изучается как биологическое явление, то есть эти понятия путаются. До сих пор продолжают играть с ленинской национальной политикой...
— Вы хотите сказать, что меджлис пользуется методами
коммунистов?!
Киселев: Вот-вот, я именно об этом и хотел рассказать (всеобщее оживление). Я был потрясен в середине 90-х на одном из «круглых столов», посвященном так называемому славяно-тюркскому диалогу. Один представитель НДКТ выступал с жесточайшей критикой сталинской национальной политики. Присмотрелись — а у него на лацкане пиджака золотой значок Ленина. Мол, это как символ: в 1921 году Крым получил автономию. Но какую автономию?! Никто из татар не хочет почитать текст Султана Галиева, который он направил Сталину.
Зарубин: Тогда стоял вопрос: какую автономию создавать в Крыму; национальную либо какую-то еще. Сталин посылает сюда Султана Галиева: сделайте вывод, что создавать. И тот понимает: здесь может быть только многонациональная автономия типа Дагестана, он это пишет прямым текстом. Не крымскотатарская, а многонациональная! Сейчас «Арекет» постоянно печатает призыв «восстановить государственность крымскотатарского народа, которая существовала в 1921-44 годах». Полный абсурд!
Харабуга: А вы вообще видели в составе СССР национальную автономию, внутри которой были национальные районы, соответствующие так называемому титульному этносу? То есть внутри крымскотатарской автономии разве могли быть крымскотатарские национальные районы?! А ведь они были — наряду с немецкими и другими.
Киселев: В дипломных работах крымских татар-студентов, которые волей-неволей затрагивают вопросы миграции, расселения и так далее, я обратил внимание на две вещи: история в Крыму чрезвычайно актуализирована, и у нас есть очень серьезная проблема интерпретации этой истории. Что самое обидное, мы имеем, как правило, одну ее версию, которая (и не всегда из крымскотатарских СМИ) попадает в массовое сознание и порождает реакцию. Сфера истории в этих интерпретациях резко сужена. Мифы — это практически все содержание национальной истории. Вся история сведена к политическим формулам, и они поддерживаются меджлисом.

Комплекс жертвенности

Зарубин: К величайшему несчастью, для крымскотатарской элиты характерен комплекс, порожденный массовой высылкой в 1944 году, — комплекс обиды, жертвенности. И эта жертвенность идет через все мифы. «Нас вытесняли, угнетали, мучили». Отсюда — безумно завышенные цифры вывезенных, цифры жертв, попытки найти в любом периоде с 1783 года (когда Россия приняла в свой состав Крым — Н.Г.) какие-то каверзы. Меня как специалиста по Гражданской войне весьма удивляет, что «красный террор был направлен исключительно на крымских татар» (теория Валерия Возгрина)! Все мы знаем трагедию бойцов армии Врангеля, которые здесь остались, — если татары там и были, то считанные единицы. Какой бы мы ни взяли период новой и новейшей истории, у ангажированных историков там льются просто кошмарные реки крови. И все крымскотатарской. Комплекс породил табу на некоторые факты Великой Отечественной войны. При опять-таки колоссальном количестве документов...
— А кто наложил это табу в атом конкретном случае?
Мальгин: Проведем аналогию с любопытной, на мой взгляд, недавней инициативой — имею в виду юбилей так называемой Волынской резни между поляками и украинцами в 1943 году. Прежде чем парламенты двух стран приняли совместное заявление и Квасьневский встретился с Кучмой на открытии памятника, поработало несколько групп исследователей, опубликованы документы. У нас близится 60-летие депортации — и я думаю, что этот польско-украинский почин вполне можно было бы реализовать на крымском материале. Мы можем здесь говорить все что угодно, нам не поверят те же крымские татары — пока не будут опубликованы все документы.
— Почему они не опубликованы?
Харабуга: Это табу: дескать, разжигание межнациональной розни!
Мальгин: Документы однозначно говорят: военные события — это удар по сталинской и постсталинской концепции: «Советский Союз монолитно встретил немецко-фашистскую агрессию».
— То есть предателей о массовом масштабе не могло быть в принципе.
Мальгин: Не в 1783 году проблемы в Крыму возникли, а в 1944. Я оппонентам всегда предлагаю рассматривать произошедшее тогда как следствие не преступной политики какого-то режима или нации по отношению к другой, а чрезвычайных военных обстоятельств. Это действительно преступление, его можно так квалифицировать, но — совершенное в пределах необходимой обороны с превышением.
Зарубин: А Америка как с американскими японцами поступила!..
Мальгин: Это нельзя оправдывать, но это можно понять. Но чтобы мы могли друг другу объяснить эту точку зрения, нужно публиковать документы. Они есть, их изобилие, они совершенно открыты. Есть немецкие, советские, СМЕРШа, НКВД, партизанского движения — вплоть до фамилий конкретных участников конкретных формирований.
Киселев: И сегодня многие известные в Крыму фамилии очень созвучны с ними...
— А почему понадобилось выселение народа?
Мальгин: На сегодня нет ни одной более или менее убедительной версии, почему это произошло, не описан механизм высылки, это поразительно. Этой проблемой как исследовательской не занимаются. Не хотят. (Тут все пытаются вспомнить хоть кого-нибудь из ученых, но их единицы, и исследования носят скорее локальный характер — Н.Г.).

Из мифов — в правовые акты

Харабуга: Эти документы известны узкому кругу специалистов. Может, поэтому возникают мифы, которые и закрепляются в официальных документах. Мотивировка — «восстановить историческую справедливость». А какую справедливость? Передо мной лежит документ, который официально заявлен в Раду Украины. В нем обосновываются понятия «коренной народ», «геноцид», традиционные органы власти и тому подобное. Это из мифов переносится в правовое поле без всякого на то основания. Документ может сегодня быть принят, исходя из стечения обстоятельств, как принимаются другие законы — к юбилею или под определенную политическую волну. На него будут потом ссылаться, и зто будет порождать новые проблемы, все больше разъединяя крымское общество.
Киселев: Посмотрите, до чего доходит мифологизированная история Украины, когда в учебниках у нас описываются подвиги ОУН-УПА, которые громили фашистов так, что какой там Сталинград и все остальное! Когда у нас обыкновенный коллаборационист-эсэсовец, оказывается, был над схваткой, он боролся со злым Сталиным и злым Гитлером. Почему нельзя перенести эту схему на Крым? Я уже читал статьи, где описывается, что, находясь в рядах коллаборационистов, оказывается, можно было бороться с двумя врагами — один из таких героев похоронен в пантеоне национальных героев в Зинджирлы-медресе, Амет Озенбашлы. И у нас в его честь конференции проходят...
Харабуга: В газете «Дзвин Севастополя» перепечатана из «Сильских вистей» скандальная статья «Евреи в Украине сегодня — реальность без мифов»: «В 1932/33 годах миллионы украинцев были уничтожены голодом, организованным евреями из мести, в 37/38 годах новые миллионы украинцев были уничтожены НКВД, который на 99 процентов состоял из евреев, руководимым лидерами сионизма». Тогда логично будет сказать, что раз татар выселяло НКВД, значит, это дело рук евреев. Люди, которые выдвигают такую версию, входят в блок Виктора Ющенко, и в этот же блок входят два депутата от меджлиса! Это «толерантный» кандидат наук Рефат Чубаров и Мустафа Джемилев. И ни разу, например, газета «Голос Крыма» не сообщила нам об их реакции на статью. А ведь этот миф весьма опасен.
Мальгин: Мы сейчас готовим публикацию воспоминаний командира партизанского отряда А.А. Сермуля. После 1942 года партизанское движение наполовину состояло из вчерашних коллаборационистов. Нет сомнения, что наряду с Отечественной войной, которая шла на фронте, в тылу шла Гражданская война. И в 1944 году никто не знал, кто победит. Оставлять же возможность партизанской герильи против Советов в тылу было опасно. С другой стороны, славянское население было настроено против крымских татар в подавляющем большинстве, и эксцессы были более чем реальны по отношению к татарам. Нельзя говорить, конечно, что Сталин спас крымских татар от гнева остальных трудящихся, но какой-то элемент этих мотивов здесь присутствует. Нет, я не хочу задним числом оправдать то, что произошло.
В основном крымскотатарские формирования начали создаваться в январе 1942-го, когда евреи уже были уничтожены. Но они приняли активное участие в уничтожении детей евреев. Это факт. Не секрет, что крымскотатарские части не сразу были брошены против партизан, они были влиты в части вермахта, штурмующие Севастополь, — мало кто из германских союзников удостаивался такой чести. Сформированные батальоны перешли на борьбу с партизанами. И это тоже факт.
Киселев: Мы легко употребляем сами термины «депортация», «геноцид». Но депортация — это другое. Судетских немцев депортировали из Чехии, то есть выслали за пределы страны, на территорию Германии. Из Крыма была насильственная миграция. Геноцид тоже был, причем жесточайший, но — в отношении крымчаков и евреев. И еще цыган.
Харабуга: Кстати, «бастион демократии» — США — ни словом не обмолвились, что выселение японцев—граждан США в пустыню не во фронтовых условиях является преступлением или акцией, которая нарушает права человека. Да, они были возвращены, но где акты, аналогичные решениям тех самых партсьездов, принятым во время перестройки?
Герцен: Ну, для США и Канады правомерно было бы, если коренное население поставило бы вопрос об изгнании всех иммигрантов и возвращении земель, принадлежащих исконному, действительно коренному, живущему с эпохи палеолита населению индейцев. А их вообще в резервации загоняют!

Наклонись к источнику

Зарубин: Мне хотелось бы еще об одном мифе упомянуть: «Объявить голод 21/23 годов актом геноцида против крымскотатарского народа» (тот же «Голос Крыма»). То есть если был «голодомор» против украинского народа, у нас должен быть свой, крымский. Да, в то время в Крыму погибло более ста тысяч человек, из них свыше 76 тысяч — крымские татары. Но уж в нашем-то архиве такое количество материалов по этому голоду лежит, бери — не хочу. Это год разрухи после Гражданской войны, неурожай, потом засуха, проливные дожди...
— Не понимаю: это что, все ели от пуза, а татарам не давали?!
Зарубин: Легко увидеть на документах: основная масса татар — сельское население, они занимались садоводством, виноградарством, овцеводством, табаководством. Случился неурожай — не могу найти фамилию ни одного погибшего от голода немца: у них были зерновые запасы. Зато цыгане вымерли в первую очередь.
Или вот сейчас Возгрин заявляет: советская власть изначально изгоняла крымских татар с ЮБК. Но почему до войны их там жило так много? Это к вопросу об ответственности историков.
Киселев: Тут нужно говорить не только о заказной интерпретации исторических фактов, но и о прямой их фальсификации, тому тьма примеров. То фото голодающих украинских детей выдадут за крымскотатарских, то цифры подтасуют. Например, нам часто говорят, что в процессе переселения (две недели дороги в места высылки) треть (а то и половина) умерла. По справкам же НКВД умерло в два раза меньше, чем умирает обычно, потому что идет мобилизация человеческих сил в экстремальных условиях. Говорят, это сталинская фальсификация. Но ведь у каждого поезда был комендант, и за каждого человека он отчитывался лично. Соври он — сидеть бы ему до конца своих дней. Но эту логику принимать не хотят.
Харабуга: А вот не миф, а документ Совета Европы: «Репатриация — это интеграция крымских татар». Пишут: «Из-за насильственной депортации <...> до 46 процентов крымских татар погибли в первые два года из-за голода и болезней». Откуда эти цифры?! Ведь кто-то же их туда подает, хотя это чистая фальсификация!
— Почему же Совет Европы хватается за эти цифры без проверки?
Киселев: Потому что они несут антирусский отпечаток, и ничем другим это не объясняется. Демография же — наука очень точная. Она имеет законы, огромный математический аппарат. Не знаю ни одного народа, пережившего геноцид, численность которого после него увеличивается за корот-кое время. Если кому нужна правда, то она легко достижима, читайте источники.
— Вы назвали не все мифы, циркулирующие в крымскотатарской прессе. Но не в этом беда. Что с ними делать дальше? Политики вовсе не заинтересованы их развенчивать, это их инструмент борьбы. Людям, которых оболванивают, это тоже не надо. Получается, чем невероятнее ложь, тем ей быстрее поверят (Геббельс).
Киселев: Геббельс еще говорил, что нужно правильно выбрать врага. Враг выбран правильно.
Мальгин: Крымская история исключительно кровава, конфликтна, и один конфликт замешан на другом. Плюс геополитическое положение полуострова, он находится на границе между мирами, которые всегда враждовали. Это провоцировало любого захватчика прийти сюда и навязать свою волю плюс внутренний раздор, который здесь существует. Если кто думает, что с помощью каких-то мифов можно решить проблему внутри Крыма, тот ошибается. Нужно гонять, что за время нашей истории здесь сформировалось довольно уникальное сообщество с внутренними проблемами и противоречиями. Давайте мы какими-то стяжками сближать его и рассматривать эти проблемы не как проблемы между двумя цивилизациями, двумя этносами, двумя религиями, а все-таки как внутренние проблемы одного сообщества, тогда к чему-то придем позитивному. И молотилка крымской истории прекратит работать.
Харабуга: Так и будет. Потому что конкретная политика — это всегда борьба за власть. А она сегодня идет на всех уровнях. В республике она усугубляется делением на «мы» и они». В данном случае один из таких полюсов — это татары Крыма и их политический орган, он мобилизует их на определенные политические цели, и ему нужны исторические мифы для того, чтобы успешно этих целей достигать. Исторический миф — это средство мобилизации этноса и его политизация.
Киселев: В Российской империи для того, чтобы получить чин даже самого низшего класса, нужно было сдавать экзамены по истории и географии своего Отечества. Думаю, практически 90 процентов наших клерков не сдали бы сегодня этот экзамен даже на «тройку», потому что их познания просто чудовищны. Ни стратегии, ни тактики, ни программы...

Нас ждут новые мифы?

— Было бы странно, если бы мы смотрели только назад. Рождение какого нового мифа можно ожидать в ближайшее время?
Зарубин: Я думаю, что в ближайшее время будет активизироваться миф о вынужденном сотрудничестве части крымских татар с фашистами. И как бы в скором времени не пришлось говорить о героях, которые с оружием в руках противостояли тоталитарному сталинскому режиму. Следующий миф — о противодействии крымским татарам. Возгрин его уже обозначил, он говорит об исторически предопределенной агрессивности русского народа. «Голос Крыма», например, пишет, что Ялту изгадили русские, прибывшие «со своего севера». Как-то неприлично журналистов этой газеты тыкать в очевидное — в дворцы Южнобережья, канализацию, водопровод...
Киселев: Да достаточно посмотреть гравюры и фотографии XIX века! Голый, пустой Крым. Кто здесь хотя бы деревья посадил?
Харабуга: Вы заметили — ни один из татарских политиков всех толков, от Мустафы Джемилева до Безазиева, не отмежевался от крымских татар-эсэсовцев? А ведь СС объявлена преступной организацией, никто не отменял решений Нюрнбергского трибунала. Да, ни в коем случае нельзя переносить преступления отдельных людей на весь народ. Но и эту часть людей реабилитировать только потому, что были совершены Сталиным некие преступные деяния, ни в коем случае нельзя. Они — преступники по всем нормам международного права. Но их никто не осудил, никто от них не отмежевался. Это очень важно для взаимопонимания в Крыму. Никто из здесь сидящих не оправдывает власовцев, не делает их героями. А татарских эсэсовцев и карательные батальоны, которые действовали на территории Крыма, никто из среды татар не осуждает.
Киселев: Мне кажется, что нас всех в ближайший, может быть, месяц ждет серьезное испытание. Не знаю, чего в контексте мартовских событий уже не будет. С помощью каких технологий, советов, на какие деньги они происходили, не знаю. Но я знаю, что они объединили огромную массу крымчан. И мне кажется, пора вернуться к отработанным методам конца 80-х — начала 90-х годов, когда мнение жителей полуострова учитывалось при принятии некоторых политических решений. Мы уже не можем отдавать всю власть на территории представителям только исполнительных и законодательных органов. А точнее, премьер-министру, спикеру или Киеву. Должны учитываться и наши мнения как граждан. И в этом контексте нам нужно: общественные слушания, исследования, диалог. Люди хотят и должны знать, что реально происходит в Крыму и чего им ожидать от шагов политиков, которые за спиной крымчан о чем-то договариваются, а потом ставят нас перед фактом.
Герцен: Я думаю, что мифы больше не будут возникать, их набор более или менее известен. И он очень устойчив. У историков слишком много проблем в прошлом, чтобы еще заглядывать в будущее. На это есть большая армия политологов, футурологов.
Мальгин: Есть два пути борьбы с мифами — правда и создание контрмифов. Но разумных контрмифов. Так или иначе мы все продуцируем мифы — но мне близок миф некоего уникального крымского сообщества. Есть общее наследие, общая ответственность, общая история. Важнее это развивать, чем то, к какой национальности принадлежали мы и наши предки. Это тоже миф. В принципе, с мифами можно бороться только мифами. Давайте выстраивать другие мифы: против человеконенавистнического — человеколюбивый...
Зарубин: Нам мифы творить не с руки, нам стыдно. Есть еще один способ борьбы с мифами — издеваться над ними. Но, мне кажется, власть — не только крымская, но и украинская — не знает, что делать. За мифами легче скрыть свое незнание проблемы и неумение найти выход из создавшегося положения.
Харабуга: Эксплуатация мифов в политике будет продолжаться. Такая политика, какая сегодня проводится, невозможна без этих мифов.
Наталья ГАВРИЛЕВА
«Крымское время», № 73 (1917), 21 апреля 2004