Лиля Буджурова: Правда стоит сломанных рук
03/29/2012 | Лиля Буджурова
Сегодня у всех на устах стремительное падение авторитета меджлиса среди соотечественников и, в первую очередь, его лидеров - М.Джемилева и Р.Чубарова. Первая попытка «очистить меджлис изнутри» была предпринята в 1997 году «группой 16-ти» тогдашних членов меджлиса, возмутившихся финансовыми махинациями вокруг бюджетных средств, творимых первыми лицами меджлиса через скандально известный и уже не существующий «народный» «Имдат-банк».
Протест борцов за правду и демократию в меджлисе был подавлен, а возмутители спокойствия - подвергнуты жесткой обструкции, оказавшись «не у дел» Курултай-Меджлиса. МФ-информ решил вернуться к тем событиям, после которых процессы внутреннего разложения меджлиса стало уже невозможно скрывать от широкой общественности.
Предлагаем вашему вниманию материалы газеты «Авдет» № 23(186) 31.12.1997 г., которые раскрывают лишь маленькую толику того, с чего и как начиналось падение «с пьедестала» Мустафы Джемилева и его нынешнего ближайшего окружения. Слово Лиле Буджуровой.
Правда стоит сломанных рук
Уважаемые читатели!
Этот номер газеты "Авдет"- последний, который выходит без цензуры, и я, как главный редактор "Авдета"... считаю своим правом и долгом обратиться к вам, к тем, кто почти 7 лет был другом и читателем нашей газеты.
Не желая, чтобы мои коллеги подверглись такому же преследованию, какому подвергаюсь я в последнее время, всем друзьям и недоброжелателям заявляю заранее: этот номер подготовлен только мной и ответственность за него несу только я.
Прежде всего, о самом номере. В нем не только некоторые документы, принятые или прозвучавшие на внеочередной сессии Курултая, но и те выступления, которые или не дослушали до конца (так было с содокладом ЛенураАрифова, которого при безмолвствующих делегатах засвистала приглашенная публика), или вовсе не захотели слушать (так было с докладом председателя Ревизионной комиссии Курултая ЭнвераМуединова). К сожалению, ни одна крымскотатарская газета не смогла пока нарушить запрет на их опубликование. Согласитесь, этот вакуум нужно заполнить, хотя бы из соображений справедливости.
А теперь по существу. Чем вызвано появление беспрецедентного по своей беспринципности постановления "О крымскотатарских средствах массовой информации", результатом которого стало решение Меджлиса о моем увольнении из "Авдета"? Его авторы, видимо, надеясь на наивность людей, перечисляют целый ряд творческих, проблемно-тематических и даже географических недостатков газеты. С этим никто не собирается спорить, т.к. все равно не переспоришь того, кто учит футболиста, как играть футбол, а повара, как клеить чебуреки. Но к чему было лукавить и нагромождать профессионалоподобные несуразности, типа "пафоса" заголовка и "географического среза населения", если в том же постановлении есть ответ: за что?
Да за то, что впервые написали о кризисе в Меджлисе (о котором, кстати, не знал к этому времени лишь какой-нибудь редкий внутренний эммигрант); за то, что печатали "мнение членов Милли Меджлиса (не из числа руководства)". Ну что за орфографически очаровательная скобка! В ней, в этой фразе, заключенной в стыдливую скобку, символ, прецедент, если хотите, диагноз отношения к крымскотатарским СМИ. Они, как оказалось, должны обслуживать "число руководителей", создавать их романтический (несмотря на реальные недостатки) образ, лепить кумиров.
Ну, а если на одеянии такого героя появилось незапланированное пятнышко, не дай вам Бог заявить: "Кризис в Меджлисе: все нормально - идем ко дну", а наоборот, нужно с революционным оптимизмом провозгласить: "Праздник в Меджлисе: все нормально - всплываем".
В эти послекурултаевские дни я часто вспоминаю, как в свое время Мустафа Джемилев меня учил: даже если вся государственная машина работает против тебя, хочет тебя сломать через клевету, физическое давление, запугивание и тогда лучше говорить правду, потому что жизнь лжи несравненно короче. Спасибо за урок. Но когда я его получала, я не знала, что проповедники сами могут лицемерить. И за этот урок тоже спасибо.
В отчетном докладе председателя Меджлиса на Курултае есть такое заявление: "...не успели утвердить Э.Эннанова большинством голосов на должность министра социальной защиты, как через несколько недель наша журналистка, член Меджлиса Лиля Буджурова лихорадочно выискивает какие-то доказательства того, что Эннанов несколько лет назад делал какие-то нехорошие дела, показывать по телевидению его приличный дом на фоне бедствующих крымских татар и т.п. Для чего это делается? Чтобы показать, каким неразборчивым и безнравственным было большинство Меджлиса, которое рекомендовало этого человека, и какой принципиальной на этом фоне является сама Л.Буджурова?"
Хочу напомнить Мустафа-ага его собственное же письмо от 15 ноября 1994 г. за № 308 к тогдашнему председателю Госкомнаца О.Адаманову. В нем председатель Меджлиса просит "представить обоснование целесообразности использования выделенных Россией средств ФДН "Крым", руководил которым Эдем Эннанов, тогда еще не министр. К письму была приложена копия документа о получении ФДН "Крым" 310 млн.руб., а пикантность ситуации заключалась в том, эта общественная организация, которой дали странное право быть "заказчиком и распределителем построенных жилых домов", умудрилась через Мытищинский коммерческий банк закупить на 50 млн. 500 тыс. рублей (по курсу 92 года!) "татарских денег" сигареты "Мальборо".
Я располагаю всеми этими документами, они есть и у Джемилева, и у созданной после моей передачи об Эннанове специальной комиссии. Я уже не говорю о другой своей передаче, где документально показала цену "газовой" благотворительности Эннанова, когда деньги выбивались как внебюджетные, а потом вытягивались из бюджетных. И не для всего поселка, как указывалось в том же докладе, а для двух улиц: на одной из которых дом самого министра, на другом - его отца. Эти факты ни Минфин, ни Госкомнац, ни сам Эннанов не опровергли. Так зачем председателю Меджлиса и не где-нибудь, а в своем докладе о деятельности Меджлиса, упрекать за излишнюю "принципиальность" журналиста и вставать на сторону владельца "приличного дома на фоне бедствующих крымских татар"? А затем, что Мустафа-ага, составляя сценарий Курултая, не совсем был уверен в том, что его шумные сторонники будут рвать у меня из рук микрофон. И было опасение, что я опять, в который раз, задам ему свой вопрос: кем вы себя окружили?
Пользуясь случаем, я задам еще один вопрос. В том же докладе, говоря о первом постановлении Меджлиса по поводу закрытия счета УКСа в "Имдат-банке", Мустафа Джемилев говорил: "Я предложил отменить это постановление, поскольку для этого необходима тщательная проверка и обязательно присутствие лиц, в отношении которых выносятся какие-то решения. Сослался даже на то, что его судили 7 раз, но даже советские суды не допускали таких грубых нарушений процессуальных норм - обязательно приводили хотя бы на судебные процессы и давали высказаться в свое оправдание, а тут дело о делегатах Курултая, депутате фракции "Курултай", об учрежденном нами самими же банке с целью оказания помощи соотечественникам".
Если даже советские суды не проводились без обвиняемых, то как можно назвать первое заседание нового состава Меджлиса, на котором обсуждалась судьба газеты "Авдет"? На нем было принято решение уволить главного редактора, но никому в голову не пришло пригласить меня на заседание. Почему бы не вспомнить тогда об "обязательном присутствии лиц" и собственных 7-ми судах и честно сказать: это относится только к моим банковским друзьям и не касается моих политических оппонентов?
Впрочем, этот двойной стандарт - такая мелочь по сравнению с тем, что делали некогда демократичные авторы курултаевских правил со своими же собственными законами. Я уже не говорю о том, как решение об отзыве 3-х депутатов было принято при 68-ми голосах "за", когда более 80-ти или не голосовали, уйдя из зала, или голосовали против. Верхом же цинизма было, когда в нарушение всех принципов демократии, вообще, и регламента Курултая, в частности, процедура подтверждения полномочий председателя Меджлиса проходила не тайно, а открыто и поименно. А это значит, что под бдительным надзором агрессивных молодчиков, до этого вырывающих микрофоны и освистывающих оппозицию, каждый делегат должен был встать и сказать "за" он или "против". Так велик был страх перед собственным народом, так нужно было сомневаться в собственном авторитете!
Да, страх и сомнения были, они не могли не быть, учитывая, что должно было обсуждаться на Курултае. На нем делегаты должны были узнать, как благодаря созданному при Меджлисе Фонду "Крым" более 500 крымскотатарских семей остались без материальной помощи. Как в то время, когда наш народ бедствует и скитается по чужим домам, миллионы уходят на "затыкание дыр" в так называемом национальном банке. И эти миллионы даже не прокручивались, как в других банках, а просто уходили в чьи-то конкретные карманы, попросту в песок, и не возвращались ни одной копейкой.
Чем можно было ответить на эти факты? Как глядеть в глаза людям? Что говорить в свое оправдание? Чтобы ответить на все эти вопросы, нужно было не просто мужество, а сознание правоты, укрепленное абсолютной честностью.
Когда этого не оказалось, в ход пошли самые бесчестные приемы. К примеру, делегатов, которые поддержали до Курултая позицию 16-ти, начали, в нарушение регламента, отзывать. Так в Бахчисарае было принято решение оказать недоверие Сейтумеру Тохтарову - бывшему руководителю "Имдат-банка", проворовавшемуся и пустившемуся в бега, и ... Решату Аблаеву, который требовал вернуть украденные, в том числе и Тохтаровым, деньги. Председателю Ревизионной комиссии Энверу Муединову, подотчетному только Курултаю, вообще не дали слово для доклада...
Это лишь отдельные примеры, когда пользуясь то двойными стандартами, то неинформированностью слушателей, их пытались ввести не просто в заблуждение, а прямо в охотничий азарт: не дать сказать правду, не дать ее услышать, а сказавшего - здесь же объявить врагом народа. Но сезон охоты ведь все-равно когда-нибудь кончится, и тогда надо будет объяснять: почему стрелял, в кого стрелял, кто взводил курок, кто отмоет пороховую грязь?
Сейчас главной мишенью стали те 16 бывших членов Меджлиса, которые посмели выйти из-под контроля, позволили предать гласности малопривлекательные факты из финансовой жизни малопривлекательных структур, не побоялись учиненной над ними на Курултае расправы. Быть может, они идеалисты, а может, реалисты, которые уверены, что народ, выстоявший в борьбе с советским тоталитаризмом, не позволит появиться тоталитаризму национальному. Народ, которому нечего терять, кроме родной земли и собственного достоинства, не станет внутри себя искать врагов, не станет ни игрушкой, ни безмолвствующей от страха массой, ни сводным хором, поющим: "Боже, царя храни"...
Сегодня... в последнем номере газеты, с которой связано 7 лет моей новой крымской жизни, я заявляю: Я не ушла из "Авдета" - меня отсюда выбросили. Но меня, по-крайней мере без боя, не удастся выбросить из крымскотатарской редакции и телевидения - здесь я защищена законом... Я не собираюсь уходить и из депутатов, пока ко мне продолжают идти люди за помощью. И пока я могу помочь хоть одному крымскому татарину, бесполезно и даже смешно думать, что я буду поддаваться на провокации и бояться клеветы.
В своем заключительном слове на Курултае Мустафа Джемилев заявил, "Если бы мы находились в положении чеченцев и у нас, не дай Бог, шла бы война, я бы, не моргнув глазом, приговорил бы этих людей к смерти, так как они покусились на единство нашего народа. Руки тех, кто покусился на народное единство, будут сломаны".
Этот приговор был вынесен в адрес тех, кто не побоялся сказать правду и оказался в оппозиции к нынешнему курсу Меджлиса и его председателя. Вряд такими угрозами можно запугать людей, среди которых есть ветераны национального движения, прошедшие тюрьмы и ссылки за право своего народа жить на своей земле. Жаль, что Мустафа-ага, за плечами которого десятки лет борьбы с режимом, главным инструментом которого было запугивание, не только не понимает этого, но и сам сегодня пытается использовать такие же методы.
Хотелось бы верить, что слова, сказанные в эйфории победы, никем не будут восприняты как призыв к действию и ничьи руки не будут сломаны. Но если кому-то придет в голову претворить эту угрозу в жизнь, то в этом они найдут слабое утешение - ведь лучше жить с переломанными, чем с грязными руками
Лиля БУДЖУРОВА,
газета «Авдет», № 23(186) 31.12.1997 г.
Протест борцов за правду и демократию в меджлисе был подавлен, а возмутители спокойствия - подвергнуты жесткой обструкции, оказавшись «не у дел» Курултай-Меджлиса. МФ-информ решил вернуться к тем событиям, после которых процессы внутреннего разложения меджлиса стало уже невозможно скрывать от широкой общественности.
Предлагаем вашему вниманию материалы газеты «Авдет» № 23(186) 31.12.1997 г., которые раскрывают лишь маленькую толику того, с чего и как начиналось падение «с пьедестала» Мустафы Джемилева и его нынешнего ближайшего окружения. Слово Лиле Буджуровой.
Правда стоит сломанных рук
Уважаемые читатели!
Этот номер газеты "Авдет"- последний, который выходит без цензуры, и я, как главный редактор "Авдета"... считаю своим правом и долгом обратиться к вам, к тем, кто почти 7 лет был другом и читателем нашей газеты.
Не желая, чтобы мои коллеги подверглись такому же преследованию, какому подвергаюсь я в последнее время, всем друзьям и недоброжелателям заявляю заранее: этот номер подготовлен только мной и ответственность за него несу только я.
Прежде всего, о самом номере. В нем не только некоторые документы, принятые или прозвучавшие на внеочередной сессии Курултая, но и те выступления, которые или не дослушали до конца (так было с содокладом ЛенураАрифова, которого при безмолвствующих делегатах засвистала приглашенная публика), или вовсе не захотели слушать (так было с докладом председателя Ревизионной комиссии Курултая ЭнвераМуединова). К сожалению, ни одна крымскотатарская газета не смогла пока нарушить запрет на их опубликование. Согласитесь, этот вакуум нужно заполнить, хотя бы из соображений справедливости.
А теперь по существу. Чем вызвано появление беспрецедентного по своей беспринципности постановления "О крымскотатарских средствах массовой информации", результатом которого стало решение Меджлиса о моем увольнении из "Авдета"? Его авторы, видимо, надеясь на наивность людей, перечисляют целый ряд творческих, проблемно-тематических и даже географических недостатков газеты. С этим никто не собирается спорить, т.к. все равно не переспоришь того, кто учит футболиста, как играть футбол, а повара, как клеить чебуреки. Но к чему было лукавить и нагромождать профессионалоподобные несуразности, типа "пафоса" заголовка и "географического среза населения", если в том же постановлении есть ответ: за что?
Да за то, что впервые написали о кризисе в Меджлисе (о котором, кстати, не знал к этому времени лишь какой-нибудь редкий внутренний эммигрант); за то, что печатали "мнение членов Милли Меджлиса (не из числа руководства)". Ну что за орфографически очаровательная скобка! В ней, в этой фразе, заключенной в стыдливую скобку, символ, прецедент, если хотите, диагноз отношения к крымскотатарским СМИ. Они, как оказалось, должны обслуживать "число руководителей", создавать их романтический (несмотря на реальные недостатки) образ, лепить кумиров.
Ну, а если на одеянии такого героя появилось незапланированное пятнышко, не дай вам Бог заявить: "Кризис в Меджлисе: все нормально - идем ко дну", а наоборот, нужно с революционным оптимизмом провозгласить: "Праздник в Меджлисе: все нормально - всплываем".
В эти послекурултаевские дни я часто вспоминаю, как в свое время Мустафа Джемилев меня учил: даже если вся государственная машина работает против тебя, хочет тебя сломать через клевету, физическое давление, запугивание и тогда лучше говорить правду, потому что жизнь лжи несравненно короче. Спасибо за урок. Но когда я его получала, я не знала, что проповедники сами могут лицемерить. И за этот урок тоже спасибо.
В отчетном докладе председателя Меджлиса на Курултае есть такое заявление: "...не успели утвердить Э.Эннанова большинством голосов на должность министра социальной защиты, как через несколько недель наша журналистка, член Меджлиса Лиля Буджурова лихорадочно выискивает какие-то доказательства того, что Эннанов несколько лет назад делал какие-то нехорошие дела, показывать по телевидению его приличный дом на фоне бедствующих крымских татар и т.п. Для чего это делается? Чтобы показать, каким неразборчивым и безнравственным было большинство Меджлиса, которое рекомендовало этого человека, и какой принципиальной на этом фоне является сама Л.Буджурова?"
Хочу напомнить Мустафа-ага его собственное же письмо от 15 ноября 1994 г. за № 308 к тогдашнему председателю Госкомнаца О.Адаманову. В нем председатель Меджлиса просит "представить обоснование целесообразности использования выделенных Россией средств ФДН "Крым", руководил которым Эдем Эннанов, тогда еще не министр. К письму была приложена копия документа о получении ФДН "Крым" 310 млн.руб., а пикантность ситуации заключалась в том, эта общественная организация, которой дали странное право быть "заказчиком и распределителем построенных жилых домов", умудрилась через Мытищинский коммерческий банк закупить на 50 млн. 500 тыс. рублей (по курсу 92 года!) "татарских денег" сигареты "Мальборо".
Я располагаю всеми этими документами, они есть и у Джемилева, и у созданной после моей передачи об Эннанове специальной комиссии. Я уже не говорю о другой своей передаче, где документально показала цену "газовой" благотворительности Эннанова, когда деньги выбивались как внебюджетные, а потом вытягивались из бюджетных. И не для всего поселка, как указывалось в том же докладе, а для двух улиц: на одной из которых дом самого министра, на другом - его отца. Эти факты ни Минфин, ни Госкомнац, ни сам Эннанов не опровергли. Так зачем председателю Меджлиса и не где-нибудь, а в своем докладе о деятельности Меджлиса, упрекать за излишнюю "принципиальность" журналиста и вставать на сторону владельца "приличного дома на фоне бедствующих крымских татар"? А затем, что Мустафа-ага, составляя сценарий Курултая, не совсем был уверен в том, что его шумные сторонники будут рвать у меня из рук микрофон. И было опасение, что я опять, в который раз, задам ему свой вопрос: кем вы себя окружили?
Пользуясь случаем, я задам еще один вопрос. В том же докладе, говоря о первом постановлении Меджлиса по поводу закрытия счета УКСа в "Имдат-банке", Мустафа Джемилев говорил: "Я предложил отменить это постановление, поскольку для этого необходима тщательная проверка и обязательно присутствие лиц, в отношении которых выносятся какие-то решения. Сослался даже на то, что его судили 7 раз, но даже советские суды не допускали таких грубых нарушений процессуальных норм - обязательно приводили хотя бы на судебные процессы и давали высказаться в свое оправдание, а тут дело о делегатах Курултая, депутате фракции "Курултай", об учрежденном нами самими же банке с целью оказания помощи соотечественникам".
Если даже советские суды не проводились без обвиняемых, то как можно назвать первое заседание нового состава Меджлиса, на котором обсуждалась судьба газеты "Авдет"? На нем было принято решение уволить главного редактора, но никому в голову не пришло пригласить меня на заседание. Почему бы не вспомнить тогда об "обязательном присутствии лиц" и собственных 7-ми судах и честно сказать: это относится только к моим банковским друзьям и не касается моих политических оппонентов?
Впрочем, этот двойной стандарт - такая мелочь по сравнению с тем, что делали некогда демократичные авторы курултаевских правил со своими же собственными законами. Я уже не говорю о том, как решение об отзыве 3-х депутатов было принято при 68-ми голосах "за", когда более 80-ти или не голосовали, уйдя из зала, или голосовали против. Верхом же цинизма было, когда в нарушение всех принципов демократии, вообще, и регламента Курултая, в частности, процедура подтверждения полномочий председателя Меджлиса проходила не тайно, а открыто и поименно. А это значит, что под бдительным надзором агрессивных молодчиков, до этого вырывающих микрофоны и освистывающих оппозицию, каждый делегат должен был встать и сказать "за" он или "против". Так велик был страх перед собственным народом, так нужно было сомневаться в собственном авторитете!
Да, страх и сомнения были, они не могли не быть, учитывая, что должно было обсуждаться на Курултае. На нем делегаты должны были узнать, как благодаря созданному при Меджлисе Фонду "Крым" более 500 крымскотатарских семей остались без материальной помощи. Как в то время, когда наш народ бедствует и скитается по чужим домам, миллионы уходят на "затыкание дыр" в так называемом национальном банке. И эти миллионы даже не прокручивались, как в других банках, а просто уходили в чьи-то конкретные карманы, попросту в песок, и не возвращались ни одной копейкой.
Чем можно было ответить на эти факты? Как глядеть в глаза людям? Что говорить в свое оправдание? Чтобы ответить на все эти вопросы, нужно было не просто мужество, а сознание правоты, укрепленное абсолютной честностью.
Когда этого не оказалось, в ход пошли самые бесчестные приемы. К примеру, делегатов, которые поддержали до Курултая позицию 16-ти, начали, в нарушение регламента, отзывать. Так в Бахчисарае было принято решение оказать недоверие Сейтумеру Тохтарову - бывшему руководителю "Имдат-банка", проворовавшемуся и пустившемуся в бега, и ... Решату Аблаеву, который требовал вернуть украденные, в том числе и Тохтаровым, деньги. Председателю Ревизионной комиссии Энверу Муединову, подотчетному только Курултаю, вообще не дали слово для доклада...
Это лишь отдельные примеры, когда пользуясь то двойными стандартами, то неинформированностью слушателей, их пытались ввести не просто в заблуждение, а прямо в охотничий азарт: не дать сказать правду, не дать ее услышать, а сказавшего - здесь же объявить врагом народа. Но сезон охоты ведь все-равно когда-нибудь кончится, и тогда надо будет объяснять: почему стрелял, в кого стрелял, кто взводил курок, кто отмоет пороховую грязь?
Сейчас главной мишенью стали те 16 бывших членов Меджлиса, которые посмели выйти из-под контроля, позволили предать гласности малопривлекательные факты из финансовой жизни малопривлекательных структур, не побоялись учиненной над ними на Курултае расправы. Быть может, они идеалисты, а может, реалисты, которые уверены, что народ, выстоявший в борьбе с советским тоталитаризмом, не позволит появиться тоталитаризму национальному. Народ, которому нечего терять, кроме родной земли и собственного достоинства, не станет внутри себя искать врагов, не станет ни игрушкой, ни безмолвствующей от страха массой, ни сводным хором, поющим: "Боже, царя храни"...
Сегодня... в последнем номере газеты, с которой связано 7 лет моей новой крымской жизни, я заявляю: Я не ушла из "Авдета" - меня отсюда выбросили. Но меня, по-крайней мере без боя, не удастся выбросить из крымскотатарской редакции и телевидения - здесь я защищена законом... Я не собираюсь уходить и из депутатов, пока ко мне продолжают идти люди за помощью. И пока я могу помочь хоть одному крымскому татарину, бесполезно и даже смешно думать, что я буду поддаваться на провокации и бояться клеветы.
В своем заключительном слове на Курултае Мустафа Джемилев заявил, "Если бы мы находились в положении чеченцев и у нас, не дай Бог, шла бы война, я бы, не моргнув глазом, приговорил бы этих людей к смерти, так как они покусились на единство нашего народа. Руки тех, кто покусился на народное единство, будут сломаны".
Этот приговор был вынесен в адрес тех, кто не побоялся сказать правду и оказался в оппозиции к нынешнему курсу Меджлиса и его председателя. Вряд такими угрозами можно запугать людей, среди которых есть ветераны национального движения, прошедшие тюрьмы и ссылки за право своего народа жить на своей земле. Жаль, что Мустафа-ага, за плечами которого десятки лет борьбы с режимом, главным инструментом которого было запугивание, не только не понимает этого, но и сам сегодня пытается использовать такие же методы.
Хотелось бы верить, что слова, сказанные в эйфории победы, никем не будут восприняты как призыв к действию и ничьи руки не будут сломаны. Но если кому-то придет в голову претворить эту угрозу в жизнь, то в этом они найдут слабое утешение - ведь лучше жить с переломанными, чем с грязными руками
Лиля БУДЖУРОВА,
газета «Авдет», № 23(186) 31.12.1997 г.