Статья о легендарной урумке Паше Ангелиной
01/14/2008 | Бё!
Хороша Паша, но “не наша”
Легендарная “сталинская трактористка” была гречанкой, говорила “по-крымски” и ее чуть не расстрелял муж-коммунист
Паша Ангелина была символом эпохи, воплощением советской мечты. Настоящей амазонкой, усмирившей железного коня. Но в ее короткой жизни были не только медные трубы. Муж-алкоголик, грязные анонимки, смертельная болезнь. 13 января Паше Ангелиной исполнилось бы 95 лет. Страшную правду о судьбе народной героини в эксклюзивном интервью “МК” открывает ее старшая дочь Светлана Ангелина.
Ее черты угадываются в знаменитой скульптуре Веры Мухиной “Рабочий и колхозница”. Открытое лицо с победоносной улыбкой смотрело с плакатов, журнальных обложек и газетных полос — Пашу Ангелину знала вся страна. Сам Сталин благоволил знатной трактористке. Но жизнь советской иконы никогда не была безоблачной. За славу Паша Ангелина заплатила по самой высокой цене.
13 января ей исполнилось бы 95. Если бы она дожила до этого дня, за столом бы собралась большая компания: одних только внуков и правнуков 25 человек! Семейные тайны клана Ангелиных вспоминает дочь рекордсменки Светлана.
“Папа стрелял в маму, и у нас очень долго в стене торчала пуля”
— Светлана Сергеевна, в своей биографии Паша Ангелина ни слова не говорит о вашем отце. Как это объяснить?
— Папа, Сергей Федорович Чернышев, был вторым секретарем райкома партии. Талантливый человек, несколько часов мог выступать без бумажки, великолепно рисовал, писал стихи, эпиграммы. Родители поженились в 35-м, когда у мамы уже была всесоюзная слава. Я думаю, если бы не эта женитьба, папа сделал бы партийную карьеру. А так для всех он был Пашин муж. Мама получала приглашения, где было написано “Прасковья Никитична Ангелина с мужем”.
Два сильных, независимых человека, как два медведя в одной берлоге, не могли ужиться. И потом маме всегда было некогда. Помимо работы у нее была общественная нагрузка. Начиная с 1937 года ее избирали депутатом Верховного Совета. А представляете, что такое свой депутат в огромном селе? Люди обращались даже ночью. Конечно, начались разлады в семье. К тому времени у мамы уже было трое детей: двое своих и один приемный. Абортов она никогда не делала, даже когда забеременела в сентябре сорок первого.
…Паша Ангелина усыновила племянника Геннадия, когда ей самой едва исполнилось 18. В его метрике написано: отец — Ангелин Иван Никитович, мать — Ангелина Прасковья Никитична. На самом деле они родные брат и сестра.
Настоящая мать бросила Гену трехмесячным в 1931 году, просто оставила сверток на крыльце свекрови. Она завела роман с другим мужчиной, а ребенок ей мешал. А Иван вскоре сильно простудился во время затопления шахты и в считаные недели сгорел от скоротечной чахотки.
Гена знал, что он приемный, — в селе ничего не скроешь. Судьба страшно наказала его родную мать. Муж от нее ушел, односельчане отвернулись. Оставшись одна, она пыталась отсудить пятилетнего сына. В суд пришла вся семья. Судья спросил ребенка: “Это кто?” “Это бабушка и дедушка, это тетя Паша, а это чужая женщина”, — ответил мальчик.
— В сентябре 41-го папа ушел на фронт, — вспоминает Светлана Сергеевна. — Командовал артиллерийской батареей. Вернулся только в 46-м — год служил комендантом военного городка в Германии. А через два месяца появилась его фронтовая жена с ребенком. Мама ее хорошо приняла, помогла деньгами. Что было с ней дальше — не знаю. Папа рассказывал, что работы в Германии было на 30 часов в сутки и стресс снимали водкой. Папа стал больным человеком, он пил по-черному.
…Паша Ангелина продолжала ставить рекорды. Она добилась выдающегося урожая даже в страшную засуху 1946 года и получила звание лауреата Сталинской премии. А за урожай 47-го года ей вручили первую Звезду Героя.
Это была работа на износ. Паша приезжала домой часов в 12 ночи, мылась, ложилась, а в начале четвертого утра уезжала в поле. Муж страшно ревновал. “Я пришел с фронта, а ты где-то до ночи пропадаешь!” — кричал он.
— Я всегда знала, что это закончится трагически, — тихо говорит Светлана Сергеевна. — Однажды в конце 46-го года мама вернулась поздно. Начался скандал. У папы было именное оружие, браунинг. Он взял пистолет и выстрелил в маму. Я бросилась ей на шею, у папы, видимо, дрогнула рука, и пуля пролетела над головой. Я потеряла сознание. У нас очень долго в стене торчала эта пуля. После этого случая родители расстались. Мама сказала: “Алименты мне не нужны, я сама подниму детей”. Папа уехал, я видела его еще дважды. Один раз он приезжал совершенно больным человеком, мама его отправила в санаторий, а второй раз пришел на мамины похороны. Мы знали, что он женился в соседнем районе, родилась девочка, Чернышева Светлана Сергеевна. Она была бы моей полной тезкой, если бы мама не поменяла нам фамилии. Мы все стали Ангелиными. Мама никогда ни одного плохого слова не сказала о папе, но из своей жизни она его вычеркнула.
— А вы простили отца?
— Когда меня спрашивали: “Где твой папа?” — я отвечала: “Умер”. Брала огромный грех на себя. Папа совсем спился. Жена от него ушла. Умер как бомж. Даже не знаю, где он похоронен. Но сейчас я его простила.
“Ходили слухи, что в нашем доме бордель”
— Младшую дочь ваша мама назвала Сталиной — в честь Сталина. Как она относилась к вождю народов?
— Хорошо относилась, но все понимала. Когда мы жили в гостинице “Москва”, она мне говорила: “Здесь каждая клеточка слышит!” Если у меня были серьезные вопросы, мы выходили поговорить на улицу. А Сталина, дома ее звали Сталочкой, родилась в июне 42-го года. Мама забеременела, когда папа уходил на фронт. Мы эвакуировались в Казахстан. Целину первой поднимала бригада Паши Ангелиной. Мама каждый военный год сдавала хлеб в фонд фронта, и всегда Сталин присылал благодарственную телеграмму. А в 42-м ее вызвали в Москву на сессию Верховного Совета. И она поехала, на последнем месяце беременности, с ногами, как кровавое месиво, от укусов москитов. На обратном пути состав разбомбили у Саратова, уцелели всего несколько вагонов. Там мама родила. Добиралась не один месяц, мы уже не чаяли увидеть ее живой. Привезла девочку, худющую, болезненную, голодную. У мамы молока было мало. Тетушка сказала: “Надо назвать Сталиной”. “Хоть горшком назови!” — ответила мама. Сталочка прожила всего 37 лет. Она умерла от острого лейкоза.
— Репрессии вашей семьи не коснулись?
— Пострадал мамин брат Константин, который был председателем колхоза. На фронте воевал моряком Балтийского флота, пережил блокаду Ленинграда. Всегда носил тельняшку. В 47-м году дядя начал сев раньше установленного срока, а председателя райисполкома послал подальше. За это его и посадили. В тюрьме МГБ его избивали, не оставляя следов. Легкие отбили. Мама, конечно, хлопотала за брата. Его выпустили, но он был уже тяжело больным человеком. Мама показала его профессору, тот сказал: “Паша, через три недели он умрет”. Так и вышло. Ему было 42 года.
— Ваша мама неоднократно встречалась со Сталиным. У нее даже был его прямой телефон.
— Это неправда. Но мама могла напрямую обратиться к Сталину. Таким правом обладали Стаханов, Папанин, Чкалов.
Мама никогда ни о чем не просила. О встречах со Сталиным она не рассказывала, но я знала, что он относился к ней с симпатией. Она была южная женщина, говорила с акцентом, на лице оспины — наверное, он чувствовал в ней что-то родное. Ходили слухи, что Паша Ангелина была его любовницей, а я и Сталина — его дочки.
— Жизнь известных людей всегда окружена слухами. Паше Ангелиной, обласканной вождем, наверняка многие завидовали.
— Я вообще считаю, что зависть убила маму. Говорили даже, что она алкоголичка. Мама 22 года была депутатом Верховного Совета. А выборная кампания — это еще и застолье с непременной водкой. Мама пила только воду. В 49-м вообще написали страшную анонимку, будто в доме Паши Ангелиной бордель: здесь пьют и гуляют. Завидовали ее славе партийные органы района, и анонимке сразу дали ход. К нам в дом явились люди в белых халатах и стали у всех брать кровь из вены на сифилис. Пятилетняя Сталина рыдала от страха. Мама стала звонить в обком, ей сказали: “Это в ваших интересах! Надо проверить всю семью”. История дошла до самого верха. И Хрущев, который был первым секретарем Компартии Украины, маму защитил. Нападки прекратились.
— Ваша мама хорошо знала Хрущева?
— Конечно. Однажды он приезжал к нам в гости. Все село окружили, везде стояла охрана. Охранники сопровождали каждое блюдо с едой. Кстати, мама была изумительная повариха. Готовила борщ как никто, делала заливное из курицы, чебуреки и пельмени с двухкопеечную монету.
“Сталинскую премию мама сразу раздала”
— Мне казалось, что Паша Ангелина — этакий мужик в юбке! На всех портретах у нее косая сажень в плечах!
— Просто в парадных костюмах плечи накладные. Мама была невысокого роста, всего 162 сантиметра. Ее не назовешь красавицей, но обаяние было, как у Любови Орловой. Жемчужные зубы — ни одной пломбы! В 43 года поставила себе фиксу по моде того времени. Любила наряды, красивые вышитые платья, туфли на каблуках, но она все это почти не носила. Из украшений помню только обручальное кольцо и перстень с большим рубином, который мы купили в гостинице “Москва”.
— Тогда личный автомобиль был редкостью, но у знатной трактористки, наверное, была машина?
— Мама прекрасно водила машину, у нее всегда была “Победа”. В устройстве разбиралась лучше мужчин. Как-то я приехала на каникулы, мама встретила на вокзале на своей “Победе”. Сидела за рулем в штапельном платье, в белых носочках. Впереди заглохла милицейская “Волга”. У капота сгрудились четверо мужчин. Мама подошла: “Сыночки, что у вас?” Послали ее, как обычно посылают русских женщин разгневанные мужчины. Она все-таки завела машину. Они узнали Ангелину: “Прасковья Никитична, извините нас!” “Нет, — ответила мама. — Поехали в обком разбираться!” Доехали до обкома, и она их простила.
— Ваши бабушка и дедушка были неграмотными. А мама получила образование?
— Десять классов окончила экстерном. Она была очень способна к математике. Ей достаточно было бросить один взгляд на домино, чтобы все запомнить и сосчитать. Люди удивлялись: “Так не бывает! Наверное, вы работаете кассиром?” В 38-м году маму послали учиться в Москву во Всесоюзную академию социалистического земледелия. Мы жили в общежитии. Свою бригаду мама не бросала, каждую весну уезжала на несколько месяцев в Старобешево. Она всю жизнь работала в одном колхозе, 30 лет выращивала хлеб.
— Герой Соцтруда, депутат Верховного Совета… Наверное, могла найти работу полегче?
— Ей предлагали разные должности, вплоть до замминистра сельского хозяйства Украины. Она говорила: “Держаться надо за землю. Трактор низенький, ниже не упадешь. Знаешь, что такое растить хлеб? Это нужно иметь душу и слух. Каждое поле имеет свой характер”. И земля на материнские руки отзывалась. Когда Гагарин вернулся из космоса, он сказал: “Я ем хлеб, выращенный руками Паши Ангелиной”. Ее уже на свете не было. “Полей желтых мамой” назвала ее школьница из Старобешева в своем стихотворении.
— Почему она больше не вышла замуж?
— Она считала, что мужчинам нужна только ее слава, и добавляла: “Если вас родной отец бросил, зачем вы чужому?” Поэтому во все поездки мама таскала с собой сначала племянницу, потом меня — какой мужчина подойдет к женщине с ребенком?
— И такого мужчины не нашлось?
— Был человек, который очень ее любил, — первый секретарь Уральского обкома партии Симонов Павел Иванович, очень красивый мужчина. Мне кажется, на такие должности только видных мужчин подбирали, они все выглядели, как Брежнев или Ельцин. Только жены у них почему-то были толстые, в три обхвата. Павел Иванович был вдовец, он сватался к маме. Приехал к нам в Старобешево. А мама устроила ему проверку. Вечером уехала в соседний район, где жила ее сестра, на совещание. Он ждал ее дня четыре и, конечно, поцапался с нами. Мама вернулась, Сталина ей пожаловалась, и она Павлу Ивановичу отказала: “Вы не выдержали общения с моими детьми”.
— Строгая была Прасковья Никитична! А дома?
— С сыновьями мама была очень строга. Когда я приезжала на студенческие каникулы в Старобешево, мама, уходя в поле, предупреждала: “Ты должна в 10 быть дома”. Я приходила на час раньше! В 57-м году меня направили на Фестиваль молодежи и студентов участвовать в конференции от МГУ. Конечно, сыграла роль не только хорошая учеба, но и фамилия. А мама мне не разрешила: “Вот еще! С иностранцами встречаться!”
— На фотографии в гимнастерке с маузерами за поясом Паша Ангелина выглядит железным человеком. Она когда-нибудь плакала?
— Маузеры именные, мама была ворошиловским стрелком. А плачущей я видела ее дважды. В 58-м у меня вдруг обнаружился туберкулез легких, для мамы это был шок. И еще раз — однажды я ее очень сильно обидела, пытаясь ей открыть глаза на ее неискреннее окружение. Никогда не прощу себе этого. Но, увы, я оказалась права. Когда мама умерла, эти люди ее моментально забыли. Она была наивным человеком, с открытой душой. Денег никогда не копила. Сталинскую премию, которую получила в 46-м, сразу раздала. Она говорила: “Самое главное — сделать добро и забыть об этом”. Когда я приезжала в Старобешево на 50-летие окончания школы, каждый вспоминал маму с благодарностью. Кого-то устроила на работу, кому-то помогла с жильем.
“Когда я призналась, что Паша — гречанка, меня засмеяли”
— Она ведь прожила очень недолгую жизнь — всего 46 лет. Почему врачи не уследили за здоровьем народной героини?
— Она никогда не жаловалась. Работа всегда была у нее на первом месте. Когда в больнице ее спросили, сколько она уже болеет, мама ответила: “Я вчера с поля”. У нее в последние годы ноги отекали. Дважды перенесла болезнь Боткина на ногах. Глазные белки становились лимонными, только тогда врачи замечали. Она сгорела на работе. В больницу попала, когда уже живот был до колен. “Мама, что с тобой?” — испугалась я. А это была водянка, последняя стадия цирроза печени. Мама рассмеялась: “Я забеременела. Рожу четвертого!” — “От кого?” — “От ветра!” Тревогу забила тетя Надя, которая окончила курсы медсестер на фронте. Она увидела маму и сразу позвонила в Донецк, в обком. Приехали два профессора: “Надо в Москву!” В “Кремлевке” встретили Буденного, он выписывался: “А! Пашуня! Ты чего?” — “Да вот, заболела”. — “Ничего, чуть-чуть подремонтируешься, мы еще споем!”
— Ее нельзя было спасти?
— Лечение заключалось в том, что ей делали раз в неделю прокол, рассекали живот и откачивали ведро воды.
Становилось легче, а потом все начиналось сначала. Как-то у медсестры вырвалось: “Вы у нас самая тяжелая!” Мама подняла глаза: “Почему?” “Ни у кого в отделении нет такого большого живота!” — нашлась медсестра. На третий день врач Елена Ивановна сказала, что она безнадежна. Это было ужасно. Мама сидела в кресле, в жуткой пижаме, в шлепках. Я зашла в кабинет и услышала страшные слова: “Света, мама отсюда не выйдет”. Я не понимала. Врач повторила: “Мама отсюда не выйдет. Она здесь умрет”. А мама ждет за дверью. Не знаю, как я собралась и на ее вопросительный взгляд бодро сказала: “Вылечишься, вернешься к работе!”
Она полгода лежала в больнице, я приходила к ней каждый день. У нее была отдельная палата. Еду давали диетическую, без соли, я кормила маму из ложки. Она так похудела, что выглядела девочкой, даже лицо сделалось маленьким. Приходит как-то врач Елена Ивановна: “Свет, ты знаешь, у нас неприятность, мама не идет к гинекологу”. А мы играли с ней в дочки-матери. Я была мамой, а она — дочкой. “Да что это такое, дочь? — говорю ей. — Ты троих детей родила и стесняешься гинеколога!” — “Меня никогда не смотрел мужчина, а здесь все гинекологи — мужчины. Я не пойду”. Она целомудренная была очень. Все-таки ее заставили показаться. Я спрашиваю: “Дочка, что тебе сказал гинеколог?” — “А гинеколог сказал, что там все свежее, как капуста”.
— Она понимала, что неизлечимо больна?
— Понимала, но никогда не показывала виду. Самые счастливые дни в моей жизни, как ни странно, когда мама умирала. Мы с ней смеялись, шутили. Каждый вечер кто-то ее навещал. Маршак приходил на чай, Папанин заглядывал и смешил до слез. У него было потрясающее чувство юмора. Мама уходила красиво и мужественно. Дней за пять до смерти ей сделали операцию. Провожал ее в операционную Папанин, он шел за каталкой. После операции мама впала в кому и уже не пришла в сознание. Умерла она у меня на руках.
— Где похоронена Паша Ангелина?
— Маму похоронили на родине, в Старобешеве. Решение принял Хрущев. Ее везли в самолете, в цинковом гробу. А через три месяца в дом приехали какие-то мальчики и сказали, что надо забрать архив депутата. И все увезли.
— Скажите, Светлана Сергеевна, вам в жизни громкая фамилия помогала?
— Я всегда скрывала, что я родственница. Говорила, что мы однофамильцы. Я хорошо училась, легко поступила на филфак МГУ. Не хотелось, чтобы мои успехи приписывали влиянию мамы. Только на третьем курсе открылось, что я дочь Паши Ангелиной. А когда я призналась, что моя мама гречанка, меня засмеяли: “Чушь собачья! Национальная героиня — гречанка? Паша Ангелина — русская!” В то время это было пятно в анкете. Мне кажется, именно по этой причине маму никогда не пускали за границу. Мамин род происходил из крымских греков. Родной язык они потеряли, говорили на местном диалекте, но веру христианскую и обычаи сохранили. Помню, как мой дедушка танцевал сиртаки. Кстати, моя племянница ездила в Грецию и рассказала, что там очень гордятся Пашей Ангелиной. Больше, чем у нас. По крайней мере, в бывшем Музее революции, ныне Музее истории России, на стенде, посвященном стахановскому движению, о маме нет ни слова!
СПРАВКА "МК"
Паша Ангелина — знаменитая трактористка, дважды Герой Социалистического Труда, лауреат Сталинской премии, депутат Верховного Совета СССР.
Создала первую в СССР тракторную бригаду.
В 1938 году выступила с призывом “Сто тысяч подруг на трактор!”, на который откликнулись двести тысяч женщин по всей стране.
http://www.mk.ru/blogs/MK/2008/01/14/society/333053/
Легендарная “сталинская трактористка” была гречанкой, говорила “по-крымски” и ее чуть не расстрелял муж-коммунист
Паша Ангелина была символом эпохи, воплощением советской мечты. Настоящей амазонкой, усмирившей железного коня. Но в ее короткой жизни были не только медные трубы. Муж-алкоголик, грязные анонимки, смертельная болезнь. 13 января Паше Ангелиной исполнилось бы 95 лет. Страшную правду о судьбе народной героини в эксклюзивном интервью “МК” открывает ее старшая дочь Светлана Ангелина.
Ее черты угадываются в знаменитой скульптуре Веры Мухиной “Рабочий и колхозница”. Открытое лицо с победоносной улыбкой смотрело с плакатов, журнальных обложек и газетных полос — Пашу Ангелину знала вся страна. Сам Сталин благоволил знатной трактористке. Но жизнь советской иконы никогда не была безоблачной. За славу Паша Ангелина заплатила по самой высокой цене.
13 января ей исполнилось бы 95. Если бы она дожила до этого дня, за столом бы собралась большая компания: одних только внуков и правнуков 25 человек! Семейные тайны клана Ангелиных вспоминает дочь рекордсменки Светлана.
“Папа стрелял в маму, и у нас очень долго в стене торчала пуля”
— Светлана Сергеевна, в своей биографии Паша Ангелина ни слова не говорит о вашем отце. Как это объяснить?
— Папа, Сергей Федорович Чернышев, был вторым секретарем райкома партии. Талантливый человек, несколько часов мог выступать без бумажки, великолепно рисовал, писал стихи, эпиграммы. Родители поженились в 35-м, когда у мамы уже была всесоюзная слава. Я думаю, если бы не эта женитьба, папа сделал бы партийную карьеру. А так для всех он был Пашин муж. Мама получала приглашения, где было написано “Прасковья Никитична Ангелина с мужем”.
Два сильных, независимых человека, как два медведя в одной берлоге, не могли ужиться. И потом маме всегда было некогда. Помимо работы у нее была общественная нагрузка. Начиная с 1937 года ее избирали депутатом Верховного Совета. А представляете, что такое свой депутат в огромном селе? Люди обращались даже ночью. Конечно, начались разлады в семье. К тому времени у мамы уже было трое детей: двое своих и один приемный. Абортов она никогда не делала, даже когда забеременела в сентябре сорок первого.
…Паша Ангелина усыновила племянника Геннадия, когда ей самой едва исполнилось 18. В его метрике написано: отец — Ангелин Иван Никитович, мать — Ангелина Прасковья Никитична. На самом деле они родные брат и сестра.
Настоящая мать бросила Гену трехмесячным в 1931 году, просто оставила сверток на крыльце свекрови. Она завела роман с другим мужчиной, а ребенок ей мешал. А Иван вскоре сильно простудился во время затопления шахты и в считаные недели сгорел от скоротечной чахотки.
Гена знал, что он приемный, — в селе ничего не скроешь. Судьба страшно наказала его родную мать. Муж от нее ушел, односельчане отвернулись. Оставшись одна, она пыталась отсудить пятилетнего сына. В суд пришла вся семья. Судья спросил ребенка: “Это кто?” “Это бабушка и дедушка, это тетя Паша, а это чужая женщина”, — ответил мальчик.
— В сентябре 41-го папа ушел на фронт, — вспоминает Светлана Сергеевна. — Командовал артиллерийской батареей. Вернулся только в 46-м — год служил комендантом военного городка в Германии. А через два месяца появилась его фронтовая жена с ребенком. Мама ее хорошо приняла, помогла деньгами. Что было с ней дальше — не знаю. Папа рассказывал, что работы в Германии было на 30 часов в сутки и стресс снимали водкой. Папа стал больным человеком, он пил по-черному.
…Паша Ангелина продолжала ставить рекорды. Она добилась выдающегося урожая даже в страшную засуху 1946 года и получила звание лауреата Сталинской премии. А за урожай 47-го года ей вручили первую Звезду Героя.
Это была работа на износ. Паша приезжала домой часов в 12 ночи, мылась, ложилась, а в начале четвертого утра уезжала в поле. Муж страшно ревновал. “Я пришел с фронта, а ты где-то до ночи пропадаешь!” — кричал он.
— Я всегда знала, что это закончится трагически, — тихо говорит Светлана Сергеевна. — Однажды в конце 46-го года мама вернулась поздно. Начался скандал. У папы было именное оружие, браунинг. Он взял пистолет и выстрелил в маму. Я бросилась ей на шею, у папы, видимо, дрогнула рука, и пуля пролетела над головой. Я потеряла сознание. У нас очень долго в стене торчала эта пуля. После этого случая родители расстались. Мама сказала: “Алименты мне не нужны, я сама подниму детей”. Папа уехал, я видела его еще дважды. Один раз он приезжал совершенно больным человеком, мама его отправила в санаторий, а второй раз пришел на мамины похороны. Мы знали, что он женился в соседнем районе, родилась девочка, Чернышева Светлана Сергеевна. Она была бы моей полной тезкой, если бы мама не поменяла нам фамилии. Мы все стали Ангелиными. Мама никогда ни одного плохого слова не сказала о папе, но из своей жизни она его вычеркнула.
— А вы простили отца?
— Когда меня спрашивали: “Где твой папа?” — я отвечала: “Умер”. Брала огромный грех на себя. Папа совсем спился. Жена от него ушла. Умер как бомж. Даже не знаю, где он похоронен. Но сейчас я его простила.
“Ходили слухи, что в нашем доме бордель”
— Младшую дочь ваша мама назвала Сталиной — в честь Сталина. Как она относилась к вождю народов?
— Хорошо относилась, но все понимала. Когда мы жили в гостинице “Москва”, она мне говорила: “Здесь каждая клеточка слышит!” Если у меня были серьезные вопросы, мы выходили поговорить на улицу. А Сталина, дома ее звали Сталочкой, родилась в июне 42-го года. Мама забеременела, когда папа уходил на фронт. Мы эвакуировались в Казахстан. Целину первой поднимала бригада Паши Ангелиной. Мама каждый военный год сдавала хлеб в фонд фронта, и всегда Сталин присылал благодарственную телеграмму. А в 42-м ее вызвали в Москву на сессию Верховного Совета. И она поехала, на последнем месяце беременности, с ногами, как кровавое месиво, от укусов москитов. На обратном пути состав разбомбили у Саратова, уцелели всего несколько вагонов. Там мама родила. Добиралась не один месяц, мы уже не чаяли увидеть ее живой. Привезла девочку, худющую, болезненную, голодную. У мамы молока было мало. Тетушка сказала: “Надо назвать Сталиной”. “Хоть горшком назови!” — ответила мама. Сталочка прожила всего 37 лет. Она умерла от острого лейкоза.
— Репрессии вашей семьи не коснулись?
— Пострадал мамин брат Константин, который был председателем колхоза. На фронте воевал моряком Балтийского флота, пережил блокаду Ленинграда. Всегда носил тельняшку. В 47-м году дядя начал сев раньше установленного срока, а председателя райисполкома послал подальше. За это его и посадили. В тюрьме МГБ его избивали, не оставляя следов. Легкие отбили. Мама, конечно, хлопотала за брата. Его выпустили, но он был уже тяжело больным человеком. Мама показала его профессору, тот сказал: “Паша, через три недели он умрет”. Так и вышло. Ему было 42 года.
— Ваша мама неоднократно встречалась со Сталиным. У нее даже был его прямой телефон.
— Это неправда. Но мама могла напрямую обратиться к Сталину. Таким правом обладали Стаханов, Папанин, Чкалов.
Мама никогда ни о чем не просила. О встречах со Сталиным она не рассказывала, но я знала, что он относился к ней с симпатией. Она была южная женщина, говорила с акцентом, на лице оспины — наверное, он чувствовал в ней что-то родное. Ходили слухи, что Паша Ангелина была его любовницей, а я и Сталина — его дочки.
— Жизнь известных людей всегда окружена слухами. Паше Ангелиной, обласканной вождем, наверняка многие завидовали.
— Я вообще считаю, что зависть убила маму. Говорили даже, что она алкоголичка. Мама 22 года была депутатом Верховного Совета. А выборная кампания — это еще и застолье с непременной водкой. Мама пила только воду. В 49-м вообще написали страшную анонимку, будто в доме Паши Ангелиной бордель: здесь пьют и гуляют. Завидовали ее славе партийные органы района, и анонимке сразу дали ход. К нам в дом явились люди в белых халатах и стали у всех брать кровь из вены на сифилис. Пятилетняя Сталина рыдала от страха. Мама стала звонить в обком, ей сказали: “Это в ваших интересах! Надо проверить всю семью”. История дошла до самого верха. И Хрущев, который был первым секретарем Компартии Украины, маму защитил. Нападки прекратились.
— Ваша мама хорошо знала Хрущева?
— Конечно. Однажды он приезжал к нам в гости. Все село окружили, везде стояла охрана. Охранники сопровождали каждое блюдо с едой. Кстати, мама была изумительная повариха. Готовила борщ как никто, делала заливное из курицы, чебуреки и пельмени с двухкопеечную монету.
“Сталинскую премию мама сразу раздала”
— Мне казалось, что Паша Ангелина — этакий мужик в юбке! На всех портретах у нее косая сажень в плечах!
— Просто в парадных костюмах плечи накладные. Мама была невысокого роста, всего 162 сантиметра. Ее не назовешь красавицей, но обаяние было, как у Любови Орловой. Жемчужные зубы — ни одной пломбы! В 43 года поставила себе фиксу по моде того времени. Любила наряды, красивые вышитые платья, туфли на каблуках, но она все это почти не носила. Из украшений помню только обручальное кольцо и перстень с большим рубином, который мы купили в гостинице “Москва”.
— Тогда личный автомобиль был редкостью, но у знатной трактористки, наверное, была машина?
— Мама прекрасно водила машину, у нее всегда была “Победа”. В устройстве разбиралась лучше мужчин. Как-то я приехала на каникулы, мама встретила на вокзале на своей “Победе”. Сидела за рулем в штапельном платье, в белых носочках. Впереди заглохла милицейская “Волга”. У капота сгрудились четверо мужчин. Мама подошла: “Сыночки, что у вас?” Послали ее, как обычно посылают русских женщин разгневанные мужчины. Она все-таки завела машину. Они узнали Ангелину: “Прасковья Никитична, извините нас!” “Нет, — ответила мама. — Поехали в обком разбираться!” Доехали до обкома, и она их простила.
— Ваши бабушка и дедушка были неграмотными. А мама получила образование?
— Десять классов окончила экстерном. Она была очень способна к математике. Ей достаточно было бросить один взгляд на домино, чтобы все запомнить и сосчитать. Люди удивлялись: “Так не бывает! Наверное, вы работаете кассиром?” В 38-м году маму послали учиться в Москву во Всесоюзную академию социалистического земледелия. Мы жили в общежитии. Свою бригаду мама не бросала, каждую весну уезжала на несколько месяцев в Старобешево. Она всю жизнь работала в одном колхозе, 30 лет выращивала хлеб.
— Герой Соцтруда, депутат Верховного Совета… Наверное, могла найти работу полегче?
— Ей предлагали разные должности, вплоть до замминистра сельского хозяйства Украины. Она говорила: “Держаться надо за землю. Трактор низенький, ниже не упадешь. Знаешь, что такое растить хлеб? Это нужно иметь душу и слух. Каждое поле имеет свой характер”. И земля на материнские руки отзывалась. Когда Гагарин вернулся из космоса, он сказал: “Я ем хлеб, выращенный руками Паши Ангелиной”. Ее уже на свете не было. “Полей желтых мамой” назвала ее школьница из Старобешева в своем стихотворении.
— Почему она больше не вышла замуж?
— Она считала, что мужчинам нужна только ее слава, и добавляла: “Если вас родной отец бросил, зачем вы чужому?” Поэтому во все поездки мама таскала с собой сначала племянницу, потом меня — какой мужчина подойдет к женщине с ребенком?
— И такого мужчины не нашлось?
— Был человек, который очень ее любил, — первый секретарь Уральского обкома партии Симонов Павел Иванович, очень красивый мужчина. Мне кажется, на такие должности только видных мужчин подбирали, они все выглядели, как Брежнев или Ельцин. Только жены у них почему-то были толстые, в три обхвата. Павел Иванович был вдовец, он сватался к маме. Приехал к нам в Старобешево. А мама устроила ему проверку. Вечером уехала в соседний район, где жила ее сестра, на совещание. Он ждал ее дня четыре и, конечно, поцапался с нами. Мама вернулась, Сталина ей пожаловалась, и она Павлу Ивановичу отказала: “Вы не выдержали общения с моими детьми”.
— Строгая была Прасковья Никитична! А дома?
— С сыновьями мама была очень строга. Когда я приезжала на студенческие каникулы в Старобешево, мама, уходя в поле, предупреждала: “Ты должна в 10 быть дома”. Я приходила на час раньше! В 57-м году меня направили на Фестиваль молодежи и студентов участвовать в конференции от МГУ. Конечно, сыграла роль не только хорошая учеба, но и фамилия. А мама мне не разрешила: “Вот еще! С иностранцами встречаться!”
— На фотографии в гимнастерке с маузерами за поясом Паша Ангелина выглядит железным человеком. Она когда-нибудь плакала?
— Маузеры именные, мама была ворошиловским стрелком. А плачущей я видела ее дважды. В 58-м у меня вдруг обнаружился туберкулез легких, для мамы это был шок. И еще раз — однажды я ее очень сильно обидела, пытаясь ей открыть глаза на ее неискреннее окружение. Никогда не прощу себе этого. Но, увы, я оказалась права. Когда мама умерла, эти люди ее моментально забыли. Она была наивным человеком, с открытой душой. Денег никогда не копила. Сталинскую премию, которую получила в 46-м, сразу раздала. Она говорила: “Самое главное — сделать добро и забыть об этом”. Когда я приезжала в Старобешево на 50-летие окончания школы, каждый вспоминал маму с благодарностью. Кого-то устроила на работу, кому-то помогла с жильем.
“Когда я призналась, что Паша — гречанка, меня засмеяли”
— Она ведь прожила очень недолгую жизнь — всего 46 лет. Почему врачи не уследили за здоровьем народной героини?
— Она никогда не жаловалась. Работа всегда была у нее на первом месте. Когда в больнице ее спросили, сколько она уже болеет, мама ответила: “Я вчера с поля”. У нее в последние годы ноги отекали. Дважды перенесла болезнь Боткина на ногах. Глазные белки становились лимонными, только тогда врачи замечали. Она сгорела на работе. В больницу попала, когда уже живот был до колен. “Мама, что с тобой?” — испугалась я. А это была водянка, последняя стадия цирроза печени. Мама рассмеялась: “Я забеременела. Рожу четвертого!” — “От кого?” — “От ветра!” Тревогу забила тетя Надя, которая окончила курсы медсестер на фронте. Она увидела маму и сразу позвонила в Донецк, в обком. Приехали два профессора: “Надо в Москву!” В “Кремлевке” встретили Буденного, он выписывался: “А! Пашуня! Ты чего?” — “Да вот, заболела”. — “Ничего, чуть-чуть подремонтируешься, мы еще споем!”
— Ее нельзя было спасти?
— Лечение заключалось в том, что ей делали раз в неделю прокол, рассекали живот и откачивали ведро воды.
Становилось легче, а потом все начиналось сначала. Как-то у медсестры вырвалось: “Вы у нас самая тяжелая!” Мама подняла глаза: “Почему?” “Ни у кого в отделении нет такого большого живота!” — нашлась медсестра. На третий день врач Елена Ивановна сказала, что она безнадежна. Это было ужасно. Мама сидела в кресле, в жуткой пижаме, в шлепках. Я зашла в кабинет и услышала страшные слова: “Света, мама отсюда не выйдет”. Я не понимала. Врач повторила: “Мама отсюда не выйдет. Она здесь умрет”. А мама ждет за дверью. Не знаю, как я собралась и на ее вопросительный взгляд бодро сказала: “Вылечишься, вернешься к работе!”
Она полгода лежала в больнице, я приходила к ней каждый день. У нее была отдельная палата. Еду давали диетическую, без соли, я кормила маму из ложки. Она так похудела, что выглядела девочкой, даже лицо сделалось маленьким. Приходит как-то врач Елена Ивановна: “Свет, ты знаешь, у нас неприятность, мама не идет к гинекологу”. А мы играли с ней в дочки-матери. Я была мамой, а она — дочкой. “Да что это такое, дочь? — говорю ей. — Ты троих детей родила и стесняешься гинеколога!” — “Меня никогда не смотрел мужчина, а здесь все гинекологи — мужчины. Я не пойду”. Она целомудренная была очень. Все-таки ее заставили показаться. Я спрашиваю: “Дочка, что тебе сказал гинеколог?” — “А гинеколог сказал, что там все свежее, как капуста”.
— Она понимала, что неизлечимо больна?
— Понимала, но никогда не показывала виду. Самые счастливые дни в моей жизни, как ни странно, когда мама умирала. Мы с ней смеялись, шутили. Каждый вечер кто-то ее навещал. Маршак приходил на чай, Папанин заглядывал и смешил до слез. У него было потрясающее чувство юмора. Мама уходила красиво и мужественно. Дней за пять до смерти ей сделали операцию. Провожал ее в операционную Папанин, он шел за каталкой. После операции мама впала в кому и уже не пришла в сознание. Умерла она у меня на руках.
— Где похоронена Паша Ангелина?
— Маму похоронили на родине, в Старобешеве. Решение принял Хрущев. Ее везли в самолете, в цинковом гробу. А через три месяца в дом приехали какие-то мальчики и сказали, что надо забрать архив депутата. И все увезли.
— Скажите, Светлана Сергеевна, вам в жизни громкая фамилия помогала?
— Я всегда скрывала, что я родственница. Говорила, что мы однофамильцы. Я хорошо училась, легко поступила на филфак МГУ. Не хотелось, чтобы мои успехи приписывали влиянию мамы. Только на третьем курсе открылось, что я дочь Паши Ангелиной. А когда я призналась, что моя мама гречанка, меня засмеяли: “Чушь собачья! Национальная героиня — гречанка? Паша Ангелина — русская!” В то время это было пятно в анкете. Мне кажется, именно по этой причине маму никогда не пускали за границу. Мамин род происходил из крымских греков. Родной язык они потеряли, говорили на местном диалекте, но веру христианскую и обычаи сохранили. Помню, как мой дедушка танцевал сиртаки. Кстати, моя племянница ездила в Грецию и рассказала, что там очень гордятся Пашей Ангелиной. Больше, чем у нас. По крайней мере, в бывшем Музее революции, ныне Музее истории России, на стенде, посвященном стахановскому движению, о маме нет ни слова!
СПРАВКА "МК"
Паша Ангелина — знаменитая трактористка, дважды Герой Социалистического Труда, лауреат Сталинской премии, депутат Верховного Совета СССР.
Создала первую в СССР тракторную бригаду.
В 1938 году выступила с призывом “Сто тысяч подруг на трактор!”, на который откликнулись двести тысяч женщин по всей стране.
http://www.mk.ru/blogs/MK/2008/01/14/society/333053/