01/07/2008 | Редактор

Грабли как символ российской внешней политики

Сергей Белов

Від редакції:
Сергей Белов – це псевдонімодного з російських політологів, у минулому – наближеного до Адміністрації Бориса Єльцина. Відразу зауважимо, що автор є давнім опонентом нашого видання. Зокрема, він критикував наші публікації з теми російсько-українських відносин, оскільки представляє, як він любить говорити, крило “російського націоналізму європейського зразка”. Разом з тим, ми цінуємо автора як людину глибокої ерудиції, значного досвіду і часто – носія ексклюзивної інформації. А ще – автору не відмовиш у здоровому глузді.

Представлена тут стаття – фактично конспект доповіді автора на закритому семінарі, присвяченому "українському питанню", який він з якихось причин побажав оприлюднити і для українського читача.

Автор не так давно волею случая стал участником одного из совещаний по “украинскому вопросу”, на котором было представлено – точнее, "вброшено в массы," – несколько разработок (проектов), планируемых к реализации через пророссийские организации на Украине.

Честно говоря, иначе, как вредительством, эти "прожекты" назвать тяжело. Я, конечно, понимаю, что Затулин привык к “жирным” бюджетам. Я понимаю, что на Украине существует целая сеть организаций, имитирующих русский патриотизм, во главе с "профессиональными русскими". Но я откровенно не понимаю, каким образом эти разработки призваны осуществить реальные российские интересы на Украине.

Так что же предлагается на период до выборов нового Президента Российской Федерации "по Украине"? Скажу сразу, креативом здесь особо и не пахнет.

Во-первых, предлагается осуществление ряда “исторических” проектов. То есть, предлагается убеждать украинцев в том, что УПА – прогерманская организация, а т.н. Голодомора (как называют здесь голод 1932-1933 г.г.) на Украине не было. Планируется проведение нескольких исторических "исследований" и социологических "опросов" с заранее определёнными "результатами": признание УПА воюющей стороной во Второй мировой войне якобы не поддерживает 75% населения Украины, а голод тридцатых был вызван исключительно “перегибами на местах” – и не только на Украине, но и на Кавказе, в Поволжбе и в Казахстане. По этому поводу будут собираться "круглые столы", маститые академики будут жонглировать цифрами, а российская "пресса" – закатывать истерики.

Во-вторых, планируется компрометация основных политических фигур, представляющих условно “националистический” лагерь украинской политики. Список начинается с "оранжевых" лидеров Ющенко, Тимошенко, Балоги, пресловутого министра иностранных дел Украины Огрызко – и заканчивается неким Кендзёром. Всего в списке 27 лиц.

Утверждается, что информацию по каждому из этих “националистов” давал экс-заместитель председателя украинской службы госбезопасности Сацюк. Основные предлагаемые линии компрометации – коррупция, "сотрудничество с КГБ", внесемейные связи, бизнес-деятельность, манипуляции идеологического характера.

"Слив" публикаций планируется организовать в том числе на Западе – используя каналы ФСБ, СВР и ГРУ. В частности, в ближайшее время планируется выход материалов некоего А.Штерна в немецкой прессе.

В принципе, все эти механизмы могут использоваться в политической борьбе. Но проблема в том, что с точки зрения перспективы эти проекты – деньги на ветер. На Украине они работать не будут. К сожалению, в который раз приходится констатировать, что нынешние российские властные элиты (а в особенности - обслуживающие их интересы интеллектуалы) абсолютно неадекватны в восприятии новой геополитической реальности – и, в частности, в понимании, чем на данном этапе является Украина.

Большинство идеологем российских элит по отношению к Украине представляются деструктивными, привнесенными из “прекрасного” советского или даже досоветского прошлого и базирующимися на принципиально неверных постулатах:

1. Полное отрицание возможной исторической оправданности политической и вооружённой борьбы за отделение Украины от Польши или России.
2. Территориальные претензии на Крым и Севастополь.
3. Педалирование темы притеснений русского языка и русской культуры в странах-соседях и тому подобное.

Более того, нынешний российский геополитический дискурс касательно Украины активно возрождает целый ряд имперских мифов конца ХІХ века – что идея независимой Украины является "продуктом австрийской (немецкой, польской – нужное подчеркнуть) политики", что "мова" – не более, чем локальный диалект великорусского языка и т.д.

На эмоциональном уровне наших патриотов понять можно – империалистический синдром является достаточно серьезным психологическим комплексом в массовом сознании. Не русские первые и не русские последние: для большинства постимперских народов (британцев, французов, испанцев) психологическая ломка после потери зависимых территорий была очень болезненной.

Тем не менее, зрелость нации определяется именно ее способностью к своеобразной "политической акклиматизации", возможностью адекватно и оперативно ответить на новые вызовы. К сожалению, российские интеллектуалы до сих пор не смогли предложить новой эффективной модели постсоветского геополитического пространства, нового алгоритма поведения с прежними зависимыми территориями.
Фактически, мы все еще воюем со своими бывшими колониями. Все еще ставим цели подчинить, согнуть, принудить. В этом списке – и установление системы “газового” диктата в отношении постсоветских народов, и формирование пророссийских “горячих точек” в странах бывшего СССР, и установление системы мотиваций для переезда в Россию соотечественников из других государств.

Однако, все эти политические “инновации” (за исключением последней) суть выразительно негативистские. А ни один геополитический проект невозможен на основе полного отрицания. В особенности, если речь идет о слабых (возрождающихся) имперских режимах. Нужна привлекательная идея.

Как показал опыт прошедших со времени распада Союза 16 лет, неспособность российских политиков адаптироваться к новым условиям отрицательно отразилась на возможности осуществления российских национальных интересов.

В частности, голословные, но громогласные страшилки некоторых горячих голов Москвы о присоединении Крыма и Севастополя к России похоронили саму идею активного присутствия России на Крымском полуострове. Испугавшись возможной агрессии россиян, не имея ресурса для адекватных действий, украинские власти переселили из Узбекистана в Крым крымских татар.

Теперь вопрос изменения государственно-правового статуса Крыма уже не стоит, россияне в Крыму решают значительно более прозаические вопросы – как уберечься от захватов земли татарами и исламского фактора вообще. Можно не сомневаться: не было бы имперской истерии в Крыму в 90-х, не было бы кепочки Лужкова в Севастополе, – наши соотечественники имели бы значительно меньше проблем.

Или другой пример – потеря российских позиций в Центральной и Восточной Украине. Россия имела уникальные возможности по созданию лояльного электорального большинства на Украине за счет восточных областей. Результаты выборов и референдума начала 90-х фиксировали значительные симпатии к России на этих территориях.

И вот, несмотря на пассивность украинских элит в формировании идеологии своего государства, уже в 2004 году на выборах мы видим снижение пророссийских симпатий в этой части Украины. Эту же тенденцию закрепили выборы 2006 и 2007 годов.

Дошло до того, что абсолютно реально стоит вопрос о том, кто первым из "прозападных" блоков совершит пресловутый "рывок на Восток", заполучив симпатии в целом лояльно настроенного по отношению к России избирателя индустриальных регионов Востока и Юга Украины. О противоположной тенденции речь, увы, не идёт.

Когда это пытаются объяснить "американским влиянием", начинаешь сомневаться в здравом уме несущих такой вздор. Не могут гранты, выданные на выпуск брошюрок тиражом в 1-2 тысячи экземпляров, вдруг изменить сознание десятков миллионов человек. Это мы, идя на поводу своих комплексов и потакая бездарным – или просто нагло использовавшим нас – "пророссийским" украинским политикам, настроили украинцев против себя.

Недавно одним из украинских социологических центров был проведен опрос, зафиксировавший весьма “радостную” тенденцию: 2/3 украинских граждан являются противниками российско-украинского двуязычия (51% поддерживают исключительно украинский язык как государственный). Это в стране, бывшей в начале 90-х на 80% русскоязычной, стране, где практически отсутствовала украинская городская культура! Таков чистый “выхлоп” российской политики в регионе.

Необходимо также обратить внимание на еще одно поражение России, о котором сегодня почему-то принято умалчивать. Уже в 2001 году всеукраинская перепись зафиксировала сокращение количества "русских" (то есть граждан, идентифицирующих себя как этнические русские) в Украине по сравнению с 1989 годом на 4 миллиона человек. Это не геноцид и не естественное сокращение – это плод полного непонимания нынешними российскими властями своей миссии в регионе.

Для сравнения: румынское национальное меньшинство в Украине за годы независимости не сократилось, а, наоборот, увеличилась (на 2001 год это увеличение составляло 14%). Правда, Румыния не кричала о присоединении к ней Буковины, а системно и профессионально работала с румынским меньшинством.

Каков же ответ нынешних российских властей на эти вызовы? Забывая о принципе советских политруков ("если пьянку нельзя предотвратить, ее нужно возглавить"), нам сегодня предлагают воевать с мельницами. Но, в отличие от Кихота, с очень неблагородной и даже кощунственной целью.

Увы, нельзя просто огульно отрицать голод 32-33 годов – есть жертвы, есть документы, есть могилы, еще живы десятки тысяч свидетелей, наконец. Его нужно признать, но списать ответственность на коммунистический режим.

Увы, невозможно сделать УПА универсальным фашистским жупелом. В конце концов, Сталин так и не смог в Нюрнберге добиться однозначного осуждения УПА как "пособника нацистов". А мы тщимся это сделать сейчас? Про УПА надо забыть, поняв, наконец, что среднестатистический украинец отнюдь не так сильно боится "бандеровцев", как нам хотелось бы думать.

Увы, нельзя взять и запугать украинцев "европейскими" ценами на газ. Во-первых, перепугаем своих же сторонников из индустриально развитых регионов Украины. Во-вторых, ввяжемся в ненужную войну с Киевом за тарифы и пошлины. В-третьих, местный промышленный бизнес просто возьмётся, наконец-то, за энергосбережение. Про это не принято говорить, но за последние два года на Украине потребление газа сократилось более чем на 10% – при том, что экономика растет. Мы же сами рассказываем анекдоты про хитрых и упрямых "хохлов" – а на практике продолжаем ломиться к ним прямолинейно и предсказуемо.

Но эти уступки должны быть преамбулой к серьезному диалогу с украинскими элитами в отстаивании интересов наших соотечественников, наших интересов.

Реалии таковы – с одной стороны, де-факто существует независимое украинское государство и международное право, гарантирующее нерушимость границ и суверенные права государства. С другой стороны, – существует Россия с мощным энергетическим потенциалом, большой армией и большими амбициями. Но без возможностей реализовать эти преимущества напрямую. Мы не Штаты, чтобы выбрасывать триллионы на войну. Их у нас нет. Но даже, если бы и были – политика – искусство возможного. После Чечни можно было бы понять, что у нас мало "возможностей" разговаривать с соседями на языке силы.

Максимум наших возможностей на данном этапе – планомерно, системно работать с русскими общинами за рубежом, поддерживать их, сделать все, чтобы усилить их национальную самоидентификацию. Это – долгий путь. Но разве мы спешим окончательно потерять Украину, господин Путин?

http://rpl.net.ua/2007/12/28/grabli_kak_simvol_rossijjskojj_vneshnejj_politiki.html