10/04/2007 | Berserk

«Но был ли покойный нравственным человеком?»

Отрывки из неопубликованной книги Б. Ильфа и И. Петрова «Золотая акция».



«– Вы знаете, Виктор Федорович, как я вас уважаю, – загорячился Мороз, – но вы осел. Это золотая акция! Понимаете? Акция из чистого золота! Это я сразу понял, меня прямо как ударило. Я стал перед этой акцией и бешено хохотал.

– А вдруг она не золотая? – спросил любимый сын космонавта Берегового, которому очень хотелось, чтобы Мороз возможно скорее развеял его сомнения.

– А какая ж она, по-вашему? – иронически спросил нарушитель демократической коалиции.

– Да, – сказал Янукович, моргая рыжими ресницами, – теперь мне ясно. Смотрите, пожалуйста, старик – и все раскрыл! А Ющенко действительно что-то не то делает: пишет универсалы, ездит... Мы ему все-таки дадим часть, по справедливости, а?

– С какой стати? – возразил Мороз. – Все нам! Теперь мы замечательно будем жить, Витя. Я вставлю себе золотые зубы и женюсь, ей-богу женюсь, честное, благородное слово!

Ценную акцию решено было изъять без промедления.

Время от времени Мороз поднимал голову и принимался считать. Он переводил пуды на килограммы, килограммы – на старозаветные золотники, и каждый раз получалась такая заманчивая цифра, что нарушитель коалиции даже легонько повизгивал.

…Здоровяк Янукович нес акцию на плече. Иногда Мороз никак не мог повернуть за угол, потому что акция по инерции продолжала тащить его вперед. Тогда Янукович свободной рукой придерживал Мороза за шиворот и придавал его телу нужное направление.

– Сейчас мы отпилим по кусочку, – озабоченно сказал Мороз, – а завтра утром продадим. У меня есть один знакомый часовщик, господин Ахметов. Он даст настоящую цену.

…Молочные братья изредка важно переглядывались и принимались дерибанить с новой силой. В утренней тишине слышались только посвистывание сусликов и скрежетание нагревшихся калькуляторов.

– Что такое! – сказал вдруг Янукович, переставая работать. – Три часа уже дерибаню, а оно все еще не золотое.

Мороз не ответил. Он уже все понял и последние полчаса водил пальцами по калькулятору только для виду.

– Ну-с, подерибаним еще! – бодро сказал Витя.

– Конечно, надо дерибанить, – заметил Мороз, стараясь оттянуть страшный час расплаты.

Он закрыл лицо ладонью и сквозь растопыренные пальцы смотрел на мерно двигавшуюся широкую спину Януковича.

– Ничего не понимаю! – сказал Витя, додерибанив до конца и разнимая акцию на две яблочные половины. – Это не золото!

– Дерибаньте, дерибаньте, – пролепетал Мороз. Но Янукович, держа в каждой руке по чугунному полушарию, стал медленно подходить к нарушителю коалиции.

– Не подходите ко мне с этим железом! – завизжал Мороз, отбегая в сторону. – Я вас презираю!

Но тут Витя размахнулся и, застонав от натуги, метнул в интригана обломок акции. Услышав над своей головой свист снаряда, интриган лег на землю.

Схватка премьера со спикером была непродолжительна.

Разозлившийся Янукович сперва с наслаждением топтал манишку, а потом приступил к ее собственнику. Нанося удары, Витя приговаривал:

– Кто выдумал эту акцию? Кто растратил казенные деньги? Кто Ющенко ругал?

– Вы мне ответите за манишку! – злобно кричал Мороз, закрываясь локтями. – Имейте в виду, манишки я вам никогда не прощу! Теперь таких манишек нет в продаже!»

(…)

«…Но тут за оградой здания Верховной Рады, возле которого стояли «антикризисники», послышались гусиное гоготанье и бабий визг, пролетели белые перья, и на улицу выбежал Мороз. За ним гналась Тимошенко, размахивая поленом.

– Жалкая, ничтожная женщина! – кричал Мороз, устремляясь вон из парламента.

– Что за трепло! – воскликнул Ринат, не скрывая досады. – Этот негодяй сорвал нам спектакль. Бежим, покуда не отобрали пятнадцать гривень.

Между тем разгневанная Тимошенко догнала Мороза, изловчилась и огрела его поленом по хребту. Нарушитель коалиции свалился на землю, но сейчас же вскочил и помчался с неестественной быстротой. Свершив этот акт возмездия, Тимошенко радостно повернула назад. Пробегая мимо «антикризисников», она погрозила им поленом.

– Теперь наша артистическая карьера окончилась, – сказал Ринат, скорым шагом выбираясь из Рады. – Обед, отдых – все пропало.

Мороза они настигли только километра через три. Он лежал в придорожной канаве и громко жаловался. От усталости, страха и боли он побледнел, и многочисленные старческие румянцы сошли с его лица. Он был так жалок, что Ринат отменил расправу, которую собирался над ним учинить.

Все посмотрели на Мороза с отвращением. И опять он потащился в конце колонны, стеная и лепеча.

– Отдайте мне мои деньги, – шепелявил он, – я совсем бедный! Я год не был в бане. Я старый. Меня избиратели не любят.

– Обратитесь во Всемирную лигу сексуальных реформ, – сказал Ахметов. – Может быть, там помогут.

– Меня никто не любит, – продолжал Мороз, содрогаясь.

– А за что вас любить? Таких, как вы, избиратели не любят. Они любят молодых, длинноногих, политически грамотных. А вы скоро умрете. И никто не напишет про вас в газете «Сельские вести»: «Еще один сгорел на работе». И на могиле не будет сидеть прекрасная вдова с персидскими глазами. И заплаканные дети не будут спрашивать: «Папа, папа, слышишь ли ты нас?»

– Не говорите так! – закричал перепугавшийся Мороз. – Я всех вас переживу. Вы не знаете Мороза. Мороз вас всех еще продаст и купит. Отдайте мои деньги».

(…)

«Подсчет голосов тянулся бесконечно, и Мороз отставал все больше и больше.

– Старик стал невозможным, – сказал голодный Ахметов. – Придется его рассчитать. Идите, Витя, притащите этого симулянта!

Недовольный Янукович отправился выполнять поручение. Пока он забегал в Центризбирком, фигура Мороза исчезла.

…Нарушитель коалиции лежал посреди бюллетеня неподвижно, как кукла. Малиновая лента галстука косо пересекала его грудь. Одна рука была подвернута под спину. Глаза дерзко смотрели в небо. Мороз проиграл выборы».

ЭПИЛОГ

Здесь лежит АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ МОРОЗ, спикер без кресла.

«Обком» часто был несправедлив к покойному. Но был ли покойный нравственным человеком? Нет, он не был нравственным человеком. Все свои силы он положил на то, чтобы жить за счет общества. Но общество не хотело, чтобы он жил за его счет. А вынести этого противоречия во взглядах Александр Александрович не мог, потому что имел вспыльчивый характер. И поэтому он политически умер. Все!