Земли Крымского ханства уже официально называют "казачьим краем
10/02/2006 | Бё!
Как казачий край возвращался к исконным границам
Ровно 69 лет назад, 13 сентября 1937 года, на карте страны появилось новое административно-территориальное образование - Краснодарский край. В него вошли 13 городов, 71 район и Адыгейская автономная область. Краснодар стал краевым центром, столицей большого по территории и населению региона.
Решению ЦИК СССР, по которому был создан новый край, предшествовала довольно длинная вереница территориальных изменений на юге страны, очень похожих на эксперименты.
Так, в июне 1924 года Президиум ВЦИК принял Постановление о районировании Юго-Восточного края, согласно которому вместо Кубано-Черноморской области на ее территории было образовано четыре округа. Центром края, переименованного в октябре 1924 года в Северо-Кавказский, становился город Ростов-на-Дону. Это изменяло административный статус Краснодара. С 1924 по 1930 год он был центром Кубанского округа и одновременно - Краснодарского района. Затем округа были ликвидированы, и с 1930 года Краснодар оставался районным центром в составе Северо-Кавказ-ского, а с 1934-го - Азово-Черноморского края. То есть превратился в заштатный город, местные власти которого в правах по его развитию были весьма ограничены. Например, на нужды коммунального хозяйства в распоряжении города оставалось только 16 процентов коммунальных доходов, а 84 процента забирал край.
Но в целом в результате административно-территориального переустройства 1937 года Краснодарский край возвратился к своим историческим границам, а его административный центр - к возможности преобразований, благоустройства.
И в том же 1937-м был составлен генеральный план преобразований во всех отраслях народного хозяйства, рассчитанный на 15 лет.
Кто мог тогда предвидеть, что осуществить этот план помешает война?
Сегодня мы снова заглядываем в будущее. И помогает нам в этом краевая целевая программа “70-летие образования Краснодарского края и 215-летие освоения казаками кубанских земель” на 2006 - 2007 годы. Цель программы - воспитание человека-патриота, знающего и уважающего традиции своего народа: ее задачи - объединение на этой основе усилий власти и общества. Для осуществления этого на 2006 год из краевого бюджета выделено 14 млн. 400 тыс. руб., на 2007-й - 61 млн. 204 тыс. руб.
http://www.ki-gazeta.ru/www/ki.nsf/4f7bceacb2489caac325701a0035cc67/6746c0d1604bad1fc32571e800272d0f!OpenDocument
День атамана Чепеги
В один из дней конца апреля 1793 года, когда ласковая дрема все еще продолжала держать в своих теплых объятиях урочище Чебаклею, а с ним и все Приазовье со степями и лиманами и осторожный рассвет где-то неторопливо плутал в калмыцких степях, в одной из землянок, вырытых во все еще крутых эскарпах бастионов и куртин Ханского городка (ныне на этом месте исторический центр г. Ейска), проснулся пожилой человек.
В Землянке было тихо, и только неугомонные мыши шуршали в камышовом потолочном перекрытии. Сон покинул хозяина не от детских звенящих голосов и не от женского хлопотания у плиты, ибо он всю жизнь оставался бобылем, или “бурлакой”, как называли на Украине холостых мужчин в ныне забытые годы.
Сон его, как обычно, отняли не столько боли от старых ран, полученных им в сражениях с татарами Крыма и дунайскими турками, сколько тяжелые думы, вызванные заботами о казаках-переселенцах Верного войска Черноморского, которых он привел на Кубань согласно воле государыни императрицы Екатерины Алексеевны.
Земля обетованная
В единственном маленьком окошке за драгоценным в тогдашней Кубани стеклом было совсем темно, но старый воин-сечевик мысленно видел стоящий у окошка окованный медными полосками небольшой сундук с лежащей на нем булавой - знаком атаманского достоинства, дубовую шкатулку с боевыми орденами и аттестатом, подписанным лично императрицей Екатериной Великой о пожаловании ему, кошевому атаману Верного войска казачьего Черноморского Захарию Алексеевичу Чепеге, чина армии бригадира (воинский чин выше полковника и ниже генерал-майора). Здесь же лежала Грамота за собственноручной подписью императрицы Екатерины II о пожаловании бригадиру Чепеге ордена святого Георгия 4-го класса.
“Нашему Бригадиру и Войска верных казаков Черноморских кошевому Атаману Чепеге.
Усердие ваше к службе Нашей и многие опыты храбрости и мужества, при поручаемых вам делах оказанные, особливо в прошлом 1788 году ноября 7 дня при созжении магазинов неприятельских у Гаджибея, обратили на себя Наши внимание и милость. Мы в изъявление оных всемилостивейше пожаловали вас по 12 день декабря того ж года Кавалером военного Нашего ордена святого великомученика и победоносца Георгия четвертого класса, которого знаки и вручены вам от покойного Генерал-Фельдмаршала Князя Потемкина-Таврического”.
Рядом с сундуком, у входа в землянку, на деревянных колышках, забитых в земляную стенку, висело его личное оружие: дарственная oт князя Потемкина-Таврического, сабля, ружье тульского завода да пара пистолетов того же завода.
Будучи человеком простым, Захарий Чепега даже после производства в гeнеральский чин российской армии продолжал жить скромно, хотя другие казаки, его же сподвижники, и чином пониже, и должностью, уже сумели не только завести себе крепостных, но и вообще устроить себе панскую жизнь.
Лежа на своей земляной постели, прикрытой снопами ейской осоки и трофейным турецким ковром, Чепега вспоминал свои молодые годы в Сечи Запорожской, походы в татарский Крым, бурные споры при ликвидации буйной Сечи летом 1775 года, хлопоты 1778-го по восстановлению Верного войска Запорожского и первые сражения на море и на суше под Очаковом, где вместо погибшего Сидора Белого он волею судьбы стал кошевым атаманом. Вспоминал встречи со светлейшим князем Г. А. Потемкиным-Таврическим и А. В. Суворовым, который вручал молодому казачьему войску атаманскую булаву, лежащую сейчас на его сундучке, с увесистыми медными перначами - знаками полковой должности и войсковое знамя с куренными прапорками.
Думы, думы, думы… Думы о земле, думы об ушедшей самостоятельности казачества, думы о хлебе насущном для Верного войска казачьего. Привели его думы и к 30 июня 1792 года, когда императрица Екатерина Великая подписала Жалованную грамоту казакам на право владения Правобережьем Кубани. По-разному встретили они эту весть: одни радовались, другие горевали, на что войсковой судья армии Антон Андреевич Головатый, как представитель первых, вскоре написал по этому случаю небольшую песню:
Ой, годи нам журытыся
Пора пэрэстаты.
Заслыжилы у царыци
За службы заплаты.
Дала хлиб, силь и грамоту
За вирныя служби.
Вот тэперь ми, мыли братья,
Забудэмо вси нужди.
А нужды были еще все впереди, особенно с началом переселения казаков-черноморцев на Кубань. Пехота, состоящая из “бурлак”, т. е. холостяков, была доставлена к берегам Тамани 25 августа 1792 года на канонерских лодках войсковой флотилии. Конные же полки с частью пехоты с обозом и семьями под командой Чепеги 2 сентября направились на Кубань сухим путем.
Пройдя берегами двух морей и переправившись через десятки рек и речек, в том числе через такие как Днепр и Дон, черноморцы в октябре 1792 года прибыли к Ейскому укреплению (ныне одноименное село Щербиновского района) - российскому форпосту, стоящему у устья реки Большой Еи с правой стороны. Получив согласно распоряжению правительства России в местном магазине провиант и фураж, Чепега тут же провел казаков через Черный брод за Большую Ею, туда, где на невысоком мысу возвышались валы Карантинного редута (ныне тут кирпичный завод), прикрывавшего своими пушками подступы к местному базару и купеческим лавкам со стороны закубанских буйных народов.
27 октября 1792 года Чепега доложил Таврическому губернатору генералу С. С. Жегулину, как своему начальнику, следующее:
“Ваше Превосходительство, честь имею доложить: я с конною Верного войска Черноморского командою сего течения 23 числа прибыл на всемилостивейше пожалованную землю благополучно и по неимению в дальнейших местах к продовольствию казаков провиантских магазинов, а лошадям заготовленного сена, и по устали у многих казаков лошадей, в близости имеющегося такового магазина в Ейском городку (укреплении. - В. С.), намерен на зимовлю расположиться по левую сторону реки Ея, где подчас нужды можно будет купить для показанных лошадей сена и овса...”
Прошлое города Ейска
Чепега не доложил, что место для зимовки он выбрал у Карантинного редута, в старых землянках, оставшихся от зимовавших здесь полков русской армии. В самом же редуте он планировал разместить из-за его малых размеров только Войсковое правительство да куренные правления. Однако бюрократическая переписка местных властей с казаками сорвала план Чепеги, и ему пришлось с наступлением холодов идти зимовать в Ханский городок, построенный русскими инженерами и ногайцами в 33 верстах западнее устья Еи, и там зимовать.
О том, что в урочище Чебаклея “есть большая земляная крепость, называемая Ханская, в коей ханский дом”, он знал, еще будучи на Украине, из Ведомости, составленной войсковым полковником армии премьер-майором Мокием Гуликом после проделанной им рекогносцировки Правобережья Кубани летом 1792 года.
О том, когда Чепега привел своих казаков к воротам Ханского городка, история умалчивает, но думаю, что это произошло сразу же после того, как бунчуковый товарищ армии капитан Федор Бурсак, будущий атаман Черноморского войска, подал ему 13 ноября рапорт о приеме у представителя армейского гарнизона Ейского укрепления строений рыбного завода и ханского двopцa. В тот день, когда Чепега с казаками прибыли в урочище Чебаклея, они увидели у основания песчаной косы, протянувшейся в море на семь верст, валы обширной земляной крепости - несостоявшейся столицы княжества Кубанского, во главе которого правительство России планировало посадить калгу Крымского ханства Шагин-Гирея, сторонника России.
Поставив телеги по старинному приему степной войны в двойное кольцо (вагенбург), казаки установили в нем свои ногайские кибитки - подарок князя Потемкина-Таврического. Табуны же лошадей и стада скота остались вне валов Ханского городка, но под вооруженной охраной конных казаков.
На следующий день Чепега приказал провести смотр своему воинству перед Восточными воротами Ханского городка. После переклички по куреням и осмотра оружия и лошадей куренные атаманы доложили, что в урочище Чебаклея прибыло всего 2063 казака, которые в тот же день расчистили старинные колодцы, видевшие великого Суворова, a затем уже приступили к строительству землянок.
Иностранные путешественники, а то и разведчики давно заметили, что никто в мире не умеет так быстро и основательно устраивать свои подземные городки, как славяне. Выбрав какой-либо склон возвышенности или балки, а то и просто холм, они врывались в них сразу тремя стенами землянки. Четвертую стену они выкладывали из земляного кирпича или пластин дерна. Здесь же делали дверной проем и окошко, затянутое бычьим пузырем или листом промасленной бумаги. У противоположной стены от двери строители выкладывали из камней и глины печь или врезали прямо в стене “горнушку” - земляной очаг вроде камина. Дымоход пробивали сверху, над которым ставили трубу, слепленную из глины с камнями или плетенную из хвороста, обмазанного глиной с песком. Крышу делали из жердей или камыша, засыпанного слоем глины и земли.
Чепега вспоминал, как в первый день прибытия к Ханскому городку он смотрел его оборонительные сооружения и бывший ханский дворец, в котором дважды останавливался Алeкcaндp Васильевич Суворов в 1778 году, когда этот дворец еще стоял в Ейском городке. Тогда полководец узнал от коменданта, что дворец срубили русские солдаты из донских сосен и он имел на первом этаже 12 покоев, на втором, в мезонине, еще двое. Ни оконных рам, ни дверей дворец не имел, ибо рыбаки местного завода их растащили на дрова.
После совета с казаками Чепега приказал бывший дворец отремонтировать и разместить в нем походную полотняную Свято-Троицкую церковь, подаренную черноморцам светлейшим князем Потемкиным-Таврическим. Здесь же было принято решение хранить войсковое знамя, полковые прапорки, литавры и другие войсковые регалии. Вскоре походная церковь, привезенная из Карантинного редута в Ханский городок на двух пароволовьих телегах, была размещена в бывшем дворце, где “выпрошенный из города Черкасска на время священник Петр Степанов” - как донес позже Чепега архиепископу Феодосийскому просвещенному Ионе - отслужил благодарственный молебен.
Всю зиму черноморцы провиант получали в магазинах Ейского укрепления, а для разнообразия рациона охотились на степного зверя и ловили морскую и речную рыбу, что было и своеобразным развлечением.
Имея свободное время, Чепега ходил по куреням, осматривал землянки и конюшни, построенные в основном из камыша, единственного строительного материала в здешних безлесных местах. Тех, у кого землянка была построена добротно, он хвалил, тех же, у кого это было сделано небрежно, особенно у кого были малые детки, журил с грубоватым юмором.
Особенно строго атаман спрашивал с казаков за сохранность лошадей, найдя их неухоженными и истощенными, - тут нерадивым пощады не было.
Почти край света земли казачьей
Казачьи историки отмечали, что только суровый Чепега мог повелевать буйными переселенцами - воинами большой отваги, для которых сама личная жизнь, полная повседневной опасности, была “трын-трава”. Именно в те дни какой-то степенный казак в один из зимних вечеров сочинил песню о буйных гуляках, пировавших при переправе через Дон в шинках Области Войска Донского, после сурового воспитания Чепеги:
Повий витрэ буйнэсенкий,
З Азовского моря,
Мынулося нашим бурлаченькам
По-за Доном воля.
Було горазд, було горазд,
Тэпер стало лыхо,
Що в городи Старом Черкасску
Та по шинкам стало тыхо.
Було б вам, панове-молодци
Бога не гнэвиты,
А в нэдильку рано, до захин сонця,
Горилочку нэ пыты.
Переселившись на северные земли Кубани, Правобережье которой всего десять лет, как было присоединено к Российской империи волею великого Суворова, Чепега не чувствовал себя заброшенным на край света. Довольно часто через Восточные ворота Ханского городка выезжали или въезжали почтовые казаки с ордерами или письмами, подписанными Чепегой или вышестоящим начальством, касающимися жизни и быта казаков-переселенцев. После Рождества Христова Чепегу начала мучить мысль о том, что с наступлением весны и спадом половодья надо будет, выйдя к берегу Кубани, строить пограничные кордоны и поддерживающие их куренные селения. Да и град войсковой, где будет размещаться Войсковое правительство, тоже надо закладывать, хотя об этом в Жалованной грамоте императрицей ничего не было указано.
За этими думами Чепега и не заметил, как окошко его землянки посветлело. В это же время где-то рядом в одной из землянок сработали живые часы. Петух, по-донскому - кочет, привезенный с азовского базара, надрывая свою мощную глотку, подавал сигнал казакам к новому трудовому дню: кому поить и кормить лошадей, а кому готовить питание для своего семейства. Вот загремели ведрами казачки, идущие доить коров, a у конюшен загомонили возвратившиеся с лимана казаки, раздающие своим боевым товарищам-лошадям положенную им овсяную порцию, закупленную в магазине Ейского укрепления. И все это на фоне начальнических окриков - очередной день Приазовья начался.
Поднявшись с ложа, Чепега умылся из глиняного умывальника, поданного дворовым казаком, и, встав перед иконой, висевшей в восточном углу землянки, с чувством прочел затверженную еще в розовом детстве со слов матушки ежедневную молитву:
“Отче наш. Иже еси на небесех! Да святится Имя Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь, и остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим, и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукаваго. Яко Твое есть Царство, и сила, и слава во веки. Аминь!”
Вот так и начался один из дней весенних года от Рождества Христова тысяча семьсот девяносто третьего. Впереди Захария Алексеевича Чепегу и его казаков ожидали пока еще пустынные степи кубанские, освоение которых потребует от них больших жертв многочисленных, безропотно положенных на алтарь Отечества. И тогда в один день трудов великих атаман Чепега, проведя сбор Войскового правительства, примет 15 августа 1793 года решение основать у кубанской дубравы Круглик войсковой град и назвать его в честь императрицы российской - ЕКАТЕРИНОДАР.
Виктор СОЛОВЬЕВ, историк-краевед
http://www.ki-gazeta.ru/www/ki.nsf/4f7bceacb2489caac325701a0035cc67/a522af7864eb86dcc32571e80028e7b5!OpenDocument
Ровно 69 лет назад, 13 сентября 1937 года, на карте страны появилось новое административно-территориальное образование - Краснодарский край. В него вошли 13 городов, 71 район и Адыгейская автономная область. Краснодар стал краевым центром, столицей большого по территории и населению региона.
Решению ЦИК СССР, по которому был создан новый край, предшествовала довольно длинная вереница территориальных изменений на юге страны, очень похожих на эксперименты.
Так, в июне 1924 года Президиум ВЦИК принял Постановление о районировании Юго-Восточного края, согласно которому вместо Кубано-Черноморской области на ее территории было образовано четыре округа. Центром края, переименованного в октябре 1924 года в Северо-Кавказский, становился город Ростов-на-Дону. Это изменяло административный статус Краснодара. С 1924 по 1930 год он был центром Кубанского округа и одновременно - Краснодарского района. Затем округа были ликвидированы, и с 1930 года Краснодар оставался районным центром в составе Северо-Кавказ-ского, а с 1934-го - Азово-Черноморского края. То есть превратился в заштатный город, местные власти которого в правах по его развитию были весьма ограничены. Например, на нужды коммунального хозяйства в распоряжении города оставалось только 16 процентов коммунальных доходов, а 84 процента забирал край.
Но в целом в результате административно-территориального переустройства 1937 года Краснодарский край возвратился к своим историческим границам, а его административный центр - к возможности преобразований, благоустройства.
И в том же 1937-м был составлен генеральный план преобразований во всех отраслях народного хозяйства, рассчитанный на 15 лет.
Кто мог тогда предвидеть, что осуществить этот план помешает война?
Сегодня мы снова заглядываем в будущее. И помогает нам в этом краевая целевая программа “70-летие образования Краснодарского края и 215-летие освоения казаками кубанских земель” на 2006 - 2007 годы. Цель программы - воспитание человека-патриота, знающего и уважающего традиции своего народа: ее задачи - объединение на этой основе усилий власти и общества. Для осуществления этого на 2006 год из краевого бюджета выделено 14 млн. 400 тыс. руб., на 2007-й - 61 млн. 204 тыс. руб.
http://www.ki-gazeta.ru/www/ki.nsf/4f7bceacb2489caac325701a0035cc67/6746c0d1604bad1fc32571e800272d0f!OpenDocument
День атамана Чепеги
В один из дней конца апреля 1793 года, когда ласковая дрема все еще продолжала держать в своих теплых объятиях урочище Чебаклею, а с ним и все Приазовье со степями и лиманами и осторожный рассвет где-то неторопливо плутал в калмыцких степях, в одной из землянок, вырытых во все еще крутых эскарпах бастионов и куртин Ханского городка (ныне на этом месте исторический центр г. Ейска), проснулся пожилой человек.
В Землянке было тихо, и только неугомонные мыши шуршали в камышовом потолочном перекрытии. Сон покинул хозяина не от детских звенящих голосов и не от женского хлопотания у плиты, ибо он всю жизнь оставался бобылем, или “бурлакой”, как называли на Украине холостых мужчин в ныне забытые годы.
Сон его, как обычно, отняли не столько боли от старых ран, полученных им в сражениях с татарами Крыма и дунайскими турками, сколько тяжелые думы, вызванные заботами о казаках-переселенцах Верного войска Черноморского, которых он привел на Кубань согласно воле государыни императрицы Екатерины Алексеевны.
Земля обетованная
В единственном маленьком окошке за драгоценным в тогдашней Кубани стеклом было совсем темно, но старый воин-сечевик мысленно видел стоящий у окошка окованный медными полосками небольшой сундук с лежащей на нем булавой - знаком атаманского достоинства, дубовую шкатулку с боевыми орденами и аттестатом, подписанным лично императрицей Екатериной Великой о пожаловании ему, кошевому атаману Верного войска казачьего Черноморского Захарию Алексеевичу Чепеге, чина армии бригадира (воинский чин выше полковника и ниже генерал-майора). Здесь же лежала Грамота за собственноручной подписью императрицы Екатерины II о пожаловании бригадиру Чепеге ордена святого Георгия 4-го класса.
“Нашему Бригадиру и Войска верных казаков Черноморских кошевому Атаману Чепеге.
Усердие ваше к службе Нашей и многие опыты храбрости и мужества, при поручаемых вам делах оказанные, особливо в прошлом 1788 году ноября 7 дня при созжении магазинов неприятельских у Гаджибея, обратили на себя Наши внимание и милость. Мы в изъявление оных всемилостивейше пожаловали вас по 12 день декабря того ж года Кавалером военного Нашего ордена святого великомученика и победоносца Георгия четвертого класса, которого знаки и вручены вам от покойного Генерал-Фельдмаршала Князя Потемкина-Таврического”.
Рядом с сундуком, у входа в землянку, на деревянных колышках, забитых в земляную стенку, висело его личное оружие: дарственная oт князя Потемкина-Таврического, сабля, ружье тульского завода да пара пистолетов того же завода.
Будучи человеком простым, Захарий Чепега даже после производства в гeнеральский чин российской армии продолжал жить скромно, хотя другие казаки, его же сподвижники, и чином пониже, и должностью, уже сумели не только завести себе крепостных, но и вообще устроить себе панскую жизнь.
Лежа на своей земляной постели, прикрытой снопами ейской осоки и трофейным турецким ковром, Чепега вспоминал свои молодые годы в Сечи Запорожской, походы в татарский Крым, бурные споры при ликвидации буйной Сечи летом 1775 года, хлопоты 1778-го по восстановлению Верного войска Запорожского и первые сражения на море и на суше под Очаковом, где вместо погибшего Сидора Белого он волею судьбы стал кошевым атаманом. Вспоминал встречи со светлейшим князем Г. А. Потемкиным-Таврическим и А. В. Суворовым, который вручал молодому казачьему войску атаманскую булаву, лежащую сейчас на его сундучке, с увесистыми медными перначами - знаками полковой должности и войсковое знамя с куренными прапорками.
Думы, думы, думы… Думы о земле, думы об ушедшей самостоятельности казачества, думы о хлебе насущном для Верного войска казачьего. Привели его думы и к 30 июня 1792 года, когда императрица Екатерина Великая подписала Жалованную грамоту казакам на право владения Правобережьем Кубани. По-разному встретили они эту весть: одни радовались, другие горевали, на что войсковой судья армии Антон Андреевич Головатый, как представитель первых, вскоре написал по этому случаю небольшую песню:
Ой, годи нам журытыся
Пора пэрэстаты.
Заслыжилы у царыци
За службы заплаты.
Дала хлиб, силь и грамоту
За вирныя служби.
Вот тэперь ми, мыли братья,
Забудэмо вси нужди.
А нужды были еще все впереди, особенно с началом переселения казаков-черноморцев на Кубань. Пехота, состоящая из “бурлак”, т. е. холостяков, была доставлена к берегам Тамани 25 августа 1792 года на канонерских лодках войсковой флотилии. Конные же полки с частью пехоты с обозом и семьями под командой Чепеги 2 сентября направились на Кубань сухим путем.
Пройдя берегами двух морей и переправившись через десятки рек и речек, в том числе через такие как Днепр и Дон, черноморцы в октябре 1792 года прибыли к Ейскому укреплению (ныне одноименное село Щербиновского района) - российскому форпосту, стоящему у устья реки Большой Еи с правой стороны. Получив согласно распоряжению правительства России в местном магазине провиант и фураж, Чепега тут же провел казаков через Черный брод за Большую Ею, туда, где на невысоком мысу возвышались валы Карантинного редута (ныне тут кирпичный завод), прикрывавшего своими пушками подступы к местному базару и купеческим лавкам со стороны закубанских буйных народов.
27 октября 1792 года Чепега доложил Таврическому губернатору генералу С. С. Жегулину, как своему начальнику, следующее:
“Ваше Превосходительство, честь имею доложить: я с конною Верного войска Черноморского командою сего течения 23 числа прибыл на всемилостивейше пожалованную землю благополучно и по неимению в дальнейших местах к продовольствию казаков провиантских магазинов, а лошадям заготовленного сена, и по устали у многих казаков лошадей, в близости имеющегося такового магазина в Ейском городку (укреплении. - В. С.), намерен на зимовлю расположиться по левую сторону реки Ея, где подчас нужды можно будет купить для показанных лошадей сена и овса...”
Прошлое города Ейска
Чепега не доложил, что место для зимовки он выбрал у Карантинного редута, в старых землянках, оставшихся от зимовавших здесь полков русской армии. В самом же редуте он планировал разместить из-за его малых размеров только Войсковое правительство да куренные правления. Однако бюрократическая переписка местных властей с казаками сорвала план Чепеги, и ему пришлось с наступлением холодов идти зимовать в Ханский городок, построенный русскими инженерами и ногайцами в 33 верстах западнее устья Еи, и там зимовать.
О том, что в урочище Чебаклея “есть большая земляная крепость, называемая Ханская, в коей ханский дом”, он знал, еще будучи на Украине, из Ведомости, составленной войсковым полковником армии премьер-майором Мокием Гуликом после проделанной им рекогносцировки Правобережья Кубани летом 1792 года.
О том, когда Чепега привел своих казаков к воротам Ханского городка, история умалчивает, но думаю, что это произошло сразу же после того, как бунчуковый товарищ армии капитан Федор Бурсак, будущий атаман Черноморского войска, подал ему 13 ноября рапорт о приеме у представителя армейского гарнизона Ейского укрепления строений рыбного завода и ханского двopцa. В тот день, когда Чепега с казаками прибыли в урочище Чебаклея, они увидели у основания песчаной косы, протянувшейся в море на семь верст, валы обширной земляной крепости - несостоявшейся столицы княжества Кубанского, во главе которого правительство России планировало посадить калгу Крымского ханства Шагин-Гирея, сторонника России.
Поставив телеги по старинному приему степной войны в двойное кольцо (вагенбург), казаки установили в нем свои ногайские кибитки - подарок князя Потемкина-Таврического. Табуны же лошадей и стада скота остались вне валов Ханского городка, но под вооруженной охраной конных казаков.
На следующий день Чепега приказал провести смотр своему воинству перед Восточными воротами Ханского городка. После переклички по куреням и осмотра оружия и лошадей куренные атаманы доложили, что в урочище Чебаклея прибыло всего 2063 казака, которые в тот же день расчистили старинные колодцы, видевшие великого Суворова, a затем уже приступили к строительству землянок.
Иностранные путешественники, а то и разведчики давно заметили, что никто в мире не умеет так быстро и основательно устраивать свои подземные городки, как славяне. Выбрав какой-либо склон возвышенности или балки, а то и просто холм, они врывались в них сразу тремя стенами землянки. Четвертую стену они выкладывали из земляного кирпича или пластин дерна. Здесь же делали дверной проем и окошко, затянутое бычьим пузырем или листом промасленной бумаги. У противоположной стены от двери строители выкладывали из камней и глины печь или врезали прямо в стене “горнушку” - земляной очаг вроде камина. Дымоход пробивали сверху, над которым ставили трубу, слепленную из глины с камнями или плетенную из хвороста, обмазанного глиной с песком. Крышу делали из жердей или камыша, засыпанного слоем глины и земли.
Чепега вспоминал, как в первый день прибытия к Ханскому городку он смотрел его оборонительные сооружения и бывший ханский дворец, в котором дважды останавливался Алeкcaндp Васильевич Суворов в 1778 году, когда этот дворец еще стоял в Ейском городке. Тогда полководец узнал от коменданта, что дворец срубили русские солдаты из донских сосен и он имел на первом этаже 12 покоев, на втором, в мезонине, еще двое. Ни оконных рам, ни дверей дворец не имел, ибо рыбаки местного завода их растащили на дрова.
После совета с казаками Чепега приказал бывший дворец отремонтировать и разместить в нем походную полотняную Свято-Троицкую церковь, подаренную черноморцам светлейшим князем Потемкиным-Таврическим. Здесь же было принято решение хранить войсковое знамя, полковые прапорки, литавры и другие войсковые регалии. Вскоре походная церковь, привезенная из Карантинного редута в Ханский городок на двух пароволовьих телегах, была размещена в бывшем дворце, где “выпрошенный из города Черкасска на время священник Петр Степанов” - как донес позже Чепега архиепископу Феодосийскому просвещенному Ионе - отслужил благодарственный молебен.
Всю зиму черноморцы провиант получали в магазинах Ейского укрепления, а для разнообразия рациона охотились на степного зверя и ловили морскую и речную рыбу, что было и своеобразным развлечением.
Имея свободное время, Чепега ходил по куреням, осматривал землянки и конюшни, построенные в основном из камыша, единственного строительного материала в здешних безлесных местах. Тех, у кого землянка была построена добротно, он хвалил, тех же, у кого это было сделано небрежно, особенно у кого были малые детки, журил с грубоватым юмором.
Особенно строго атаман спрашивал с казаков за сохранность лошадей, найдя их неухоженными и истощенными, - тут нерадивым пощады не было.
Почти край света земли казачьей
Казачьи историки отмечали, что только суровый Чепега мог повелевать буйными переселенцами - воинами большой отваги, для которых сама личная жизнь, полная повседневной опасности, была “трын-трава”. Именно в те дни какой-то степенный казак в один из зимних вечеров сочинил песню о буйных гуляках, пировавших при переправе через Дон в шинках Области Войска Донского, после сурового воспитания Чепеги:
Повий витрэ буйнэсенкий,
З Азовского моря,
Мынулося нашим бурлаченькам
По-за Доном воля.
Було горазд, було горазд,
Тэпер стало лыхо,
Що в городи Старом Черкасску
Та по шинкам стало тыхо.
Було б вам, панове-молодци
Бога не гнэвиты,
А в нэдильку рано, до захин сонця,
Горилочку нэ пыты.
Переселившись на северные земли Кубани, Правобережье которой всего десять лет, как было присоединено к Российской империи волею великого Суворова, Чепега не чувствовал себя заброшенным на край света. Довольно часто через Восточные ворота Ханского городка выезжали или въезжали почтовые казаки с ордерами или письмами, подписанными Чепегой или вышестоящим начальством, касающимися жизни и быта казаков-переселенцев. После Рождества Христова Чепегу начала мучить мысль о том, что с наступлением весны и спадом половодья надо будет, выйдя к берегу Кубани, строить пограничные кордоны и поддерживающие их куренные селения. Да и град войсковой, где будет размещаться Войсковое правительство, тоже надо закладывать, хотя об этом в Жалованной грамоте императрицей ничего не было указано.
За этими думами Чепега и не заметил, как окошко его землянки посветлело. В это же время где-то рядом в одной из землянок сработали живые часы. Петух, по-донскому - кочет, привезенный с азовского базара, надрывая свою мощную глотку, подавал сигнал казакам к новому трудовому дню: кому поить и кормить лошадей, а кому готовить питание для своего семейства. Вот загремели ведрами казачки, идущие доить коров, a у конюшен загомонили возвратившиеся с лимана казаки, раздающие своим боевым товарищам-лошадям положенную им овсяную порцию, закупленную в магазине Ейского укрепления. И все это на фоне начальнических окриков - очередной день Приазовья начался.
Поднявшись с ложа, Чепега умылся из глиняного умывальника, поданного дворовым казаком, и, встав перед иконой, висевшей в восточном углу землянки, с чувством прочел затверженную еще в розовом детстве со слов матушки ежедневную молитву:
“Отче наш. Иже еси на небесех! Да святится Имя Твое, да будет воля Твоя, яко на небеси и на земли. Хлеб наш насущный даждь нам днесь, и остави нам долги наша, яко же и мы оставляем должником нашим, и не введи нас во искушение, но избавь нас от лукаваго. Яко Твое есть Царство, и сила, и слава во веки. Аминь!”
Вот так и начался один из дней весенних года от Рождества Христова тысяча семьсот девяносто третьего. Впереди Захария Алексеевича Чепегу и его казаков ожидали пока еще пустынные степи кубанские, освоение которых потребует от них больших жертв многочисленных, безропотно положенных на алтарь Отечества. И тогда в один день трудов великих атаман Чепега, проведя сбор Войскового правительства, примет 15 августа 1793 года решение основать у кубанской дубравы Круглик войсковой град и назвать его в честь императрицы российской - ЕКАТЕРИНОДАР.
Виктор СОЛОВЬЕВ, историк-краевед
http://www.ki-gazeta.ru/www/ki.nsf/4f7bceacb2489caac325701a0035cc67/a522af7864eb86dcc32571e80028e7b5!OpenDocument