Відповіді

• 2006.05.26 | Tatarchuk

  Опитний образєц російського лібералізма (л)

  Эксклюзивное интервью с заведующим отделом проблем межнациональных отношений Института политического и военного анализа Сергеем Маркедоновым
  
  - Снова обострилась ситуация в Крыму, где на фоне выборных страстей обозначилась национальная проблема. Крымские татары уже захватывают не только гражданские здания и территорию, но и военные объекты…
  
  - Не согласен с тем, что ситуация с крымскими татарами вновь обозначилась. Она была всегда и никуда не исчезала. Многие сравнивают ситуацию в Крыму с Косово. Наверное, это не вполне корректно. Сегодня в Крыму нет жесткой этнической кристаллизации и того этнического большинства, которое в Косово составляло более двух третей населения. Основную проблему Крыма я бы назвал «ласковым апартеидом», то есть фактически раздельным проживанием крымско-татарского и остального населения, нежеланием крымских татар интегрироваться в общеукраинские структуры власти и общественности. Еще это стремление представить Крымский полуостров, как этническую собственность крымско-татарского народа и стремление поставить легитимность и лояльность своих органов, таких, как мелимеджлис, выше, чем лояльность украинских государственных и республиканских органов власти. В этом заключена главная проблема. Крымские татары в 1944 г. были, действительно, незаконно депортированы с Крымского полуострова. Но они не должны рассматривать Крым в как свою этническую собственность и должны интегрироваться, а не игнорировать существующее законодательство. В свое время российский публицист Валерий Выжутович придумал очень интересный термин – «самовозврат» для крымских татар. Фактически крымские татары целенаправленно и подчеркнуто проводят захват и незаконную застройку земель, а украинские власти смотрят на это сквозь пальцы. На мой взгляд, проблема украинской власти состоит в отсутствии полноценных программ интеграции и ликвидации политики того апартеида, который сложился в Крыму.
  
  В начале 90-х г.г. украинскими властями крымско-татарское движение рассматривалось, как противовес «русскому сепаратизму». Но сегодня такой проблемы не существует. Есть проблема повышения статуса Крыма, большего внимания к русскому народу и русскому вопросу. Сепаратизма, как некоего организованного движения, направляемого Москвой, нет. Это, в общем, политический фантом. Поэтому, на мой взгляд, поддерживать крымско-татарский этнонационализм, как противовес какому-то русскому сепаратизму, на мой взгляд, не вполне правильно. Но официальный Киев, по крайней мере, до недавнего времени проводил именно такую политику.
  
  - Кто начал противопоставлять эти явления? Откуда «ноги растут»?
  
  - Это начиналось еще в начале 90- г.г. с Кравчука и Кучмы. Потом проблема несколько отошла на задний план. Правда, крымско-татарское движение связывало свои устремления с Ющенко. Они голосовали за него на президентских выборах и т.д. Были определенные завышенные ожидания на решение их «вопроса» в нужном ключе для них. Поэтому я считаю, что главная проблема – это успешное формирование украинской гражданской нации. Эти цели были озвучены Ющенко во время майдана и в «послемайдановский» период. Надо преодолеть дихотомию: украинский национализм – коммунизм. На сегодняшний много сделано для того, чтобы на Украине была сформирована именно политическая нация, а не этническое доминирование украинцев. Но многое еще очень предстоит сделать. Что же касается крымских татар, то здесь, как на нашем Кавказе, главное - не допускать окукливания этой общины, ее замыкания в себе.
  
  - По-моему она уже окуклилась…
  
  - Значит, надо разбирать эти проблемы. Они ведь существуют во многих странах. Это и латиноамериканская «окукленность» в Соединенных Штатах, и, допустим, Гарлем и т.д. Если эти проблемы не решать, то тогда в лучшем случае появятся закрытые общины, где ни милиционер, ни врач, ни какой-либо представитель власти не будут там присутствовать.
  
  - Разве не власти являются устроителями или инициаторами этого «ласкового апартеида», как раздельного проживания и нежелания интегрироваться?
  
  - Я бы не сказал, что они – устроители в прямом смысле, что была некая стратегия. На лицо, как раз, отсутствие стратегии, недопонимание или определенные иллюзии, что, мол, мы будем закрывать глаза на эксцессы, но только пусть крымско-татарское движение сдерживает мифический русский сепаратизм. Вот что было. А как раз о стратегическом мышлении здесь и не пахнет.
  
  - Крымские татары продолжают возвращаться на полуостров. Ведется ли статистика, того, сколько человек осело в Крыму?
  
  - Статистика ведется миграционными службами. Проблема связана не столько с возвращением, а с земельным вопросом – дележом участков и т.д. Как квартирный вопрос испортил москвичей, так и земельный вопрос может очень серьезно испортить ситуацию в Крыму. Это претензия на землю в соответствие с этническим происхождением. «Крым наш, потому что мы – татары». Это неправильный, архаичный, деструктивный подход.
  
  - Украинский националист Андрей Шкиль как-то заявил, что проблема не в крымских татарах, а в самом Крыму, где все люди хотят жить на суше вдоль побережья, но никто не хочет осваивать солончаки в центре полуострова. Мол, когда люди разберутся с этим, то и национальный вопрос стоять не будет…
  
  - Это типичный подход любого политика – сводить все проблемы исключительно к хозяйственным вещам. Надо понимать, что там, где есть этнические сообщества, любой чисто хозяйственный вопрос будет мгновенно интерпретирован как этнический. Ведь этнический подход и этнический конфликт возникают не потому, что лично татарин желает расквитаться с русским или украинцем или наоборот. В большей части конфликтов такой мотивации нет. В Карабахе были административные вопросы. В Южной Осетии, если мы вспомним, эпидемия холеры 1988 года заставила осетин поднять проблему взаимоотношений с Грузией. С этого все и началось. Тбилиси недостаточно внимательно отнеслось к этому. И тогда люди стали говорить: такое отношение, потому что мы – осетины. Если были бы грузинами, то к нам относились бы лучше.
  
  Что значит земельный вопрос? Есть претензии на землю, которая принадлежит крымским татарам, потому что они здесь - коренное население, которое незаконно депортировано. Поэтому существуют претензии: обида за депортацию толкает на какие-то эксцессы. Это, скажем, «болезни роста».
  
  - Но эксцессы имеют место?
  - Конечно. Незаконные захваты, незаконное строительство и отвод участков. Власть пытается что-то сделать, но не получается. Ее решения не воспринимаются крымскими татарами. Но надо заставить играть крымских татар по закону, как и с нашими кавказцами. Вот и все. Как в Дагестане, Ставропольском крае. Пожалуйста, живите, но выполняйте законы. Не вопрос.
  
  - Но на Кавказе эта проблема до сих пор решается оружием…
  
  - Не всегда и не везде. С крымскими татарами тоже много чего решали оружием. Поэтому я и не призываю сейчас решать эту проблему силовым методом. Власть для того и власть, чтобы решать проблемы.
  
  - Вы допускаете, что этот конфликт может перерасти в несколько иную плоскость?
  
  - Пока нет оснований говорить о том, что формируется какая-то основа для масштабного конфликта. Если какие-то аналогии проводить, то сегодня Крым - не Чечня, не Косово, не Кипр. Но то, что проблема очень серьезная, очевидно. Есть проблема интеграции проблемного этноса в состав украинской политической нации. Но для начала эту проблему надо хотя бы обозначить.
  
  - А как повлиять на замкнутую общину крымских татар притом, что туда наведываются религиозные проповедники, и эмиссары из-за рубежа? Притом, что, как утверждает депутат Госдумы РФ Наталья Нарочницкая, Крым и Кавказ связаны между собой, образуя дугу напряженности?
  
  - В Крыму существует противоречие экстремистской - по природе этно- националистической и религиозной доктрин. Ваххабитская доктрина ведь интернациональна, интерэтнична в отличие от этно- националистической. Пока эти два течения не слились во что-то общее. Если бы я был представителем власти, то сыграл бы на противоречиях традиционного и обновленческого ислама, национализма и религиозного экстремизма. Противоречия как раз могут разделять и не давать возможности консолидации. Что касается взаимного влияния Крыма и Кавказа, то не думаю, что сейчас оно не настолько прямое. До XIX века, до присоединения Крыма к России в 1783г., это влияние было, безусловно, огромным.
  
  - Можно ли говорить, что в общине крымских татар есть лидеры, группировки, военизированные структуры?
  
  - В свое время там на митингах появлялись так называемые «аскеры», предпринимались акции по перекрытию трасс. Но я бы пока не переоценивал и не гиперболизировал крымскую угрозу. И все же, это проблема, с которой надо работать, иначе будет хуже.
  
  - Как-то перед парламентскими выборами украинский премьер Ехануров выдал загадочную фразу в том ключе, что, мол, есть риск потери Крыма. Если официальный Киев потеряет полуостров, то кто же его найдет? Чего больше опасаются в Киеве - роста мусульманского фактора в Крыму или же того, что автономия начнет процедуру сближения с Россией?
  
  - Крым уже вне России. С этим надо смириться. По-другому не получится, если, конечно, не предполагать какие-то военные сценарии. Но, честно говоря, мотивация пана Еханурова мне не известна. И я не знаю, чего он боится больше. Наверное, и того, и другого.
  
  - Есть еще один пассаж, по которому Крым отошел к России по Кючук-Кайнарджийскому миру…
  
  - Не надо про Кючук-Кайнарджийский мир. Где Российская Империя? Где Османская? Их нет. И это право субъектности уже не действует. Турция Ататюрка категорически отвергает османскую государственность, как новая республика. На этом основании они отбиваются от геноцида армян, который происходил в османские времена. Турецкая республика не несет ответственности за это. И Российская Федерация не является правопреемницей Российской Империи. Конституция РФ принималась на основе Федеративного договора 1992г. РФ стала правопреемницей СССР в хозяйственно-правовых спорах, но не Российской Империи. Правовые договоры XVIII века никакого отношения к современности не имеют! Но то, что влияние Турции в Крыму будет серьезным, безусловно. Это практически однокоренной народ.
  
  - По оценкам экспертов, к 2017г., когда истечет срок аренды объектов на украинской территории, большая часть судов Черноморского Флота превратится в устаревшее имущество. Что же не могут поделить Россия и Украина?
  
  - Это вопрос политического престижа, чья возьмет.С таким же упорством можно долго делить одну консервную банку. Это невоенный вопрос. Я бы считал, что вполне возможна совместная эксплуатация и использование Черноморского Флота. Особенно учитывая крымскую проблему, которая в случае обострения ударит и по России, и по Украине. Поэтому надо искать точки возможного взаимодействия.
  
  П-С.: Якщо той Маркєдонов мешкає в Росії, то вважається мабуть дуууже лібєральнічающім. Хоча для України його погляди дещо застарілі