Русские и татары в Крыму влюбляются и женятся вопреки политикам
10/15/2006 | Гуливер
Полуостров-полукровка
Русские и татары в Крыму влюбляются и женятся вопреки политикам
“Крым стал “горячей точкой” — регулярно сообщают российские газеты и телеканалы. “Скоро Крым станет второй Чечней” — добавляют для ясности, чтобы не осталось никаких сомнений: русские и татары, а именно они — основное население полуострова, — люто ненавидят друг друга. Когда читаешь, как крымские татары захватили очередной участок земли, а крымские казаки в ответ на это подожгли татарский поселок, создается впечатление, что этим двум нациям ну никак не ужиться.
А они — ничего, живут. И не только на одном полуострове — часто под одной крышей. Делят вместе беды и радости. Растят детей. Потому что там, где кончается большая политика, нет места вражде.
Корреспондент “МК” побывал в Крыму в русско-татарских семьях. И выяснил, что межнациональных проблем здесь куда меньше, чем кажется или хочет казаться кому-то со стороны.
РУССКИЙ И ТАТАРКА: муж и жена — одна нация
Алексей и Гульшан в браке 44 года. Он — русский, родом из Оренбурга, она — крымская татарка. Познакомились в Таджикистане, сейчас живут в Крыму.
Счастливое детство Гульшан кончилось, когда ей было 7 лет. В один день 18 мая 1944 года всех татар заставили покинуть свои дома. Семью Хайрединовых в статусе спецпереселенцев вывезли на Урал. Об этом Гульшан рассказывает с трудом и спешит сменить тему разговора. В 1955 году их “освободили”, и Хайрединовы переехали в Ошскую долину Киргизии. Закончив истфак в Ошском пединституте, Гульшан отправилась на “великую комсомольскую стройку” в Шамалды-Сай. Там, на строительстве Нарынской ГЭС, она и познакомилась с будущим мужем.
— На комсомольской стройке трудились представители более ста наций, — рассказывает Алексей. — И никому в голову не приходило спросить человека, откуда он родом и каких кровей. Не то что сейчас. И когда я встретил на танцплощадке обворожительную чернявую девушку с блестящими глазами, мне было все равно, какой она национальности. Вообще я думал, что она хохлушка, откуда-нибудь с Западной Украины. Только через полтора года после нашего знакомства, когда мы уже решили пожениться, я узнал, что она крымская татарка. Признаюсь, что до этого я понятия не имел, что это за нация...
Когда молодые решили вступить в брак, родители с обеих сторон в восторг не пришли и высказались против. Однако не были слишком категоричны — дали Гульшан и Алексею возможность разобраться самим. И они разобрались. Уже через год у них появился на свет первенец — малютка Эльвира.
— Когда я родила дочь, мы жили отдельно от родителей, в Бишкеке. Понимая, как нам сложно, мои родители протянули нашей молодой семье руку помощи и позвали жить к себе. Мы, конечно, согласились. Так они окончательно приняли русского зятя. И очень его полюбили, — с гордостью вспоминает Гульшан. Сейчас у них уже три прекрасных дочери — помимо Эльвиры еще Лена и Лиля. По словам Алексея, имена детям подбирали так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Фамилия у девочек по отцу — Колесниковы. А вот Гульшан, как принято у татар, при замужестве оставила свою — Хайрединова.
— Тяжело вам было ужиться с родителями супруги? — спрашиваю у Алексея.
— Да нисколько! Пожив с ними бок о бок, я понял, что за люди крымские татары. Как уважительно они ко всем относятся. Честно говоря, у меня были сильные переживания, что я не знаю крымскотатарского языка. Но при мне вся родня жены говорила только по-русски.
Гульшан свою жизнь посвятила воспитанию детей — как своих, так и чужих. Алексей работал мастером по холодильным установкам. Простая советская семья. После развала СССР Киргизия стала суверенным государством. Тогда и решили съездить в Крым “на разведку”.
— Когда я приехал в Крым, сразу в него влюбился, — вспоминает Алексей. — Климат здесь почти такой же, как в Средней Азии. Но главная причина в том, что моя жена через всю жизнь пронесла мечту сюда вернуться. К этому времени крымских татар полностью реабилитировали. И решение было принято: мы переехали в Симферополь.
В Крыму семью никто с распростертыми объятиями не встретил. Из-за инфляции все накопленные средства пропали. И супруги остались наедине с природой. На неосвоенной территории при выезде из Симферополя Алексей соорудил для семьи времянку. Сначала жили в ней. Со временем удалось построить дом. Теперь село Фонтаны считается частным сектором города. Живут здесь по соседству и русские, и татары.
— Мы всегда жили и живем очень дружно, без конфликтов. На мой взгляд, межнациональные проблемы начинаются, когда в избытке деньги, — так считает Гульшан.
— А как в вашей семье с вопросом религии? Разногласия бывают?
— Хоть я мусульманка, а мой муж православный, молиться мы не умеем ни по-русски, ни по-татарски. Бог, Аллах — он един, он в душе. На православные праздники, в Пасху, например, мы с Алексеем вместе идем в церковь. В мечеть же у нас ходят только мужчины. А вот если хоронят кого-то из татар, его обязательно отпевает мулла. И супруг вместе со мной присутствует на похоронах. Помянуть близких мы ходим и на русское кладбище, и на мусульманское. Точно так же и наши дети.
— Кем по национальности считают себя ваши дочери? И к какой религии себя относят?
— Сложно ответить. Старшая Эльвира, наверное, больше татарка. Она росла и воспитывалась с моими родителями. И языком татарским владеет превосходно, — отвечает Гульшан. — Лена тоже хорошо говорит по-татарски, а вот младшая, Лиля, его почти не знает, к сожалению. Хотя Алексей сам настаивал, чтобы дочери говорили по-татарски. И внуки тоже. Но, увы, внуки совсем языком не владеют. А насчет религии… Эльвира и Лиля — атеистки. А Лена — нет. У нее муж верующий, православный. Поэтому и дочь тоже. Они часто ходят в церковь. Эльвира и Лена уже давно живут в Санкт-Петербурге. А младшая здесь, в Крыму.
— За столько лет вы привыкли к татарской кухне или так и не смогли перестроиться? — этот мой вопрос адресован Алексею.
— Я обожаю татарскую кухню. Хотя у нас дома кухня смешанная. Моя жена великолепно готовит. Да и сам я люблю кашеварить. В нашем меню есть и узбекский плов, и чебуреки (это, кстати, чисто крымскотатарское блюдо. — “МК”), и ераш — крупные пельмени с орехами. Но самое любимое... сало.
— Гульшан, вы тоже едите сало? Мусульманам же нельзя...
— В моей семье постоянно ели свинину и сало. Отец говорил так: “Если ты голодный, греха в этом нет”.
Политики и земельных конфликтов в Крыму Гульшан в разговоре не касается. Зато интересы жены-татарки отстаивает ее супруг. По его мнению, никакой межнациональной проблемы в Крыму нет, а есть проблема экономическая и политическая.
— Конфликты с драками, шумные захваты земли — это удел выскочек и хулиганов, которые есть в каждой нации. По отдельным личностям нельзя судить обо всем народе, — говорит Алексей. В его “политической программе” есть такой пункт: утвердить крымскотатарский язык и официально ввести в республике трехъязычие. Кивком головы хозяйка дома с ним соглашается.
ТАТАРИН И РУССКАЯ: “ненужная” дочь и спаситель с дискотеки
Эмир и Лариса таким внушительным семейным стажем, как Колесниковы-Хайрединовы, похвастать не могут. Да и по возрасту годятся Гульшан с Алексеем в дети. Однако свою общую пятилетку называют очень счастливой. И сына Гришу растят в любви и согласии.
Эмир был охранником на дискотеке, куда Лариса пришла с подругами. Так и познакомились. Его родители были депортированы из Крыма в Среднюю Азию, а спустя 50 лет вернулись на родину. Лариса же — коренная ялтинка. Она рано потеряла мать, отец спился. Причем в пьяном виде повадился колотить дочь.
— Эмир стал для меня настоящим спасением. И от буйств отца, и от нужды, — говорит Лариса.
— Но ведь он мусульманин. У них свои взгляды на супружескую жизнь. Муж бывает суров к тебе?
— Знаешь, суровым может быть кто угодно, не только татарин. Вон сколько русских вокруг издеваются над своими женами. Я считаю, мне повезло. Конечно, он не любит, когда я надолго ухожу. А уж о том, чтобы остаться ночевать у подруги, и речи нет. Эмир считает, что я должна полностью посвящать себя мужу и ребенку. Но разве это плохо?
— Нет ли в вашей семье конфликтов на религиозной почве? Не ругались, например, по поводу вероисповедания ребенка?
— Конечно, Эмир совершает намаз и в мечеть иногда ходит. Но он никогда не предлагал мне обратиться в его веру. У мусульман, кстати, это не обязательно. А насчет ребенка… Были, конечно, разногласия, врать не буду. Когда Гришеньке было два годика, я хотела его крестить. Но муж был против. И мы решили, что когда сын подрастет, он сам выберет себе веру.
— А на каком языке муж говорит с ребенком?
— На русском. Честно говоря, Эмир сам лучше владеет русским, чем крымскотатарским.
Эмир и Лариса живут в ее квартире, доставшейся от родителей. Поэтому, конечно, главный крымский вопрос — земельный — для них больной.
— Естественно, я хотел бы, чтобы татарам выделили положенную землю под строительство, — говорит Эмир. — Ведь получается, что своей жилплощади у меня нет. А жить в квартире жены для меня, татарина, несколько унизительно. Но, само собой, за землю я не буду никого резать и жечь. Власти должны помочь татарам решить эту проблему.
КРЫМСКО-ТАТАРСКИЙ СЕМЕЙНЫЙ УКЛАД
Вопреки расхожему мнению, он очень похож на русский. Так, в Крыму даже в Средние века не было многоженства. И невест давно не выдают замуж по принуждению. Татарские браки приветствуются, но и смешанные семьи изгоями не становятся. Кроме того, татары, хотя и мусульмане, всегда в разумных пределах употребляли водку. Ислам в Крыму никогда не был агрессивным. На полуострове за всю многовековую историю не было межнациональных и религиозных войн.
БОЛЬШЕ, ЧЕМ СЕМЬЯ
Есть в Крыму и еще одна смешанная “семья”. Во-первых, очень большая. А во-вторых, известная не только на весь полуостров, но и далеко за его пределами. Это — единственная крымскотатарская национальная команда КВН “Еще”, созданная несколько лет назад при Крымском инженерно-педагогическом университете, где русских и татар среди студентов примерно поровну.
Организовала ее русская девушка с украинской фамилией — Катя Перетятько. КВНщики, среди которых, опять же, есть и русские, и татары, называют ее на татарский манер — Хатидже-ханум. После того как татары стали со сцены смеяться над собой, их полюбили все. Команда “Еще” играет в Высшей лиге КВН Украины, а в прошлом году пробилась в российскую Премьер-лигу.
Когда я спрашиваю ребят, что они думают об отношениях русских и татар в Крыму, КВНщики хором отвечают: “Все у нас хорошо!”
Может, и впрямь хорошо? Во всяком случае, далеко не так плохо, как нас пытаются убедить.
Московский Комсомолец
от 16.10.2006
Екатерина ПЕТУХОВА, Крым—Москва.
http://www.mk.ru/numbers/2411/article84641.htm
Русские и татары в Крыму влюбляются и женятся вопреки политикам
“Крым стал “горячей точкой” — регулярно сообщают российские газеты и телеканалы. “Скоро Крым станет второй Чечней” — добавляют для ясности, чтобы не осталось никаких сомнений: русские и татары, а именно они — основное население полуострова, — люто ненавидят друг друга. Когда читаешь, как крымские татары захватили очередной участок земли, а крымские казаки в ответ на это подожгли татарский поселок, создается впечатление, что этим двум нациям ну никак не ужиться.
А они — ничего, живут. И не только на одном полуострове — часто под одной крышей. Делят вместе беды и радости. Растят детей. Потому что там, где кончается большая политика, нет места вражде.
Корреспондент “МК” побывал в Крыму в русско-татарских семьях. И выяснил, что межнациональных проблем здесь куда меньше, чем кажется или хочет казаться кому-то со стороны.
РУССКИЙ И ТАТАРКА: муж и жена — одна нация
Алексей и Гульшан в браке 44 года. Он — русский, родом из Оренбурга, она — крымская татарка. Познакомились в Таджикистане, сейчас живут в Крыму.
Счастливое детство Гульшан кончилось, когда ей было 7 лет. В один день 18 мая 1944 года всех татар заставили покинуть свои дома. Семью Хайрединовых в статусе спецпереселенцев вывезли на Урал. Об этом Гульшан рассказывает с трудом и спешит сменить тему разговора. В 1955 году их “освободили”, и Хайрединовы переехали в Ошскую долину Киргизии. Закончив истфак в Ошском пединституте, Гульшан отправилась на “великую комсомольскую стройку” в Шамалды-Сай. Там, на строительстве Нарынской ГЭС, она и познакомилась с будущим мужем.
— На комсомольской стройке трудились представители более ста наций, — рассказывает Алексей. — И никому в голову не приходило спросить человека, откуда он родом и каких кровей. Не то что сейчас. И когда я встретил на танцплощадке обворожительную чернявую девушку с блестящими глазами, мне было все равно, какой она национальности. Вообще я думал, что она хохлушка, откуда-нибудь с Западной Украины. Только через полтора года после нашего знакомства, когда мы уже решили пожениться, я узнал, что она крымская татарка. Признаюсь, что до этого я понятия не имел, что это за нация...
Когда молодые решили вступить в брак, родители с обеих сторон в восторг не пришли и высказались против. Однако не были слишком категоричны — дали Гульшан и Алексею возможность разобраться самим. И они разобрались. Уже через год у них появился на свет первенец — малютка Эльвира.
— Когда я родила дочь, мы жили отдельно от родителей, в Бишкеке. Понимая, как нам сложно, мои родители протянули нашей молодой семье руку помощи и позвали жить к себе. Мы, конечно, согласились. Так они окончательно приняли русского зятя. И очень его полюбили, — с гордостью вспоминает Гульшан. Сейчас у них уже три прекрасных дочери — помимо Эльвиры еще Лена и Лиля. По словам Алексея, имена детям подбирали так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Фамилия у девочек по отцу — Колесниковы. А вот Гульшан, как принято у татар, при замужестве оставила свою — Хайрединова.
— Тяжело вам было ужиться с родителями супруги? — спрашиваю у Алексея.
— Да нисколько! Пожив с ними бок о бок, я понял, что за люди крымские татары. Как уважительно они ко всем относятся. Честно говоря, у меня были сильные переживания, что я не знаю крымскотатарского языка. Но при мне вся родня жены говорила только по-русски.
Гульшан свою жизнь посвятила воспитанию детей — как своих, так и чужих. Алексей работал мастером по холодильным установкам. Простая советская семья. После развала СССР Киргизия стала суверенным государством. Тогда и решили съездить в Крым “на разведку”.
— Когда я приехал в Крым, сразу в него влюбился, — вспоминает Алексей. — Климат здесь почти такой же, как в Средней Азии. Но главная причина в том, что моя жена через всю жизнь пронесла мечту сюда вернуться. К этому времени крымских татар полностью реабилитировали. И решение было принято: мы переехали в Симферополь.
В Крыму семью никто с распростертыми объятиями не встретил. Из-за инфляции все накопленные средства пропали. И супруги остались наедине с природой. На неосвоенной территории при выезде из Симферополя Алексей соорудил для семьи времянку. Сначала жили в ней. Со временем удалось построить дом. Теперь село Фонтаны считается частным сектором города. Живут здесь по соседству и русские, и татары.
— Мы всегда жили и живем очень дружно, без конфликтов. На мой взгляд, межнациональные проблемы начинаются, когда в избытке деньги, — так считает Гульшан.
— А как в вашей семье с вопросом религии? Разногласия бывают?
— Хоть я мусульманка, а мой муж православный, молиться мы не умеем ни по-русски, ни по-татарски. Бог, Аллах — он един, он в душе. На православные праздники, в Пасху, например, мы с Алексеем вместе идем в церковь. В мечеть же у нас ходят только мужчины. А вот если хоронят кого-то из татар, его обязательно отпевает мулла. И супруг вместе со мной присутствует на похоронах. Помянуть близких мы ходим и на русское кладбище, и на мусульманское. Точно так же и наши дети.
— Кем по национальности считают себя ваши дочери? И к какой религии себя относят?
— Сложно ответить. Старшая Эльвира, наверное, больше татарка. Она росла и воспитывалась с моими родителями. И языком татарским владеет превосходно, — отвечает Гульшан. — Лена тоже хорошо говорит по-татарски, а вот младшая, Лиля, его почти не знает, к сожалению. Хотя Алексей сам настаивал, чтобы дочери говорили по-татарски. И внуки тоже. Но, увы, внуки совсем языком не владеют. А насчет религии… Эльвира и Лиля — атеистки. А Лена — нет. У нее муж верующий, православный. Поэтому и дочь тоже. Они часто ходят в церковь. Эльвира и Лена уже давно живут в Санкт-Петербурге. А младшая здесь, в Крыму.
— За столько лет вы привыкли к татарской кухне или так и не смогли перестроиться? — этот мой вопрос адресован Алексею.
— Я обожаю татарскую кухню. Хотя у нас дома кухня смешанная. Моя жена великолепно готовит. Да и сам я люблю кашеварить. В нашем меню есть и узбекский плов, и чебуреки (это, кстати, чисто крымскотатарское блюдо. — “МК”), и ераш — крупные пельмени с орехами. Но самое любимое... сало.
— Гульшан, вы тоже едите сало? Мусульманам же нельзя...
— В моей семье постоянно ели свинину и сало. Отец говорил так: “Если ты голодный, греха в этом нет”.
Политики и земельных конфликтов в Крыму Гульшан в разговоре не касается. Зато интересы жены-татарки отстаивает ее супруг. По его мнению, никакой межнациональной проблемы в Крыму нет, а есть проблема экономическая и политическая.
— Конфликты с драками, шумные захваты земли — это удел выскочек и хулиганов, которые есть в каждой нации. По отдельным личностям нельзя судить обо всем народе, — говорит Алексей. В его “политической программе” есть такой пункт: утвердить крымскотатарский язык и официально ввести в республике трехъязычие. Кивком головы хозяйка дома с ним соглашается.
ТАТАРИН И РУССКАЯ: “ненужная” дочь и спаситель с дискотеки
Эмир и Лариса таким внушительным семейным стажем, как Колесниковы-Хайрединовы, похвастать не могут. Да и по возрасту годятся Гульшан с Алексеем в дети. Однако свою общую пятилетку называют очень счастливой. И сына Гришу растят в любви и согласии.
Эмир был охранником на дискотеке, куда Лариса пришла с подругами. Так и познакомились. Его родители были депортированы из Крыма в Среднюю Азию, а спустя 50 лет вернулись на родину. Лариса же — коренная ялтинка. Она рано потеряла мать, отец спился. Причем в пьяном виде повадился колотить дочь.
— Эмир стал для меня настоящим спасением. И от буйств отца, и от нужды, — говорит Лариса.
— Но ведь он мусульманин. У них свои взгляды на супружескую жизнь. Муж бывает суров к тебе?
— Знаешь, суровым может быть кто угодно, не только татарин. Вон сколько русских вокруг издеваются над своими женами. Я считаю, мне повезло. Конечно, он не любит, когда я надолго ухожу. А уж о том, чтобы остаться ночевать у подруги, и речи нет. Эмир считает, что я должна полностью посвящать себя мужу и ребенку. Но разве это плохо?
— Нет ли в вашей семье конфликтов на религиозной почве? Не ругались, например, по поводу вероисповедания ребенка?
— Конечно, Эмир совершает намаз и в мечеть иногда ходит. Но он никогда не предлагал мне обратиться в его веру. У мусульман, кстати, это не обязательно. А насчет ребенка… Были, конечно, разногласия, врать не буду. Когда Гришеньке было два годика, я хотела его крестить. Но муж был против. И мы решили, что когда сын подрастет, он сам выберет себе веру.
— А на каком языке муж говорит с ребенком?
— На русском. Честно говоря, Эмир сам лучше владеет русским, чем крымскотатарским.
Эмир и Лариса живут в ее квартире, доставшейся от родителей. Поэтому, конечно, главный крымский вопрос — земельный — для них больной.
— Естественно, я хотел бы, чтобы татарам выделили положенную землю под строительство, — говорит Эмир. — Ведь получается, что своей жилплощади у меня нет. А жить в квартире жены для меня, татарина, несколько унизительно. Но, само собой, за землю я не буду никого резать и жечь. Власти должны помочь татарам решить эту проблему.
КРЫМСКО-ТАТАРСКИЙ СЕМЕЙНЫЙ УКЛАД
Вопреки расхожему мнению, он очень похож на русский. Так, в Крыму даже в Средние века не было многоженства. И невест давно не выдают замуж по принуждению. Татарские браки приветствуются, но и смешанные семьи изгоями не становятся. Кроме того, татары, хотя и мусульмане, всегда в разумных пределах употребляли водку. Ислам в Крыму никогда не был агрессивным. На полуострове за всю многовековую историю не было межнациональных и религиозных войн.
БОЛЬШЕ, ЧЕМ СЕМЬЯ
Есть в Крыму и еще одна смешанная “семья”. Во-первых, очень большая. А во-вторых, известная не только на весь полуостров, но и далеко за его пределами. Это — единственная крымскотатарская национальная команда КВН “Еще”, созданная несколько лет назад при Крымском инженерно-педагогическом университете, где русских и татар среди студентов примерно поровну.
Организовала ее русская девушка с украинской фамилией — Катя Перетятько. КВНщики, среди которых, опять же, есть и русские, и татары, называют ее на татарский манер — Хатидже-ханум. После того как татары стали со сцены смеяться над собой, их полюбили все. Команда “Еще” играет в Высшей лиге КВН Украины, а в прошлом году пробилась в российскую Премьер-лигу.
Когда я спрашиваю ребят, что они думают об отношениях русских и татар в Крыму, КВНщики хором отвечают: “Все у нас хорошо!”
Может, и впрямь хорошо? Во всяком случае, далеко не так плохо, как нас пытаются убедить.
Московский Комсомолец
от 16.10.2006
Екатерина ПЕТУХОВА, Крым—Москва.
http://www.mk.ru/numbers/2411/article84641.htm