11/21/2005 | Skapirus

Оригінал тут: http://2005.novayagazeta.ru/nomer/2005/84n/n84n-s25.shtml , посилання одержав з розсилки Союзу "За химическую Безопасность" (http://www.seu.ru/members/ucs), редактор та видавник Лев А.Федоров.

Трансген потроху починає вже добиратися і до України. Напр. по людям вже пішла трансгенна картопля, якої не їсть колорадський жук або яка має фантастичну врожайність.

Втім, не дуже відомо, чим шкідливі трансгенні продукти. Так, погоджуюсь, що вони мають інший набір хромосом порівняно з природними продуктами, а чи значить це, що під час розвитку трансгенного плоду в ньому синтезуються хімічні сполуки (білки, вуглеводи, etc.) якісно іншого складу, ніж природні? А якщо синтезуються, то чи можливо в ході приготування або обробки плоду (наприклад відварювання картоплі) зруйнувати ці сполуки до типових для людського організму сполук?

Як на мене, питань більше, ніж відповідей. З іншого боку, нинішня цивілізація - це гонка за дешевою енергією та продуктами. То може має сенс, щоб не відкидати Україну в аутсайдери теж зайнятися вирощуванням трансгену? Чи хто нам це дасть? Очевидно, що Штатам такий варіант невигідний.

Цікаво було б почути думку фахівців.

---

ДЕТИ ТРАНСГЕННОЙ КУКУРУЗЫ
Веря в науку, доллары и здравый смысл, американские фермеры поставили на себе масштабный эксперимент

– А она точно трансгенная? — переспросил я.
– С того края поля — да, — ответил Рональд Фитчхорн. — А на этом краю я посадил обычную кукурузу.
– А где граница?

Рон вгляделся в нескончаемые ряды светло-бурых стеблей.

— Как раз где-то здесь, где мы стоим. Да какая разница? Все равно при уборке все пойдет в один бункер. Вот если посмотреть, сколько зерна на каждом стебле, сразу станет ясно, где какая кукуруза…

Владения Рона — две тысячи акров, то есть около 800 гектаров, — расположены неподалеку от города Блумингтон в штате Иллинойс, который вместе с еще 11 штатами Среднего Запада образует знаменитый Кукурузный пояс. Здесь растет около 40% всей товарной кукурузы мира. «Царицу полей» здесь сеяли с незапамятных времен, но в последнее десятилетие все больше площадей приходится на ее генетически модифицированные (ГМ) сорта, составляющие уже 25 — 30% всех посевов кукурузы. Впрочем, другая главная культура этих мест — соя — продвинулась в этом направлении еще дальше: по словам совладельца семеноводческого хозяйства Hoblit Seed Джека Маккауна, около 95% всех продаваемых его фирмой семян сои — трансгенные.

Как известно, в остальном мире отношение к ГМ-культурам весьма противоречивое. Если бразильские крестьяне буквально вынудили парламент после нескольких лет дискуссий разрешить наконец возделывание в стране трансгенных культур, то, скажем, в Австрии их выращивание запрещено решением общенационального референдума. Это, конечно, крайний случай, но во многих странах мира — в том числе и в России — действует мощное движение противников ГМ-технологий, всеми доступными способами предостерегающих доверчивого потребителя против «еды Франкенштейна». Наверное, всем знакомы любимые персонажи выпускаемой ими наглядной агитации: зубастые початки, хвостато-пернатые едоки и алчный, циничный бизнесмен, который ради наживы навязывает потребителям ГМ-продукты — в полной уверенности, что сам-то он с ними никогда не столкнется.

Но фермеры Среднего Запада не сидят в офисах и виллах — они изо дня в день роются в трансгенных семенах, как рылись в обычных, и дышат трансгенной пыльцой, как дышали обычной. И никто не может их заставить купить и посеять именно ГМ-сорта. По сути дела, американцы — и прежде всего американские фермеры — поставили на себе масштабный эксперимент: как скажется на человеческом организме и окружающей среде массовое и постоянное взаимодействие с трансгенными растениями?

— Четыре пятых всех моих полей — это кукуруза, — говорит Рон Фитчхорн. — А четыре пятых всей кукурузы — трансгенная. Была бы моя воля, я бы вообще только трансгенную и сажал. Но в моем контракте записано, что я обязательно должен делать рефьюджи.

Слово refuge по-английски означает «убежище», «пристанище». Так называются небольшие участки традиционных сортов, которыми ученые рекомендуют перемежать посевы культур, генетически устойчивых к вредителям. Дело тут не в чрезмерном гуманизме и даже не в сохранении биологического разнообразия. Главное — такая мера позволяет предотвратить (или по крайней мере сильно отсрочить) появление насекомых, способных преодолеть генетическую защиту. Давно известно, что многочисленные и быстро размножающиеся существа способны выработать устойчивость к любому яду — в том числе и к тому, который производит само растение. Однако такая адаптация обычно дается дорогой ценой: ее носители начинают преобладать в популяции только при очень жестком отборе в их пользу, а в отсутствие яда быстро вытесняются обычными сородичами. Существование рефьюджей создает отбор, направленный против носителей устойчивости и не позволяющий им распространиться в популяции. Выходит, что «режим наибольшего благоприятствования» для вредителей в долгосрочном плане работает против них же.

Но для Рона рефьюджи — это прямой убыток. По его словам, в обычный год кукуруза на его ферме дает «на круг» 210 бушелей с акра (чуть больше 130 центнеров с гектара). В этом году Кукурузный пояс поразила сильная засуха, и как результат — средняя урожайность упала до 170 бушелей. Но это — с «трансгенных» акров. А там, где росли традиционные сорта, урожай оказался ниже еще на 50—80 бушелей. Хотя высеянный Роном сорт устойчив вообще-то не к засухе, а к западному кукурузному жуку. Но личинки жука повреждают корни кукурузы, а размер и состояние корневой системы — главное, от чего зависит устойчивость растения к засухе.

— Но ведь вы же, когда покупали семена, не могли знать, что будет такая засуха?
— Конечно, не мог. В обычные годы урожайность традиционных сортов всего на несколько бушелей ниже, чем у сорта, устойчивого к жуку. Но только если их хотя бы дважды за сезон обработать инсектицидом. А это значит — расходы на препарат плюс дополнительная трата топлива. ГМ-семена, конечно, стоят дороже обычных, но даже при равной урожайности суммарные расходы получаются меньше. А главное — труд. Я нанимаю одного сезонника весной, на посевную, и пятерых — осенью, на уборочную, а летом-то я тут один. Вот я и хотел немного поубавить себе работы, а получилось, что спас урожай.
— Но в Европе многие боятся покупать продукты из трансгенных растений…
— Это не наша проблема. Мы спрашивали ученых, университетских профессоров. Они говорят, что до сих пор нет никаких данных, что ГМ-культуры чем-то вреднее для человека или для природы, чем обычные. Мы верим науке, и пока это так, мы будем сажать эту кукурузу. А если кто-то не хочет есть ГМ-продукты из принципа — пожалуйста, но пусть тогда он платит нашим парням за дополнительные обработки, за риск потери урожая, за то, чтобы они хранили его отдельно от других… Сейчас везде есть «органические» фермы, где все так и делается. Правда, доля их везде очень мала, а доля их полей — еще меньше…
— Конечно! — словно бы продолжает мысль Рона его коллега из Огайо Фред Йодер. — Много ли найдется охотников так надрываться? Я вам так скажу: я фермер в четвертом поколении, я вырос на ферме и работы в поле не боюсь, но вздумай я заняться «органическим» земледелием, мне пришлось бы продать три четверти своей земли. Просто потому, что никаких сил не хватит все это обработать. Понимаете, в «органическом» хозяйстве исключены не только ГМ-сорта, но и любые химикаты. Тогда остается только один способ контроля сорняков: бесконечное боронование. А это мало того что требует огромного труда, так еще и облегчает эрозию почвы…

Владения Фреда площадью в 1400 акров лежат неподалеку от столицы Огайо — города Коламбус. А рядом с ними как раз находится «органическая» ферма. Каждый год сосед Френсис спрашивает Фреда, что тот собирается сеять на прилегающих к его владениям полях. Если Фред сажает кукурузу, то Френсис — сою и наоборот: чтобы «органические» питомцы Френсиса не переопылились трансгенной пыльцой с полей Фреда. Френсису же приходится заботиться о поддержании 50-метровой межи — буферной зоны между их полями. Несмотря на это, Френсис голосовал за Фреда, когда тот избирался президентом ассоциации фермеров Огайо и одним из руководителей Национальной ассоциации производителей кукурузы: разные способы ведения хозяйства не связаны с идейным противостоянием.

— Все понимают, что это просто бизнес, — говорит Фред Йодер. — Это доллары и здравый смысл. Когда ГМ-семена только появились на рынке, многие наши парни говорили, что никогда их не купят — не потому, что они трансгенные, а потому, что такие дорогие. А теперь они же говорят, что не могут себе позволить не сажать ГМ-сорта.

Позже, уже в Коламбусе, ответственный сотрудник компании Monsanto (мирового лидера в области сельскохозяйственных биотехнологий — примерно 90% всех площадей под трансгенными культурами в мире заняты ее сортами) Росс Хейкс делился с нами радужными перспективами биотехнологического земледелия. По оценкам компании, в ближайшие 4 года площадь под трансгенными культурами возрастет почти вдвое — с нынешних 80 до 140 млн гектаров. Прирост дадут страны Евросоюза (два года назад снявшего мораторий на регистрацию новых ГМ-сортов), Восточной Азии, Латинской Америки…

— А Россия? — спросил я. — Почему вы так вяло работаете у нас?
— Нет, почему же? — не согласился Росс. — Мы довольно плотно работаем с правительственными агентствами…
— А с общественным мнением? В России до сих пор нет ни гектара посевов трансгенных культур, два несчастных сорта картофеля восьмой год ждут государственной регистрации. А вот подозрительного отношения к трансгенным технологиям — уже хоть отбавляй.
— Ну, видите ли… — немного смутился мой собеседник. — В каждой стране наша компания старается действовать теми путями, которые здесь наиболее эффективны…

Он не стал продолжать, но я уже понял: зачем убеждать тех, от кого ничего не зависит? Трансгенные культуры придут в Россию, если это будет угодно российским властям. И какие бы предрассудки ни питали к ним граждане, это не заставит их читать этикетки на товарах в супермаркете: для массового российского потребителя собственный выбор — задача непосильная.

Ну что ж, спасибо за откровенность.

Борис ЖУКОВ
10.11.2005