Литературный понедельник. Милан Кундера
02/25/2008 | Лозина-Лозинский
Милан Кундера.
Книга Смеха и Забвенья
Кniha Smichu a Zapomnen (1978)
Перевод с чешского Н.Шульгиной
http://reliquarium.by.ru/html/fiction/kundera/kniha_smichu_a_zapomneni.shtml
Текст очень большой (роман) и потому размещу заинтересовавшие меня отрывки:
"1971 год. Мирек говорит: борьба человека с властью -
это борьба памяти с забвением.
Так он пытается оправдать то, что его друзья называют
неосмотрительностью: он тщательно ведет дневники, собирает
письма, делает заметки на всех собраниях, на которых идет
речь о настоящем положении вещей и решается вопрос о
дальнейших действиях. Он объясняет им: я ничем не нарушаю
Конституцию. Прятаться и ощущать себя виноватым - было бы
началом поражения".
"В феврале 1948 года вождь коммунистической партии
Клемент Готвальд вышел на балкон пражского барочного дворца,
чтобы обратиться с речью к сотням тысяч сограждан,
запрудивших Староместскую площадь. Это была историческая
минута в судьбе Чехии.
Рядом с Готвальдом, окруженным соратниками, находился
Клементис. Шел снег, холодало, а Готвальд стоял с непокрытой
головой. Заботливый Клементис снял свою меховую шапку и
надел ее на голову вождя.
Отдел пропаганды размножил в сотнях тысяч экземпляров
фотографию балкона, на котором Готвальд в барашковой шапке,
окруженный соратниками, говорит с народом. На этом балконе
началась история коммунистической Чехии. Любой ребенок знал
эту фотографию по плакатам, учебникам и музейным
экспозициям.
Четырьмя годами позже Клементис был обвинен в измене и
повешен. Отдел пропаганды незамедлительно удалил его из
истории и, разумеется, из всех фотографий. С той поры на
балконе Готвальд стоит уже один. Там, где некогда был
Клементис, теперь только голая стена дворца. От Клементиса
осталась лишь шапка на голове Готвальда."
"Исторические события по большей части бесталанно похожи
одно на другое, однако мне кажется, что в Чехии история
провела невиданный эксперимент. Там не просто восстала,
согласно старым рецептам, одна группа людей (класс, нация)
против другой, а люди (одно поколение людей) восстали против
собственной молодости.
Они стремились догнать и укротить собственный поступок,
и это им почти удалось. В шестидесятые годы их влияние
возрастало все больше и больше, и в начале 1968 года оно
стало почти безраздельным. Этот период обычно принято
называть Пражской весной: стражам идиллии пришлось
демонтировать микрофоны в частных квартирах, границы стали
открытыми, из партитуры великой фуги Баха убежали ноты, и
каждая запела на свой лад. Это было невообразимое веселье,
это был карнавал!
Россия, пишущая великую фугу для всего земного шара, не
могла допустить, чтобы где-то разбежались ноты. 21 августа
1968 года она направила в Чехию полумиллионную армию. Вслед
за этим страну покинуло примерно сто двадцать тысяч чехов, а
из тех, что остались, около пятисот тысяч вынуждены были
расстаться со своей работой и пойти гнуть спину в
мастерские, затерянные в глуши, у конвейеров периферийных
фабрик, за рулем грузовиков, то есть в такие места, откуда
уже никто никогда не услышит их голоса.
А чтобы даже тень досадного воспоминания не нарушала
возрожденной в стране идиллии, Пражскую весну и вторжение
русских танков, это пятно на прекрасной истории, необходимо
было полностью изгладить из сознания. И потому сейчас в
Чехии уже никто не вспоминает годовщину 21 августа, и имена
людей, восставших против собственной молодости, тщательно
вычеркнуты из памяти страны, как ошибка в школьном задании.
И Мирек один из тех, чье имя было так же вычеркнуто.
Если он и поднимается по лестнице к двери Здены, это всего
лишь белое пятно, фрагмент едва очерченной пустоты,
восходящей по винтовой лестнице."
" Он сидит напротив Здены, рука качается на перевязи.
Здена, избегая его взгляда, косится в сторону и торопливо
проговаривает:
- Не знаю, зачем ты приехал. Но я рада, что
ты приехал. Я говорила с товарищами. Это была бы полная
бессмыслица, проведи ты остаток своей жизни поденщиком на
стройке. Я точно знаю, партия еще не закрыла перед тобой
двери. Еще есть время.
Он спросил, что ему следует делать.
- Потребуй, чтобы тебя приняли и выслушали. Ты сам
должен сделать первый шаг.
Он знал, о чем идет речь. Ему не раз давали понять, что
у него есть еще последние пять минут, чтобы вслух заявить о
своем отречении от всего, что он когда-либо говорил и делал.
Он знает эту торговлю. Они охотно продают людям будущее за
их прошлое. Они станут принуждать его пойти на телевидение
и, обратившись к народу, покаянным голосом объяснить ему,
что он ошибался, высказываясь против России и соловьев. Они
станут принуждать его отбросить свою жизнь и стать тенью,
человеком без прошлого, актером без роли, и в тень обратить
даже свою отброшенную жизнь, даже роль, покинутую актером. И
вот, уже обращенному в тень, ему позволят жить".
Книга Смеха и Забвенья
Кniha Smichu a Zapomnen (1978)
Перевод с чешского Н.Шульгиной
http://reliquarium.by.ru/html/fiction/kundera/kniha_smichu_a_zapomneni.shtml
Текст очень большой (роман) и потому размещу заинтересовавшие меня отрывки:
"1971 год. Мирек говорит: борьба человека с властью -
это борьба памяти с забвением.
Так он пытается оправдать то, что его друзья называют
неосмотрительностью: он тщательно ведет дневники, собирает
письма, делает заметки на всех собраниях, на которых идет
речь о настоящем положении вещей и решается вопрос о
дальнейших действиях. Он объясняет им: я ничем не нарушаю
Конституцию. Прятаться и ощущать себя виноватым - было бы
началом поражения".
"В феврале 1948 года вождь коммунистической партии
Клемент Готвальд вышел на балкон пражского барочного дворца,
чтобы обратиться с речью к сотням тысяч сограждан,
запрудивших Староместскую площадь. Это была историческая
минута в судьбе Чехии.
Рядом с Готвальдом, окруженным соратниками, находился
Клементис. Шел снег, холодало, а Готвальд стоял с непокрытой
головой. Заботливый Клементис снял свою меховую шапку и
надел ее на голову вождя.
Отдел пропаганды размножил в сотнях тысяч экземпляров
фотографию балкона, на котором Готвальд в барашковой шапке,
окруженный соратниками, говорит с народом. На этом балконе
началась история коммунистической Чехии. Любой ребенок знал
эту фотографию по плакатам, учебникам и музейным
экспозициям.
Четырьмя годами позже Клементис был обвинен в измене и
повешен. Отдел пропаганды незамедлительно удалил его из
истории и, разумеется, из всех фотографий. С той поры на
балконе Готвальд стоит уже один. Там, где некогда был
Клементис, теперь только голая стена дворца. От Клементиса
осталась лишь шапка на голове Готвальда."
"Исторические события по большей части бесталанно похожи
одно на другое, однако мне кажется, что в Чехии история
провела невиданный эксперимент. Там не просто восстала,
согласно старым рецептам, одна группа людей (класс, нация)
против другой, а люди (одно поколение людей) восстали против
собственной молодости.
Они стремились догнать и укротить собственный поступок,
и это им почти удалось. В шестидесятые годы их влияние
возрастало все больше и больше, и в начале 1968 года оно
стало почти безраздельным. Этот период обычно принято
называть Пражской весной: стражам идиллии пришлось
демонтировать микрофоны в частных квартирах, границы стали
открытыми, из партитуры великой фуги Баха убежали ноты, и
каждая запела на свой лад. Это было невообразимое веселье,
это был карнавал!
Россия, пишущая великую фугу для всего земного шара, не
могла допустить, чтобы где-то разбежались ноты. 21 августа
1968 года она направила в Чехию полумиллионную армию. Вслед
за этим страну покинуло примерно сто двадцать тысяч чехов, а
из тех, что остались, около пятисот тысяч вынуждены были
расстаться со своей работой и пойти гнуть спину в
мастерские, затерянные в глуши, у конвейеров периферийных
фабрик, за рулем грузовиков, то есть в такие места, откуда
уже никто никогда не услышит их голоса.
А чтобы даже тень досадного воспоминания не нарушала
возрожденной в стране идиллии, Пражскую весну и вторжение
русских танков, это пятно на прекрасной истории, необходимо
было полностью изгладить из сознания. И потому сейчас в
Чехии уже никто не вспоминает годовщину 21 августа, и имена
людей, восставших против собственной молодости, тщательно
вычеркнуты из памяти страны, как ошибка в школьном задании.
И Мирек один из тех, чье имя было так же вычеркнуто.
Если он и поднимается по лестнице к двери Здены, это всего
лишь белое пятно, фрагмент едва очерченной пустоты,
восходящей по винтовой лестнице."
" Он сидит напротив Здены, рука качается на перевязи.
Здена, избегая его взгляда, косится в сторону и торопливо
проговаривает:
- Не знаю, зачем ты приехал. Но я рада, что
ты приехал. Я говорила с товарищами. Это была бы полная
бессмыслица, проведи ты остаток своей жизни поденщиком на
стройке. Я точно знаю, партия еще не закрыла перед тобой
двери. Еще есть время.
Он спросил, что ему следует делать.
- Потребуй, чтобы тебя приняли и выслушали. Ты сам
должен сделать первый шаг.
Он знал, о чем идет речь. Ему не раз давали понять, что
у него есть еще последние пять минут, чтобы вслух заявить о
своем отречении от всего, что он когда-либо говорил и делал.
Он знает эту торговлю. Они охотно продают людям будущее за
их прошлое. Они станут принуждать его пойти на телевидение
и, обратившись к народу, покаянным голосом объяснить ему,
что он ошибался, высказываясь против России и соловьев. Они
станут принуждать его отбросить свою жизнь и стать тенью,
человеком без прошлого, актером без роли, и в тень обратить
даже свою отброшенную жизнь, даже роль, покинутую актером. И
вот, уже обращенному в тень, ему позволят жить".
Відповіді
2008.02.25 | Tatarchuk
традиційне питання: це наш дописувач?
2008.02.25 | Chief
Насчет "дописувача"сомневаюсь, а что человек - наш - точно:)(-)
2008.02.25 | Лозина-Лозинский
Наш. Мысленно
2008.02.25 | Недоброжелатель
Неправда
Неправда.Это на самом деле написал Татарчук.Его литературное невежество и неприязнь к поездкам в одном купе с Эмилем давно стали достоянием широкой общественности.Об этом мне сказала одна знакомая,которая однажды ехала в одном купе с ними.Так они даже не приставали к ней,поглощенные друг другом.Грубый спор о татарской грамотности в соседней ветке это скрытая форма знакомства клуба любителей латекса и наручников.2008.02.25 | Tatarchuk
Re: Неправда
Недоброжелатель пише:> Неправда.Это на самом деле написал Татарчук.Его литературное невежество и неприязнь к поездкам в одном купе с Эмилем давно стали достоянием широкой общественности.
Скажу вам більше: з неспеціальної літератури читав хіба що Василя Кука
2008.02.26 | одна знакомая
неправда
Tatarchuk пише:> Скажу вам більше: з неспеціальної літератури читав хіба що Василя Кука
Неправда,когда я ехала с вами в вашем душном купе и вы не обращали на меня ноль внимания вы читали СПИД-инфо и тяжело дышали и оттого становилось еще душнее.И чтото ручкой себе туда выписывали.Я всё про вас расскажу людям,и не умоляйте.
2008.02.26 | Ночной дозор
Печатная машинка Ятрань?
одна знакомая пише:> Tatarchuk пише:
> > Скажу вам більше: з неспеціальної літератури читав хіба що Василя Кука
>
> Неправда,когда я ехала с вами в вашем душном купе и вы не обращали на меня ноль внимания вы читали СПИД-инфо и тяжело дышали и оттого становилось еще душнее.И чтото ручкой себе туда выписывали.Я всё про вас расскажу людям,и не умоляйте
Тщательнее надо. Сконцентрированнее. И про ручку не надо было, это выдает вас с головой
2008.02.25 | Лозина-Лозинский
Re: Литературный понедельник. Милан Кундера
Меня, собственно, зацепил следующий отрывок:"Они (чехи-шестидесятники, - Л.-Л.) стремились догнать и укротить собственный поступок (любовь к Сов. Союзу, которых чехи в 45-м понимали как освободителей и, со временем, поняли, что обольстились, - Л.-Л.),
и это им почти удалось. В шестидесятые годы их влияние
возрастало все больше и больше, и в начале 1968 года оно
стало почти безраздельным. Этот период обычно принято
называть Пражской весной: стражам идиллии пришлось
демонтировать микрофоны в частных квартирах, границы стали
открытыми, из партитуры великой фуги Баха убежали ноты, и
каждая запела на свой лад. Это было невообразимое веселье,
это был карнавал!
Я наш Майдан 2004-го (реальный
Чехам пожостче пришлось, нежели нам. Про это, собственно, и роман.
2008.02.26 | Ночной дозор
А ведь вы не зря это написали
1968 ... 2008 ... Путем, тыкскать, несложных калькуляций ...