04/24/2008 | Крымчак

Много нового вы узнаете, господа, из этого опуса-доклада, кстати канд.наук, доцента национального университета. Впрочем, как и очень много старого, теперь уже почти забытого. Времен покорения мешковской тлёй безвоздушного пространтва крымско-русской идентичности, тяжело обремененной гэбэшными пенсионерами, краснокоричневыми комунистическими глистами и их несчастных детей и внуков... Сказочники времен Бабурина, Румянцева и раннего Жирика, всякие там пухленькие Рогозины и Затулины напевали эти песни более двенадцати лет назад, а опорошенные живительной для них мочевиной люди кружка Мальгина-Киселева, плясали радостно в предвкушении своего величия... Да не сталось. Мешковщина проглотила все и остался умственный пепел и растеренность, озлобление и политическая изжога. И вот новый кружок этих членов. Но ничего нового, только опыт написания квазиполитических статей со ссылками на ссылки, кивание на исторические трупы, причем действительно давно почивших в шелухе и прахе продуктов жизнедеятельности шашеля и других древоточащих мелких насекомых... Увы, ничего нового и... кризис продолжается. Киселев на роль обновителя крымско-великоросских идей не только не тянет, но и откровенно недотягивает, чтобы высунуться, не то что вылупиться...
И так, 23.04.08 "Крымское Эхо" Гаврилева начинает белыми, русскими, киселевщиной...


К 225-ЛЕТИЮ ПРИСОЕДИНЕНИЯ КРЫМА К РОССИИ

Сергей КИСЕЛЁВ

Очередная годовщина присоединения Крыма к России – это не только славная дата в истории нашего Отечества, но и подходящий повод обратиться к острым вопросам, волнующим русское население полуострова.
В отличие от «больших» и «малых» национализмов «русская идея» – это идея государственная, державная, не имеющая этнического оттенка» Во многом благодаря именно этой идее и основанной на ней традиционной русской ментальности, а также присущей православной культуре веротерпимости возникло и продолжает существовать крупнейшее в мире государство.
Русские пока еще цементируют в единое целое ту огромную континентальную массу, которую евразийцы определяли как «месторазвитие» (родину) русского народа. Это прекрасно понимают этнократические элиты, стоящие у власти в государствах СНГ. Именно поэтому русские являются наиболее дискриминируемой частью населения постсоветских республик. И именно поэтому мы – крымчане, выступая против национального угнетения, будем отмечать как праздник день присоединения Крыма к России, будем напоминать об этом историческом факте, факте бесспорном, не опровергаемом никакими «новейшими» изысканиями националистической историографии.
Кризис национальной идентичности — явление общее для постсоветского пространства; в Крыму же он осложняется тем, что, составляя подавляющее большинство населения полуострова, русские стали тем объектом, относительно которого происходит национальное самоутверждение большого «государствообразующего» этноса и малого «коренного» народа. В основе самоутверждения и первых, и вторых лежат оголтелая русофобия, мифологизация собственного прошлого, отрицание какой-либо позитивной роли российского и советского периодов истории Украины и Крыма.
Вступать в полемику с представителями националистической историографии традиционно игнорирующими технику научного исторического исследования, которые обретают «вдохновение» в иррациональных источниках обветшалых идеологических догм, не имеет смысла. И мы не будем этого делать. Хотелось бы остановиться только на ряде положений, имеющих принципиальное значение. Первое касается пресловутой российской экспансии, так называемого «русского империализма». Второе – причин, обусловивших включение Крыма в состав Российской империи и его места в новейшей истории России.

Понятие государства неразрывно связано с территорией. Российскому государству в ходе своей тысячелетней истории удалось распространить свою власть на 1/6 часть земной суши. Естественно, что это достижение явилось результатом территориальной экспансии русского народа. В современной науке вопросами экспансии занимается геополитика. Именно экспансия составляет предмет ее исследования – экспансия пространственная, политическая, военная, экономическая, культурная, а в последнее время и информационная. Основой геополитического знания являются учение о роли пространственно-географических факторов в истории и органическая теория государства.
Природа российской экспансии имеет объективный характер. Этот процесс вовсе не уникален в мировой истории, его своеобразие заключается преимущественно в характере осваиваемой территории.
Экономическое освоение присоединяемых к России территорий происходило более медленными темпами, чем в США, и требовало больших усилий со стороны государства. Кроме того, российскому государству пришлось прикладывать поистине титанические усилия на протяжении столетий для сдерживания европейского «дранг нах Остен», на что у Российской Федерации сегодня пока не хватает сил.

От эпохи полулегендарных походов в VIII веке древних руссов в Крым начинается отсчет растянувшегося практически на тысячелетие процесса утверждения России на берегах Черного моря. Здесь хотелось бы особенно подчеркнуть, что при всей важности геополитической аргументации, с позиций которой не составляет особого труда доказать необратимость этого движения, обоснование присоединения Крыма к России не сводимо исключительно только к аргументам геостратегической и геоэкономической выгоды. На протяжении столетий между древней землей Тавриды и растущим московским государством сформировалось неисчислимое множество связей, большинство из которых находится за пределами рационального осмысления.

Таврида – колыбель русского православия. Здесь, на древней земле Херсонеса, принял крещение Святой Владимир. Отсюда началось распространение православной веры на Руси. Той Веры, которая наложила неизгладимый мистический отпечаток на всю ее историю; Веры, сформировавшей "загадочную русскую душу", тайна которой по-прежнему остается недоступной чужакам. Поэтому, обращаясь к современности, с горечью приходится констатировать, что Россия, отказавшись от Крыма, утратила вместе с ним не сомнительный «рай для курортников», а духовный исток своего национального бытия.

Не только в вере, но и в государственной символике «Третьего Рима» отмечается крымский след. В XV веке двуглавый орел, «оттолкнувшись» от разоренного турками Мангупа, «перелетел» из Царьграда в Москву, где правил Иван III.
Новейшие исследования показывают также, что и московский герб может иметь крымские истоки (5). Скульптурная икона Святого Георгия Победоносца, украшавшая главные — Фроловские (ныне Спасские) ворота Московского кремля, по внешнему виду и технике изготовления была практически идентична беломраморным иконам, укрепленным на стене предвратного храма Мангупа и «воротах Всадника» Кафы (Атлы-капу).
После распада Золотой Орды и захвата турками в 1453 году Константинополя существовал небольшой исторический промежуток во второй половине XV века, когда Москва и недавно возникшее Крымское ханство находились в дружественных, союзных отношениях. Но со смертью Ивана III и Менгли-Гирея, начинается трехвековой период соперничества и борьбы Москвы и Крыма. Достаточно вспомнить жуткое нашествие 1571 года, когда крымцы во главе с ханом Девлет Гиреем захватили и подожгли предместья Москвы.
Начиная с XVI века, Крымское ханство становится крупнейшим поставщиком рабов.
Чтобы представить себе масштабы этого постыдного промысла, ставшего подлинным бедствием для славянского населения Восточной Европы и народов Северного Кавказа, достаточно сравнить следующие цифры. За 350 лет работорговли из Африки было доставлено в Америку около 12 миллионов рабов и до 100 миллионов погибло на пути в Новый Свет (8, с.3, 167);а за 350 лет работорговли через маленький Крым, по данным выдающегося русского историка и славяноведа В.И. Ламанского, прошло от 3 до 5 миллионов невольников! (14).

Миллионы русских, украинцев, поляков, валахов, черкес, проданные в рабство, рассеялись на огромных пространствах — от Алжира до Индии, и только ничтожное их меньшинство, пройдя немыслимые испытания, возвращалось к родному очагу. Думается, что давно уже пришла пора поставить на крымской земле памятник жертвам работорговли – одного из самых постыдных занятий в истории человечества. Прецедент имеется. Руководители так называемых «цивилизованных стран», граждане которых промышляли в прошлом работорговлей, принесли публичные извинения народам Африки. Дождемся ли мы подобных извинений, неизвестно. Пока же в адрес России и русских звучат привычные обвинения в «международном бандитизме» Екатерины II, присоединившей Крым к России (10, с.159) и избавившей таким образом своих подданных от сомнительной «привилегии» быть проданными, подобно скоту, в турецкую неволю.

У современных народов Западной Африки существует поверье, что память о работорговле исчезнет тогда, когда кора огромных деревьев, стоящих на побережье, поглотит опоясывающие их цепи и кольца, к которым приковывали рабов в ожидании невольничьего корабля. Пока же еще до этого далеко. Наверное, и у русских память не короче, чем у африканцев, поэтому пора им перестать каяться в «преступной» политике завоевания Крымского полуострова. Тем более что во многом эта политика была вынужденной и являлась ответом на турецкую экспансию XVI-XVII веков.

Овладение Крымским полуостровом стало одной из важнейших внешнеполитических задач Российской империи на протяжении всего XVIII столетия. Россия и состоялась собственно как империя в борьбе за обладание Крымом и Черным морем (11, с.21). Судьба Северного Причерноморья была решена не столько на полях сражений, сколько на полях и огородах крестьян-переселенцев, упорно наступавших на Дикое поле, отделявшее Крымское ханство от оборонительных линий российского государства. Именно поэтому вторжения в Крым армий русских генералов Миниха и Ласси в 1737 – 1738 годах единственным своим итогом имели опустошение полуострова.

Екатерина II, «распахнув дверь» в Черное море, открыла России «вход в древнейшее лоно Европы, в ее внутренние, утробные воды, на берегах которых зачиналась античная цивилизация». Таврида стала духовной «пуповиной», соединившей Россию с европейской прародиной, сделала ее обладательницей собственных памятников классической древности, которых так не хватало «Третьему Риму» для самоутверждения как империи….

Революция освободила огромную энергию, копившуюся на протяжении столетий в народной толще. Ее преобразующая сила за 70 лет советской власти коренным образом изменила облик полуострова.

После выселения из Крыма в 1941 году немцев и в 1944 году татар, армян, греков и болгар, он становится типичной русской провинцией. Передача полуострова в состав Украины практически не отразилась на образе жизни крымчан. Ситуация изменилась с началом перестройки, когда сквозь трещины фальшивой позолоты проступили пугающие очертания нового мирового порядка. Крым пришел в движение, охватившее самые широкие народные массы. Возможность развала единого государства потребовала быстрого принятия каких-либо политических решений. В Крымской области прошел первый в СССР референдум, в результате которого она повысила свой статус до автономии, и получила право участвовать в подписании нового союзного договора. Право, так и оставшееся не реализованным.

После образования независимой Украины и особенно форсированной украинизации в последние годы многие крымчане ощутили угрозу потери своей национальной идентичности, разрыва духовной связи с большим Отечеством - Россией. Задача ближайшего времени – объединить все позитивное, что имеется в русском движении, и, опираясь на поддержку России, которую она оказывает соотечественникам, сосредоточить усилия на сохранении русской самобытности Крыма.

Наиболее приемлемый путь для этого видится в развитии регионального самосознания русского населения полуострова, в его своеобразном ментальном «закреплении» на древней земле Тавриды. Эта задача вполне решаема, особенно учитывая тот факт, что более половины русских крымчан родилось и выросло в Крыму, поэтому для них он является Родиной в подлинном смысле этого слова, а, следовательно, и месторазвитием русской культуры. Социологические исследования фиксируют в последние годы феномен русско-крымской идентичности. С каждым годом число тех, кто называет себя крымскими русскими, возрастает. Это свидетельствует о том, что спустя двести двадцать пять лет после присоединения Крыма к России, русская культура настолько укоренилась на крымской земле, включив ее в свой генетический код, что началась ее пространственная самоорганизация, подтверждением чему и является крымско-русская идентичность.