М. Джемилев также не избежал в свое время действия этого Указа
06/16/2006 | Эксперт
«ПОКОЛЕНИЕ ДВОРНИКОВ И СТОРОЖЕЙ…» 45 ЛЕТ НАЗАД В СССР БЫЛ ПРИНЯТ УКАЗ ОБ УСИЛЕНИИ БОРЬБЫ С ТУНЕЯДСТВОМ
Елена МАЩЕНКО
В СССР безработицы не было. Ее официально ликвидировали в далеком 1930 году. В борьбе за построение коммунизма должны были участвовать поголовно все. В отношении же тех, кто упорствовал, решено было применять принудительный труд —«кто не с нами, тот против нас». В 1961 году Президиум Верховного Совета СССР принял указ «Об усилении борьбы с лицами, уклоняющимися от общественно полезного труда и ведущими антиобщественный паразитический образ жизни». Согласно этому указу, люди, не работающие более четырех месяцев в году, подлежали уголовной ответственности. Не работать разрешалось лишь домохозяйкам, имеющим детей, — незамужних и бездетных женщин за тунеядство привлекали. Одной из жертв этого указа стал поэт Иосиф Бродский, будущий нобелевский лауреат. В 1964 году он был арестован, а затем и осужден по обвинению в тунеядстве. Его приговорили к пяти годам ссылки и принудительным работам в деревне Норенская Архангельской области. Через полтора года он был досрочно освобожден благодаря вмешательству видных деятелей отечественной и зарубежной культуры.
«Закон, что дышло…»
Уголовные кодексы всех союзных республик содержали статьи о преследовании не работающих по найму лиц (ст. 209 УК). Эти законы находились в прямом противоречии с международными соглашениями, запрещающими принудительный труд. Обвиняемым по этим статьям по буквальному тексту закона инкриминировалось «систематическое занятие бродяжничеством или попрошайничеством, а также ведение в течение длительного времени иного паразитического образа жизни». Такая формулировка закона давала возможность самого широкого и произвольного толкования понятия «тунеядство». В неопубликованном постановлении Президиума Верховного Совета СССР от 7 августа 1975 года (с изменениями от 30 мая 1977 года) разъяснялось: «…под паразитическим образом жизни, предусмотренным ст. 209 УК РСФСР, следует понимать проживание совершеннолетнего трудоспособного лица в течение длительного времени (более
4-х месяцев подряд или в общей сложности в течение года) на нетрудовые доходы с уклонением от общественно полезного труда, продолжаемого после официального предостережения о недопустимости такого образа жизни».
В судебной практике вопрос о «нетрудовых доходах» по существу не исследовался. Достаточно было того обстоятельства, что человек не работает по найму и не зарегистрирован в финансовых органах как занимающийся разрешенным промыслом (кустарь, преподаватель-репетитор и т.п.). Упомянутое постановление обязывало местные советы (райисполкомы) обеспечивать трудоустройство лиц, «не занятых общественно полезным трудом», с учетом их специальности. Однако на практике научным работникам, инженерам, писателям и другим лицам высокой квалификации работа по специальности не предоставлялась. Полная засекреченность судебной статистики лишала возможности определить, какое именно количество дел рассматривалось в судах. Однако бесспорным было то, что само существование законов о принудительном труде под страхом уголовной ответственности было недопустимым.
Никакой газетной полосы не хватит, чтобы привести случаи использования этого закона о борьбе с инакомыслящими и людьми, добивающимися осуществления своего права на эмиграцию. Многих, подавших заявления на выезд из СССР, увольняли с работы. Попытки вновь устроиться на работу по специальности, как правило, были безуспешны.
В результате систематических преследований со стороны административных властей люди высокой квалификации искали любую работу на любых условиях. Эмигрировавший в конечном счете в США физик Юрий Мнюх долгое время работал лифтером, при этом во избежание «неприятностей» работа была оформлена на имя его жены. Несколько лет лифтером работал уехавший в Израиль инженер Иосиф Бейлин. Кандидат физико-математических наук Владимир Кислик работал в Харькове переплетчиком. В течение многих лет после отбытия ссылки не мог устроиться по специальности и работал плотником и разнорабочим высококвалифицированный лингвист, автор научных трудов Константин Бабицкий.
Власти преследовали 22-летнего Петра Винса за деятельность в Украинской группе содействия выполнению Хельсинских соглашений и за то, что он добивался эмиграции в Канаду вместе со своим отцом. Его отец, пастор Георгий Винс, находился в заключении. Летом 1977 года Петр был уволен с работы и смог трудоустроиться грузчиком. 8 декабря 1977 года его задержали в Киеве в связи с попыткой поехать на демонстрацию 10 декабря в Москву, избили и на следующий день осудили на 15 суток под предлогом мелкого хулиганства. Потом ему незаконно продлили арест еще на 15 дней. Он объявил голодовку, которая длилась 25 дней. В феврале 1978 года Винса вновь арестовали и 6 апреля осудили на год лагерей за тунеядство. Друзей и даже сестер Винса не допустили в зал суда.
Известный крымскотатарский политик Мустафа Джемилев также не избежал в свое время «натиска стихии». Ташкентские органы милиции сделали ему предупреждение по тунеядству вскоре после того, как он освободился из лагеря. А ведь его здоровье и так было подорвано многолетним заключением и девятимесячной голодовкой.
«Пиво отпускается только членам профсоюза»
…Перейдем от «физиков» к «лирикам», оставив в покое хрестоматийного Бродского. Напомним, что люди творческого труда — писатели, поэты, художники, философы — в «совке» считались людьми, занятыми общественно полезным трудом лишь в том случае, если они были членами соответствующих профессиональных союзов. Представители административных органов являлись домой к таким известным писателям, как Георгий Владимов, Владимир Войнович и Владимир Корнилов, исключенным из Союза советских писателей, к Александру Зиновьеву, лишенному всех званий и уволенному с работы философу. От них настоятельно требовали отчета о средствах существования. Даже ко Льву Копелеву пришел милиционер и поинтересовался, почему он не работает. Копелев к тому моменту давно достиг пенсионного возраста. В общем, людям, составляющим гордость русской литературы и публицистики, была прямая дорога в грузчики или лифтеры. Музыканты работали кочегарами (вспомним Цоя). В любой момент можно было ожидать предостережения о «прекращении паразитического образа жизни» и скорого суда за тунеядство.
Из биографии Владимира Войновича: «Уже первые публикации обратили на Войновича пристальное внимание читателей и литературной среды своим точным реализмом, мощным сатирическим эффектом, доходящим до гротеска и фантастики. Это было то, что позже назовут «сатирическим гиперреализмом». Вершиной этого направления стал роман «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина», роман-анекдот, пародия на поток массовой литературы... Первая книга была закончена в конце 1960-х годов и долго ходила в «самиздате», затем была напечатана за границей в 1969 году. Второй том «Чонкина» вышел там же — в 1979 году, а в 1980-м Войнович вынужден был покинуть страну — он нигде не работал и подпадал под статью закона о тунеядстве. Жизнь писателя в СССР стала невозможной, и он переехал с семьей в ФРГ. В 1981 году... Владимира Войновича лишили советского гражданства. Первая публикация «Чонкина» на родине состоялась только после перестройки — в 1989 году».
Из книги знаменитого музыканта Алексея Козлова «Козел на саксе»: «Вскоре после окончания архитектурного института в 1962 году, поработав немного в качестве художника по интерьерам, я завел себе трудовую книжку в одной подмосковной конторе и продолжал себе играть в кафе «Молодежное»... Так как я был после окончания института распределен в одну из московских проектных контор, но не явился на работу в положенный срок, у меня начались проблемы. Сперва меня забросали повестками по почте, на которые я не реагировал, затем прислали повестку о приглашении в отдел кадров конторы уже с нарочным, под расписку, но я подговорил своих близких эту повестку не брать и ни в коем случае в ней не расписываться, а сказать, что я уехал из города. Тогда архитектурная контора перешла к другой тактике, и я стал получать повестки уже в суд по поводу неявки на работу. Я также их игнорировал. После этого началась третья стадия сценария, отработанного властями в борьбе с молодыми специалистами, уклонявшимися от распределения. Ко мне домой стал приходить участковый милиционер и требовать от меня объяснительной записки о месте моей работы. Он сказал, что получил указание привлечь меня к ответственности как тунеядца. При Хрущеве ввели тогда закон о тунеядстве, согласно которому ни один человек не имел права не работать, в противном случае он отправлялся работать в ГУЛАГе. Я написал заявление, что работаю в комсомольском кафе «Молодежное», что мое призвание — музыка, что я сменил профессию. После этого я принес в милицию справку из кафе, подтверждающую это, и от меня наконец-то отстали».
* * *
Безработицу в СССР признали в 1991 году. Опять же, какой-никакой, а юбилей — 15 лет прошло. В апреле 1991 года был принят закон «О занятости населения в СССР». Тогда же были возрождены биржи труда, появились зарегистрированные безработные и пособия по безработице — просто нормативные акты привели в соответствие с суровыми реалиями жизни. Возможно, этот материал покажется неуместным, ведь более пяти миллионов наших соотечественников сегодня вынуждены работать за границей, и опять-таки никакое государство не утруждает себя ведением статистики. Однако это тема отдельного разговора…
http://www.zerkalo-nedeli.com/ie/show/602/53662/
Елена МАЩЕНКО
В СССР безработицы не было. Ее официально ликвидировали в далеком 1930 году. В борьбе за построение коммунизма должны были участвовать поголовно все. В отношении же тех, кто упорствовал, решено было применять принудительный труд —«кто не с нами, тот против нас». В 1961 году Президиум Верховного Совета СССР принял указ «Об усилении борьбы с лицами, уклоняющимися от общественно полезного труда и ведущими антиобщественный паразитический образ жизни». Согласно этому указу, люди, не работающие более четырех месяцев в году, подлежали уголовной ответственности. Не работать разрешалось лишь домохозяйкам, имеющим детей, — незамужних и бездетных женщин за тунеядство привлекали. Одной из жертв этого указа стал поэт Иосиф Бродский, будущий нобелевский лауреат. В 1964 году он был арестован, а затем и осужден по обвинению в тунеядстве. Его приговорили к пяти годам ссылки и принудительным работам в деревне Норенская Архангельской области. Через полтора года он был досрочно освобожден благодаря вмешательству видных деятелей отечественной и зарубежной культуры.
«Закон, что дышло…»
Уголовные кодексы всех союзных республик содержали статьи о преследовании не работающих по найму лиц (ст. 209 УК). Эти законы находились в прямом противоречии с международными соглашениями, запрещающими принудительный труд. Обвиняемым по этим статьям по буквальному тексту закона инкриминировалось «систематическое занятие бродяжничеством или попрошайничеством, а также ведение в течение длительного времени иного паразитического образа жизни». Такая формулировка закона давала возможность самого широкого и произвольного толкования понятия «тунеядство». В неопубликованном постановлении Президиума Верховного Совета СССР от 7 августа 1975 года (с изменениями от 30 мая 1977 года) разъяснялось: «…под паразитическим образом жизни, предусмотренным ст. 209 УК РСФСР, следует понимать проживание совершеннолетнего трудоспособного лица в течение длительного времени (более
4-х месяцев подряд или в общей сложности в течение года) на нетрудовые доходы с уклонением от общественно полезного труда, продолжаемого после официального предостережения о недопустимости такого образа жизни».
В судебной практике вопрос о «нетрудовых доходах» по существу не исследовался. Достаточно было того обстоятельства, что человек не работает по найму и не зарегистрирован в финансовых органах как занимающийся разрешенным промыслом (кустарь, преподаватель-репетитор и т.п.). Упомянутое постановление обязывало местные советы (райисполкомы) обеспечивать трудоустройство лиц, «не занятых общественно полезным трудом», с учетом их специальности. Однако на практике научным работникам, инженерам, писателям и другим лицам высокой квалификации работа по специальности не предоставлялась. Полная засекреченность судебной статистики лишала возможности определить, какое именно количество дел рассматривалось в судах. Однако бесспорным было то, что само существование законов о принудительном труде под страхом уголовной ответственности было недопустимым.
Никакой газетной полосы не хватит, чтобы привести случаи использования этого закона о борьбе с инакомыслящими и людьми, добивающимися осуществления своего права на эмиграцию. Многих, подавших заявления на выезд из СССР, увольняли с работы. Попытки вновь устроиться на работу по специальности, как правило, были безуспешны.
В результате систематических преследований со стороны административных властей люди высокой квалификации искали любую работу на любых условиях. Эмигрировавший в конечном счете в США физик Юрий Мнюх долгое время работал лифтером, при этом во избежание «неприятностей» работа была оформлена на имя его жены. Несколько лет лифтером работал уехавший в Израиль инженер Иосиф Бейлин. Кандидат физико-математических наук Владимир Кислик работал в Харькове переплетчиком. В течение многих лет после отбытия ссылки не мог устроиться по специальности и работал плотником и разнорабочим высококвалифицированный лингвист, автор научных трудов Константин Бабицкий.
Власти преследовали 22-летнего Петра Винса за деятельность в Украинской группе содействия выполнению Хельсинских соглашений и за то, что он добивался эмиграции в Канаду вместе со своим отцом. Его отец, пастор Георгий Винс, находился в заключении. Летом 1977 года Петр был уволен с работы и смог трудоустроиться грузчиком. 8 декабря 1977 года его задержали в Киеве в связи с попыткой поехать на демонстрацию 10 декабря в Москву, избили и на следующий день осудили на 15 суток под предлогом мелкого хулиганства. Потом ему незаконно продлили арест еще на 15 дней. Он объявил голодовку, которая длилась 25 дней. В феврале 1978 года Винса вновь арестовали и 6 апреля осудили на год лагерей за тунеядство. Друзей и даже сестер Винса не допустили в зал суда.
Известный крымскотатарский политик Мустафа Джемилев также не избежал в свое время «натиска стихии». Ташкентские органы милиции сделали ему предупреждение по тунеядству вскоре после того, как он освободился из лагеря. А ведь его здоровье и так было подорвано многолетним заключением и девятимесячной голодовкой.
«Пиво отпускается только членам профсоюза»
…Перейдем от «физиков» к «лирикам», оставив в покое хрестоматийного Бродского. Напомним, что люди творческого труда — писатели, поэты, художники, философы — в «совке» считались людьми, занятыми общественно полезным трудом лишь в том случае, если они были членами соответствующих профессиональных союзов. Представители административных органов являлись домой к таким известным писателям, как Георгий Владимов, Владимир Войнович и Владимир Корнилов, исключенным из Союза советских писателей, к Александру Зиновьеву, лишенному всех званий и уволенному с работы философу. От них настоятельно требовали отчета о средствах существования. Даже ко Льву Копелеву пришел милиционер и поинтересовался, почему он не работает. Копелев к тому моменту давно достиг пенсионного возраста. В общем, людям, составляющим гордость русской литературы и публицистики, была прямая дорога в грузчики или лифтеры. Музыканты работали кочегарами (вспомним Цоя). В любой момент можно было ожидать предостережения о «прекращении паразитического образа жизни» и скорого суда за тунеядство.
Из биографии Владимира Войновича: «Уже первые публикации обратили на Войновича пристальное внимание читателей и литературной среды своим точным реализмом, мощным сатирическим эффектом, доходящим до гротеска и фантастики. Это было то, что позже назовут «сатирическим гиперреализмом». Вершиной этого направления стал роман «Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина», роман-анекдот, пародия на поток массовой литературы... Первая книга была закончена в конце 1960-х годов и долго ходила в «самиздате», затем была напечатана за границей в 1969 году. Второй том «Чонкина» вышел там же — в 1979 году, а в 1980-м Войнович вынужден был покинуть страну — он нигде не работал и подпадал под статью закона о тунеядстве. Жизнь писателя в СССР стала невозможной, и он переехал с семьей в ФРГ. В 1981 году... Владимира Войновича лишили советского гражданства. Первая публикация «Чонкина» на родине состоялась только после перестройки — в 1989 году».
Из книги знаменитого музыканта Алексея Козлова «Козел на саксе»: «Вскоре после окончания архитектурного института в 1962 году, поработав немного в качестве художника по интерьерам, я завел себе трудовую книжку в одной подмосковной конторе и продолжал себе играть в кафе «Молодежное»... Так как я был после окончания института распределен в одну из московских проектных контор, но не явился на работу в положенный срок, у меня начались проблемы. Сперва меня забросали повестками по почте, на которые я не реагировал, затем прислали повестку о приглашении в отдел кадров конторы уже с нарочным, под расписку, но я подговорил своих близких эту повестку не брать и ни в коем случае в ней не расписываться, а сказать, что я уехал из города. Тогда архитектурная контора перешла к другой тактике, и я стал получать повестки уже в суд по поводу неявки на работу. Я также их игнорировал. После этого началась третья стадия сценария, отработанного властями в борьбе с молодыми специалистами, уклонявшимися от распределения. Ко мне домой стал приходить участковый милиционер и требовать от меня объяснительной записки о месте моей работы. Он сказал, что получил указание привлечь меня к ответственности как тунеядца. При Хрущеве ввели тогда закон о тунеядстве, согласно которому ни один человек не имел права не работать, в противном случае он отправлялся работать в ГУЛАГе. Я написал заявление, что работаю в комсомольском кафе «Молодежное», что мое призвание — музыка, что я сменил профессию. После этого я принес в милицию справку из кафе, подтверждающую это, и от меня наконец-то отстали».
* * *
Безработицу в СССР признали в 1991 году. Опять же, какой-никакой, а юбилей — 15 лет прошло. В апреле 1991 года был принят закон «О занятости населения в СССР». Тогда же были возрождены биржи труда, появились зарегистрированные безработные и пособия по безработице — просто нормативные акты привели в соответствие с суровыми реалиями жизни. Возможно, этот материал покажется неуместным, ведь более пяти миллионов наших соотечественников сегодня вынуждены работать за границей, и опять-таки никакое государство не утруждает себя ведением статистики. Однако это тема отдельного разговора…
http://www.zerkalo-nedeli.com/ie/show/602/53662/