Л. Н. Толстой об АНТИХРИСТЕ
02/16/2004 | none
Л. Н. Толстой об АНТИХРИСТЕ
Люди мирно живут между собой и согласно действуют только тогда, когда они соединены одним и тем же мировоззрением: одинаково понимают цель и назначение своей деятельности.
Так это для семей, так это и для различных кружков людей, так это для политических партий, так это для целых сословий и так это, в особенности, для народов, соединенных в государства.
Люди одного народа живут более или менее мирно между собой и отстаивают дружно свои общие интересы только до тех пор, пока живут одним и тем же усвоенным и признаваемым всеми людьми народа мировоззрением. Общее людям народа мировоззрение выражается обыкновенно установившейся в народе религией.
Так это было всегда и в языческой древности, так это есть и теперь и в языческих, и магометанские народах, и с особенной ясностью в самом древнем и до сих пир продолжающем жить одной и той же мирной и согласной жизнью народе Китая. Так это было и среди так называемых христианских народов. Народы эти были внутренне соединены той религией, которая носила название христианской (все выделения сделаны редакцией).
Религия эта представляла из себя очень неразумное и внутренне противоречивое соединение самых основных и вечных истин о жизни человеческой с самыми грубыми требованиями языческой жизни. Но как ни грубо было это соединение, оно, облекаясь в торжественные формы, долгое время отвечало нравственным к умственным требованиям европейских народов.
Но чем дальше подвигалась жизнь, чем больше просвещались народы, тем всё очевиднее и очевиднее становилось внутреннее противоречие, заключающееся в этой религии, её неосновательность, несостоятельность и ненужность. Так это продолжалось веками и в наше время дошло до того, что религия эта держится только инерцией, никем уже не признается и не исполняет главного свойственного религии внешнего воздействия на народ: соединения людей в одном мировоззрении, одном общем всем понимании назначения и цели жизни.
Прежде религиозное учение это распадалось на различные секты, и секты горячо отстаивали каждая свое понимание, теперь этого уже нет. Если и существуют различные секты между разными охотниками словопрений, никто уже серьезно не интересуется этими сектами. Вся масса народа — как самые ученые, так и самые неученые рабочие не верят уже не только в эту когда-то двигавшую людьми христианскую религию, но не верит ни в какую религию, верят, что самое понятие религии есть нечто отсталое и ненужное. Люди ученые верят в науку, в социализм, анархизм, прогресс. Люди неученые верят в обряды, в церковную службу, в воскресное неделание, но верят как в предание, приличие; но веры, как веры, соединяющей людей, движущей ими, совсем нет, или остаются исчезающие её остатки.
Ослабление веры, замена или скорее затемнение её суеверными обычаями и для масс и рационалистическое толкование основ веры высшими учеными классами происходит везде: и в браманизме, и в конфуцианстве, и в буддизме, и в магометанстве, но нигде нет того полного освобождении народов от религии, какое произошло и с необыкновенной быстротой происходит в христианстве.
Затемнение основ веры суеверными толкованиями и обычаями есть общее всем религиям явление. Общие причины затемнения основ веры заключаются, во-первых, и главное, в том, что всегда именно непонимающие люди желают толковать учение и своими толкованиями извращают и ослабляют его; во-вторых, в том, что большинство ищет видимых форм проявления учений и переводит на вещественный духовный смысл учения; в-третьих, в общих всем религиям жреческих искажений религиозных основ учений ради выгод жрецов и властвующих классов.
Все три причины эти извращения религии общи всем религиозным учениям и исказили отчасти учения браманизма, буддизма, таосизма (ныне называется «даосизм» — прим. редакции), конфуцианства, еврейства, магометанства; но причины эти не уничтожили веру в эти учении. И народы Азии, несмотря на извращения, которым подверглись эти учения, продолжают верить в них и соединены между собой и отстаивают свою независимость. Только одна так называемая христианская религия утратила всякую обязательность для народов, исповедующих её, и перестала быть религией. Отчего это? Какие особенные причины произвели это странное явление?
Причина эта в том, что так называемое церковно-христианское учение не есть цельное, возникшее на основании проповеди одного великого учителя учение, каковы буддизм, конфуцианство, таосизм, а есть только подделка под истинное учение великого учителя, не имеющая с истинным учением почти ничего общего, кроме названия основателя и некоторых ничем не связанных положений, заимствованных из основного учения.
Знаю, что то, что я имею высказать теперь, именно то, что та церковная вера, которую веками исповедовали и теперь исповедуют миллионы людей под именем христианства, есть не что иное, как очень грубая еврейская секта, не имеющая ничего общего с истинным христианством, — покажется людям, исповедующим на словах учение этой секты, не только невероятным, но верхом ужаснейшего кощунства.
Но я не могу не сказать этого. Не могу не сказать этот потому, что для того, чтобы люди могли воспользоваться тем великим благом, которое даёт нам истинное христианское учение нам необходимо, прежде всего, освободиться от того бессвязного, ложного и, главное, глубоко безнравственного учения, которое скрыло от нас истинное христианское учение. Учение это, скрывшее от нас учение Христа, есть то учение Павла, изложенное в его посланиях и ставшее в основу церковного учения. Учение это не только не есть учение Христа, но есть учение прямо противоположное ему.
Стоит только внимательно прочесть евангелия, не обращая /в них/ особенного внимания на всё то, что носит печать суеверных вставок, сделанных составителями, вроде чуда Каны Галилейской, воскрешений, исцелений, изгнания бесов и воскресения самого Христа, а останавливаясь на том, что просто, ясно, понятно и внутренне связано одною и тою же мыслью, — и прочесть затем хотя бы признаваемые самыми лучшими послания Павла, чтобы ясно стали то полное несогласие, которое не может не быть между всемирным, вечным учением простого, святого человека Иисуса с практическим временным, местным, неясным, запутанным, высокопарным и подделывающимся под существующее зло учением фарисея Павла.
Как сущность учения Христа (как всё истинно великое) проста, ясна, доступна всем и может быть выражена одним словом: человек сын Бога, — так сущность учения Павла искусственна, темна и совершенно непонятна для всякого свободного от гипноза человека.
Сущность учения Христа в том, что истинное благо человека — в исполнении воли отца. Воля же отца — в единении людей. А потому и награда за исполнение воли отца есть само исполнение, слияние с отцом. Награда сейчас — в сознании единства с волей отца. Сознание это дает высшую радость и свободу. Достигнуть этого можно только возвышением в себе духа, перенесением жизни в жизнь духовную.
Сущность учения Павла в том, что смерть Христа и его воскресение спасает людей от их грехов и жестоких наказаний, предназначенных Богом теперешним людям за грехи прародительские.
Как основа учения Христа в том, что главная и единственная обязанность человека есть исполнение воли Бога, то есть любви к людям, — единственная основа учения Павла та, что единственная обязанность человека — это вера в то, что Христос своей смертью искупил и искупает грехи людей.
Как, по учению Христа, награда за перенесение своей жизни в духовную сущность каждого человека есть радостная свобода этого сознания соединения с Богом, — так, по учению Павла, награда доброй жизни не здесь, а в будущем, посмертном состоянии. По учению Павла, жить доброй жизнью надо, главное, для того, чтобы получить за это награду «там». Со своей обычной нелогичностью он говорит, как бы в доказательство того, что должно быть блаженство будущей жизни: «Если мы не распутничаем и лишаем себя удовольствия делать гадости здесь, а награды в будущей жизни нет, то мы останемся в дураках» .
Да, основа учения Христа — истина, смысл — назначение жизни. Основа учения Павла — расчет и фантазия.
Из таких различных основ естественно вытекают и еще более различные выводы.
Там, где Христос говорит, что люди не должны ждать наград и наказаний в будущем и должны, как работники у хозяина, понимать свое назначение, исполнять его, — всё учение Павла основано на страхе наказаний и на обещаниях наград, вознесения на небо или на самом безнравственном положении о том, что если ты веришь, то избавишься от грехов, ты безгрешен.
Там, где в евангелии признаётся равенство всех людей и говорится, что то, что велико перед людьми, мерзость перед Богом. Павел учит повиновению властям, признавая их от Бога, так что противящийся власти противится Божию установлению.
Там, где Христос учит тому, что человек должен всегда прощать, Павел призывает анафему на тех, кто не делает то, что он велит, и советует напоить и накормить голодного врага с тем, чтобы этим поступком собрать на голову врагу горячие уголья, и просит Бога наказать за какие-то личные расчеты с ним Александра Медника,
Евангелие говорит, что люди все равны, Павел знает рабов и велит им повиноваться господам. Христос говорит: «Не клянись вовсе и кесарю отдавай только то, что кесарево, а то, что Богово — твоя душа — не отдавай никому». Павел говорит: «Всякая душа да будет покорна высшим властям: ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены», (Римл. XIII, 1, 2).
Христос говорит: «Взявшие меч от меча погибнут». Павел говорит: «Начальник есть божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч, он — божий слуга... отмститель в наказание делающему злое» (Римл. XIII, 4).
Христос (Так в публикации журнала “Слово”, хотя здесь явная опечатка, поскольку далее цитируются слова апостола Павла) говорит: «Для сего вы и подати платите: ибо они божии служители, сим самым постоянно занятые. И потому отдавайте всякому должное; кому подать — подать; кому оброк — оброк, кому страх — страх, кому честь — честь» (Римл. ХIII, 6, 7).
Но не одни эти противоположные учения Христа и Павла показывают несовместимость великого, всемирного учения, уясняющего то, что было высказано всеми величайшими мудрецами Греции, Рима и Востока, с мелкой, сектантской, случайной, задорной проповедью непросвещенного, самоуверенного и мелко-тщеславного, хвастливого и ловкого еврея. Несовместимость эта не может быть очевидна для всякого человека, воспринявшего сущность великого христианского учения.
А между тем целый ряд случайных причин сделали то, что это ничтожное и лживое учение заняло место великого вечного и истинного учения Христа и даже на много веков скрыло его от сознания большинства людей.
Правда, во все времена среди христианских народов были люди, понимавшие христианское учение в его истинном значении, но это были только исключения. Большинство же так называемых христиан, в особенности после того, как властью церкви писания Павла даже и его советы приятелям о том, чтобы пить вино для поправления желудка, были признаны непререкаемым произведением святого духа, — большинство верило, что именно это безнравственное и запутанное учение, поддающееся, вследствие этого, самым произвольным толкованиям, и есть настоящее учение самого Бога-Христа.
Причин такого заблуждении было много различных.
Первая та, что Павел, как и все самолюбивые, славолюбивые проповедники лжи, суетился, бегал из места в место, вербовал учеников, не брезгуя никакими средствами для приобретения их; люди же, понявшие истинное учение, жили им и не торопились проповедовать .
Вторая причина была в том, что послания, проповедующие, под именем Иисуса Христа, учение Павла, известные прежде чем евангелия (это было в 50 х годах после рождения Христа. Евангелия же появились позднее).
Третья причина была в том, что грубо суеверное учение Павла было доступнее грубой толпе, охотно принявшей новое суеверие, заменявшее старое.
Четвертая причина была та, что учение это (как ни ложно оно было по отношению тех основ, которые оно извращало), будучи все-таки разумнее грубого исповедуемого народами язычества, между тем не нарушало языческих форм жизни, как и язычество, допуская и оправдывая насилия, казни, рабство. Тогда как истинное учение Христа, отрицая всякое насилие, казни, войны, рабство, богатство, — в корне уничтожало весь склад языческой жизни .
Сущность дела была такая.
В Галилее и Иудее появился великий мудрец, учитель жизни, Иисус, прозванный Христом. Учение его слагалось из тех вечных истин о жизни человеческой, смутно предчувствуемых всеми людьми и более или менее ясно высказанных всеми великими учителями человечества: браминскими мудрецами, Конфуцием, Лао-Тзе , Буддой. Истины эти были восприняты окружавшими Христа простыми людьми и более или менее приурочены к еврейским верованиям того времени, из которых главное было ожидание пришествия мессии.
Появление Христа с его учением, изменявшим весь строй существующей жизни, было принято некоторыми как исполнение пророчества о мессии. Очень может быть, что и сам Христос более или менее приурочивал свое вечное, всемирное учение к случайным, временным религиозным формам того народа, среди которого он проповедовал. Но, как бы то ни было, учение Иисуса привлекло учеников, расшевелило народ и, всё более и более распространяясь, стало так неприятно еврейским властям, что они казнили Христа и после его смерти гнали, мучили и казнили его последователей (Стефана и других). Казни, как всегда, только усиливали веру последователей.
Упорство и убежденность этих последователей, вероятно, обратили на себя внимание и сильно поразили одного из фарисеев-гонителей, по имени Савла. И Савл этот, получив потом название Павла, человек очень славолюбивый, легкомысленный, горячий и ловкий, вдруг по каким-то внутренним причинам, о которых мы можем только догадываться, вместо прежней своей деятельности, направленной против учеников Иисуса, решился, воспользовавшись той силой убежденности, которую он встретил в последователях Христа, сделаться основателем новой религиозной секты, в основы которой он положил те очень неопределённые и неясные понятия, которые он имел об учении Христа, все сросшиеся с ним еврейские фарисейские предания, а главное, свои измышления о действенности веры, которая должна спасать и оправдывать людей .
С этого времени, с 50-х годов, после смерти Христа, и началась усиленная проповедь этого ложного христианства, и в эти 5—6 лет были написаны первые (признанные потом священными) псевдо-христианские письмена, именно послания. Послания первые определили для масс совершенно превратное значение христианства. Когда же было установлено среди большинства верующих именно это ложное понимание христианства, стали появляться и евангелия, которые, в особенности Матфея, были не цельные произведения одного лица, а соединение многих описаний о жизни и учении Христа. Сначала появилось /евангелие/ Марка, потом Матфея, Луки, потом Иоанна.
Все евангелия эти не представляют из себя цельных произведений, а все они суть соединения из различных писаний. Так, например, евангелие Матфея в основе своей имеет краткое евангелие евреев, заключающее в себе одну нагорную проповедь. Всё же евангелие составлено из прибавляемых к нему дополнений. То же и с другими евангелиями. Все евангелия эти (кроме главной части евангелия Иоанна), появившись позднее Павла, более или менее подгонялись под существовавшее уже павловское учение.
Так что истинное учение великого учителя, то, которое сделало то, что сам Христос и его последователи умирали за него, сделало и то, что Павел избрал это учение для своих славолюбивых целей: истинное учение, с первых шагов своих извращенное павловским извращением, все более и более прикрывалось толстым слоем суеверий, искажений, лжепониманием, и кончилось тем, что истинное учение Христа стало неизвестно большинству и заменилось вполне тем странным церковным учением — с папами, митрополитами, таинствами, иконами, оправданиями верою и т.п., которое с истинным христианским учением почти ничего не имеет общего, кроме имени.
Таково отношение истинно-христианского учения к павловско-церковному учению, называемому христианским. Учение было ложное по отношению к тому, что им будто бы представлялось, но как ни ложно оно было, учение это всё-таки было шагом вперед в сравнении с религиозными понятиями варваров времён Константина.
И потому Константан и окружающие его люди охотно приняли это учение, совершенно уверенные в том, что учение это есть учение Христа . Попав в руки властвующих, учение это всё более и более огрубевало и приближалось к миросозерцанию народных масс. Явились иконы, статуи, обоготворенные существа, и народ искренно верил в это учение.
Так это было и в Византии, и в Риме. Так это было и все средние века, и часть новых — до конца 18 столетия, когда люди, так называемые христианские народы, дружно соединились во имя этой церковной павловской веры, которая давала им, хотя и очень низменное и ничего не имеющее общего с истинным христианством, объяснение смысла и назначения человеческой жизни.
У людей была религия, они верили в неё, и потому могли жить согласной жизнью, защищая общие интересы.
Так это продолжалось долго, продолжалось бы и теперь, если бы эта церковная вера была самостоятельное религиозное учение, как учение браманизма, буддизма, как учение шинто (Так тогда называли японский «синтоизм»: в разных вариантах транслитерации с японского «С» и «Ш» соответствуют одному и тому же звуку японской речи, — прим. редакции), в особенности как китайское учение Конфуция, и не была подделкой под учение христианства, не имеющей в самой себе никакого корня.
Чем дальше жило христианское человечество, чем больше распространялось образование и чем смелее и смелее становились на основании извращенной и признанной непогрешимой веры как светские, так и духовные властители, тем всё больше и больше изобличалась фальшь извращенной веры, вся неосновательность и внутренняя противоречивость учения, признающего основой жизни любовь и вместе с тем оправдывающего войны и всякого рода насилия.
Люди всё меньше и меньше верили в учение, и кончилось тем, что всё огромное большинство христианских народов перестало верить не только в это извращенное учение, но и в какое бы то ни было общее большинству людей религиозное учение. Все разделились на бесчисленное количество, не вер, а мировоззрений; все, как пословица говорит, расползлись, как слепые щенята от матери, и все теперь люди нашего христианского мира с разными мировоззрениями и даже верами: монархисты, социалисты, республиканцы, анархисты, спиритисты, евангелисты и т.п., все боятся друг друга, ненавидят друг друга.
Не стану описывать бедственность, разделённость, озлобленность людей христианского человечества. Всякий знает это. Стоит только прочесть первую попавшуюся, какую бы то ни было, самую консервативную или самую революционную газету. Всякий, живущий среди христианского мира, не может не видеть, что как ни плохо теперешнее положение христианского мира, то, что ожидает его, ещё хуже.
Взаимное озлобление растёт, и все заплатки, предлагаемые как правительствами, так и революционерами, социалистами, анархистами, не могут привести людей, не имеющих перед собою никакого другого идеала, кроме личного благосостояния, и потому не могущих не завидовать друг другу и не ненавидеть друг друга, ни к чему другому, кроме /как/ к всякого рода побоищам внешним и внутренним и к величайшим бедствиям.
Спасение не в мирных конференциях и пенсионных кассах , не в спиритизме, евангелизме, свободном протестантстве, социализме; спасение в одном: в признании одной такой веры, которая могла бы соединить людей нашего времени. И вера эта есть, и много есть людей уже теперь, которые знают её.
Вера эта есть то учение Христа, которое было скрыто от людей лживым учением Павла и церковью. Стоит только снять, эти покровы, скрывающие от нас истину, и нам откроется то учение Христа, которое объясняет людям смысл их жизни и указывает На проявление этого учения в жизни и дает людям возможность мирной и разумной жизни.
Учение это просто, ясно, удобоисполнимо, одно для всех людей мира, и не только не расходится с учениями Кришны, Будды, Лао-Tзe, Конфуция в их неизвращенном виде, Сократа , Эпиктета , Марка Аврелия и всех мудрецов, понимающих общее для всех людей одно назначение человека и общим всем, во всех учениях один и тот же закон, вытекающий из сознания этого назначения, — но подтверждает и уясняет их.
Казалось бы, так просто и легко страдающим людям освободиться от того грубого суеверия, извращённого христианства, в котором они жили и живут, усвоить то религиозное учение, которое было извращено и исполнение которого неизбежно дает полное удовлетворение как телесной, так и духовной природе человека. Но на пути этого осуществления стоит много и много самых разнообразных препятствий: и то, что ложное учение это признано божественным; и то, что оно так переплелось с истинным учением, что отделить ложное от истинного особенно трудно; и то, что обман этот освящен преданием древности, и на основании его совершено много дел, считающихся хорошими, которые, признав истинное учение, надо было бы признать постыдными; и то, что на основании ложного учения сложилась жизнь господ и рабов, вследствие которой возможно было произвести все те мнимые блага материального прогресса, которым так гордится наше человечество; а при установлении истинного христианства вся наибольшая часть этих приспособлений должна будет погибнуть, так как без рабов некому будет их делать.
Препятствие особенно важное и то, что истинное учение невыгодно для людей властвующих. Властвующие же люди имеют возможность, посредством и ложного воспитании и подкупа, насилия и гипноза взрослых, распространять ложное учение, вполне скрывающее от людей то истинное учение, которое одно даст несомненное и неотъемлемое благо всем людям.
Главное препятствие /состоит/ в том, что именно вследствие того, что ложь извращения христианского учения слишком очевидна, в последнее время всё более и более распространялось и распространяется грубое суеверие, во много раз вреднейшее, чем все суеверия древности, суеверие в том, что религия вообще есть нечто ненужное, отжитое, что без религии человечество может жить разумной жизнью.
Суеверие это особенно свойственно людям ограниченным. А так как таковых большинство людей в наше время, то грубое суеверие это всё более и более распространяется. Люди эти, имея в виду самые извращения религии, воображают, что религия вообще есть нечто отсталое, пережитое человечеством, и что теперь люди узнали, что они могут жить без религии, то есть без ответа на вопрос: зачем живут люди, и чем им, как разумным существам, надо руководствоваться.
Грубое суеверие это распространяется преимущественно людьми, так называемыми учеными, то есть людьми особенно ограниченными и потерявшими способность самобытного, разумного мышления, вследствие постоянного изучения чужих мыслей и занятия самыми праздными и ненужными вопросами. Особенно же легко и охотно воспринимается это суеверие отупевшими от машинной работы городскими фабричными рабочими, количество которых становится всё больше и больше, в самых считающихся просвещенными, то есть в сущности самых отсталых к извращенных людях нашего времени.
В этом всё более и более распространяющемся суеверии причина непринятия истинного учения Христа. Но в нём же, в этом распространяющемся суеверии, и причина того, что люди неизбежно будут приведены к пониманию того, что та религия, которую они отвергают, воображая, что это религия Христа, есть только извращение этой религий, а что истинная религия одна может спасти людей от тех бедствий, в которые они всё более и более впадают, живя без религии.
Люди самим опытом жизни будут приведены к необходимости понять то, что без религии люди никогда не жили и не могут жить, что если они живы теперь, то только потому, что среди них ещё живы остатки религии; поймут, что волки, зайцы могут жить без религии, человек (же), имеющий разум, такое орудие, которое даёт ему огромную силу, — если живёт без религии, подчинясь своим животным инстинктам, становится самым ужасным зверем, вредным особенно для себе подобных.
Вот это-то люди неизбежно поймут, и уже начинают понимать теперь, после тех ужасных бедствий, которые они причиняют и готовятся причинить себе. Люди поймут, что им нельзя жить в обществе без одного соединяющего их, общего понимания жизни. И это общее, соединяющее всех людей понимание жизни, смутно носится в сознании всех людей христианского мира отчасти потому, что это сознание присуще человеку вообще, отчасти потому, что это понимание жизни выражено в том самом учении, которое было извращено, но сущность которого проникала и сквозь извращение.
Надо только понять, что всё, чем еще держится наш мир, всё, что есть в нём доброго, всё единение людей, то, какое есть, все те идеалы, которые носятся перед людьми: социализм, анархизм, всё это — не что иное, как частные проявления той истинной религии, которая была скрыта от нас павловством и церковью (скрыта она была, вероятно, оттого, что сознание народов ещё не доросло до истинной) и до которой теперь доросло христианское человечество.
Людям нашего времени и мира не нужно, как это думают ограниченные и легкомысленные люди, так называемые ученые, придумывать какие-то новые основы жизни, могущие соединить всех людей, а нужно только откинуть все те извращения, которые скрывают от нас истинную веру, и эта вера, единая со всеми разумными основами вер всего человечества, откроется перед нами во всём своем не только величии, но всей обязательности своей для всякого человека, обладающего разумом.
Как готовая кристаллизироваться жидкость ожидает толчка для того, чтобы превратиться в кристаллы, так и христианское человечество ждало только толчка для того, чтобы все его смутные христианские стремления, заглушаемые ложными учениями и в особенности суеверием о возможности человечества жить без религии, /превратились в действительность/, и толчок этот почти одновременно дан нам пробуждением восточных народов и революцией среди русского народа, больше всех других удержавшего в себе дух истинного христианства, а не павловского христианства.
Причина, по которой христианские народы вообще и русский народ в особенности находятся теперь в бедственном положении, — та, что народы не только потеряли единственное условие для мирного, согласного и счастливого сожительства людей: верования в одни и те же основы жизни и общие всем людям законы поступков, — не только лишены этого главного условия хорошей жизни, но ещё и коснеют в грубом суеверии о том, что люди могут жить хорошей жизнью без веры.
Спасение от этого положения в одном: в признании того, что если извращение христианской веры и было извращение веры и должно быть отвергнуто, то та вера, которая была извращена, есть единая, необходимейшая в наше время истина, сознаваемая всеми людьми не только христианского, но и восточного мира, и следование которой дает людям, каждому отдельно и всем вместе, не бедственную, а согласную и добрую жизнь.
Спасение не в том, чтобы устроить придуманную нами для других людей жизнь, как понимают это спасение теперь люди, не имеющие веры — каждый по-своему: одни парламентаризм, другие республику, третьи социализм, четвертые анархизм, а в том, чтобы всем людям в одном и том же понимать для каждого самого себя назначение жизни и закон её и жить на основании этого закона в любви с другими людьми, но без определения вперёд, какого-либо известного устройства людей.
Устройство жизни всех людей будет хорошо только тогда, когда люди не будут заботиться об этом устройстве, а будут заботиться только о том, чтобы каждому перед своей совестью исполнить требование своей веры. Только тогда и устройство жизни будет наилучшим, не такое, какое мы придумываем, а такое, какое должно быть соответственно той веры, которую исповедуют люди и законы которой они исполняют.
Вера же эта существует в чистом христианстве, совпадающем со всеми учениями мудрецов древности и востока.
И я думаю, что именно теперь настало время этой веры, и что лучшее, что может человек сделать в наше время, это то, чтобы в жизни своей следовать учению этой веры и содействовать распространению её в людях.
1907. 17 мая.
Это просто изумительно, почти 2 тысячи лет никто не мог разоблачить самого хитрого антихриста, который когда либо являлся к людям и губил их и обманул практически всех людей без исключения!
А вот человек, который был далеким от христианства и недостаточно его знал, тем не менее сумел разглядеть головоломные хитросплетения подлейшей лжи и показал пальцем на самого страшного антихриста!
Он ведь даже истинно покаялся и вопреки собственной семье раздал все свое богатсво и имение селянам, а сам ходил по деревням и проповедовал, точно так как велел своим ученикам Христос!
За что его и прокляла злющая московская церковь и погубила! Для чего она воспользовалась его некоторыми заблуждениями, ибо Л. Толстой не сумел разглядеть принципиального отличия между учением Христа и между буддизмом и другими неоязыческими религиями, которых он оценивал почти равнозначными и тождественными.
Да и в самом учении Христа он увидел только учение любви между людьми, а все остальное он счел несущественным и якобы добавленным людьми!
Тем не менее, поскольку учение любви есть наиважнейшим в учении Христа, он сделал принципиальный поворот от повседневной человеческой ненависти или безразличия, в которую погрузилось все лживое христианство в обнимку с антихристом и сатаной, правящим миром сим!
И мало того, что церковь гнала и погубила Льва Толстого, так она начисто уничтожила вышеприведенные и аналогичные заявления Толстого, так что почти никто и не смог узнать истину и обратиться к истинному христианству.
Тем более что последующая революция вообще уничтожила христианство как таковое, заодно и все христианские труды классика литературы она тоже начисто вычистила, из того, что не успела сделать прежняя церковь.
И хотя коммунисты Толстого весьма сильно почитали и пичкали всех школьников и студентов его произведениями, издавая полные его собрания сочинений, тем не менее, их цензура начисто вымарывала все его христианские взгляды и публикации, в результате чего его сделали гением нового атеистического времени и воспитателем целых поколений безбожников и себялюбцев.
Они просто издевались над его христианским учением любви, которое они оценивали как старческий маразм и тому подобное!
Тем не менее, он был далеко не первым в своих взглядах, и иудейские ученики апостолов Христовых знали абсолютно все, в том числе и о личности антихриста, но не сражались с ним, ибо не имели права сражаться и были обязаны любить даже и его!
Остатки христианских иудеев, которые оставались в мире несколько сот лет после гибели апостолов, также знали об антихристе, но были окончательно погублены, совместно сатаной, язычниками, иудеями и христианами!
Хотя даже среди языческих христиан тоже были люди, знавшие эту истину и пытавшиеся ее донести до других. В частности один из первых пап Римских Климент написал произведения, в которых в том числе разоблачил и антихриста, но эти произведения были почти полностью уничтожены церковью и сатаной, так что практически никто с ними не смог познакомиться!
Люди мирно живут между собой и согласно действуют только тогда, когда они соединены одним и тем же мировоззрением: одинаково понимают цель и назначение своей деятельности.
Так это для семей, так это и для различных кружков людей, так это для политических партий, так это для целых сословий и так это, в особенности, для народов, соединенных в государства.
Люди одного народа живут более или менее мирно между собой и отстаивают дружно свои общие интересы только до тех пор, пока живут одним и тем же усвоенным и признаваемым всеми людьми народа мировоззрением. Общее людям народа мировоззрение выражается обыкновенно установившейся в народе религией.
Так это было всегда и в языческой древности, так это есть и теперь и в языческих, и магометанские народах, и с особенной ясностью в самом древнем и до сих пир продолжающем жить одной и той же мирной и согласной жизнью народе Китая. Так это было и среди так называемых христианских народов. Народы эти были внутренне соединены той религией, которая носила название христианской (все выделения сделаны редакцией).
Религия эта представляла из себя очень неразумное и внутренне противоречивое соединение самых основных и вечных истин о жизни человеческой с самыми грубыми требованиями языческой жизни. Но как ни грубо было это соединение, оно, облекаясь в торжественные формы, долгое время отвечало нравственным к умственным требованиям европейских народов.
Но чем дальше подвигалась жизнь, чем больше просвещались народы, тем всё очевиднее и очевиднее становилось внутреннее противоречие, заключающееся в этой религии, её неосновательность, несостоятельность и ненужность. Так это продолжалось веками и в наше время дошло до того, что религия эта держится только инерцией, никем уже не признается и не исполняет главного свойственного религии внешнего воздействия на народ: соединения людей в одном мировоззрении, одном общем всем понимании назначения и цели жизни.
Прежде религиозное учение это распадалось на различные секты, и секты горячо отстаивали каждая свое понимание, теперь этого уже нет. Если и существуют различные секты между разными охотниками словопрений, никто уже серьезно не интересуется этими сектами. Вся масса народа — как самые ученые, так и самые неученые рабочие не верят уже не только в эту когда-то двигавшую людьми христианскую религию, но не верит ни в какую религию, верят, что самое понятие религии есть нечто отсталое и ненужное. Люди ученые верят в науку, в социализм, анархизм, прогресс. Люди неученые верят в обряды, в церковную службу, в воскресное неделание, но верят как в предание, приличие; но веры, как веры, соединяющей людей, движущей ими, совсем нет, или остаются исчезающие её остатки.
Ослабление веры, замена или скорее затемнение её суеверными обычаями и для масс и рационалистическое толкование основ веры высшими учеными классами происходит везде: и в браманизме, и в конфуцианстве, и в буддизме, и в магометанстве, но нигде нет того полного освобождении народов от религии, какое произошло и с необыкновенной быстротой происходит в христианстве.
Затемнение основ веры суеверными толкованиями и обычаями есть общее всем религиям явление. Общие причины затемнения основ веры заключаются, во-первых, и главное, в том, что всегда именно непонимающие люди желают толковать учение и своими толкованиями извращают и ослабляют его; во-вторых, в том, что большинство ищет видимых форм проявления учений и переводит на вещественный духовный смысл учения; в-третьих, в общих всем религиям жреческих искажений религиозных основ учений ради выгод жрецов и властвующих классов.
Все три причины эти извращения религии общи всем религиозным учениям и исказили отчасти учения браманизма, буддизма, таосизма (ныне называется «даосизм» — прим. редакции), конфуцианства, еврейства, магометанства; но причины эти не уничтожили веру в эти учении. И народы Азии, несмотря на извращения, которым подверглись эти учения, продолжают верить в них и соединены между собой и отстаивают свою независимость. Только одна так называемая христианская религия утратила всякую обязательность для народов, исповедующих её, и перестала быть религией. Отчего это? Какие особенные причины произвели это странное явление?
Причина эта в том, что так называемое церковно-христианское учение не есть цельное, возникшее на основании проповеди одного великого учителя учение, каковы буддизм, конфуцианство, таосизм, а есть только подделка под истинное учение великого учителя, не имеющая с истинным учением почти ничего общего, кроме названия основателя и некоторых ничем не связанных положений, заимствованных из основного учения.
Знаю, что то, что я имею высказать теперь, именно то, что та церковная вера, которую веками исповедовали и теперь исповедуют миллионы людей под именем христианства, есть не что иное, как очень грубая еврейская секта, не имеющая ничего общего с истинным христианством, — покажется людям, исповедующим на словах учение этой секты, не только невероятным, но верхом ужаснейшего кощунства.
Но я не могу не сказать этого. Не могу не сказать этот потому, что для того, чтобы люди могли воспользоваться тем великим благом, которое даёт нам истинное христианское учение нам необходимо, прежде всего, освободиться от того бессвязного, ложного и, главное, глубоко безнравственного учения, которое скрыло от нас истинное христианское учение. Учение это, скрывшее от нас учение Христа, есть то учение Павла, изложенное в его посланиях и ставшее в основу церковного учения. Учение это не только не есть учение Христа, но есть учение прямо противоположное ему.
Стоит только внимательно прочесть евангелия, не обращая /в них/ особенного внимания на всё то, что носит печать суеверных вставок, сделанных составителями, вроде чуда Каны Галилейской, воскрешений, исцелений, изгнания бесов и воскресения самого Христа, а останавливаясь на том, что просто, ясно, понятно и внутренне связано одною и тою же мыслью, — и прочесть затем хотя бы признаваемые самыми лучшими послания Павла, чтобы ясно стали то полное несогласие, которое не может не быть между всемирным, вечным учением простого, святого человека Иисуса с практическим временным, местным, неясным, запутанным, высокопарным и подделывающимся под существующее зло учением фарисея Павла.
Как сущность учения Христа (как всё истинно великое) проста, ясна, доступна всем и может быть выражена одним словом: человек сын Бога, — так сущность учения Павла искусственна, темна и совершенно непонятна для всякого свободного от гипноза человека.
Сущность учения Христа в том, что истинное благо человека — в исполнении воли отца. Воля же отца — в единении людей. А потому и награда за исполнение воли отца есть само исполнение, слияние с отцом. Награда сейчас — в сознании единства с волей отца. Сознание это дает высшую радость и свободу. Достигнуть этого можно только возвышением в себе духа, перенесением жизни в жизнь духовную.
Сущность учения Павла в том, что смерть Христа и его воскресение спасает людей от их грехов и жестоких наказаний, предназначенных Богом теперешним людям за грехи прародительские.
Как основа учения Христа в том, что главная и единственная обязанность человека есть исполнение воли Бога, то есть любви к людям, — единственная основа учения Павла та, что единственная обязанность человека — это вера в то, что Христос своей смертью искупил и искупает грехи людей.
Как, по учению Христа, награда за перенесение своей жизни в духовную сущность каждого человека есть радостная свобода этого сознания соединения с Богом, — так, по учению Павла, награда доброй жизни не здесь, а в будущем, посмертном состоянии. По учению Павла, жить доброй жизнью надо, главное, для того, чтобы получить за это награду «там». Со своей обычной нелогичностью он говорит, как бы в доказательство того, что должно быть блаженство будущей жизни: «Если мы не распутничаем и лишаем себя удовольствия делать гадости здесь, а награды в будущей жизни нет, то мы останемся в дураках» .
Да, основа учения Христа — истина, смысл — назначение жизни. Основа учения Павла — расчет и фантазия.
Из таких различных основ естественно вытекают и еще более различные выводы.
Там, где Христос говорит, что люди не должны ждать наград и наказаний в будущем и должны, как работники у хозяина, понимать свое назначение, исполнять его, — всё учение Павла основано на страхе наказаний и на обещаниях наград, вознесения на небо или на самом безнравственном положении о том, что если ты веришь, то избавишься от грехов, ты безгрешен.
Там, где в евангелии признаётся равенство всех людей и говорится, что то, что велико перед людьми, мерзость перед Богом. Павел учит повиновению властям, признавая их от Бога, так что противящийся власти противится Божию установлению.
Там, где Христос учит тому, что человек должен всегда прощать, Павел призывает анафему на тех, кто не делает то, что он велит, и советует напоить и накормить голодного врага с тем, чтобы этим поступком собрать на голову врагу горячие уголья, и просит Бога наказать за какие-то личные расчеты с ним Александра Медника,
Евангелие говорит, что люди все равны, Павел знает рабов и велит им повиноваться господам. Христос говорит: «Не клянись вовсе и кесарю отдавай только то, что кесарево, а то, что Богово — твоя душа — не отдавай никому». Павел говорит: «Всякая душа да будет покорна высшим властям: ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены», (Римл. XIII, 1, 2).
Христос говорит: «Взявшие меч от меча погибнут». Павел говорит: «Начальник есть божий слуга, тебе на добро. Если же делаешь зло, бойся, ибо он не напрасно носит меч, он — божий слуга... отмститель в наказание делающему злое» (Римл. XIII, 4).
Христос (Так в публикации журнала “Слово”, хотя здесь явная опечатка, поскольку далее цитируются слова апостола Павла) говорит: «Для сего вы и подати платите: ибо они божии служители, сим самым постоянно занятые. И потому отдавайте всякому должное; кому подать — подать; кому оброк — оброк, кому страх — страх, кому честь — честь» (Римл. ХIII, 6, 7).
Но не одни эти противоположные учения Христа и Павла показывают несовместимость великого, всемирного учения, уясняющего то, что было высказано всеми величайшими мудрецами Греции, Рима и Востока, с мелкой, сектантской, случайной, задорной проповедью непросвещенного, самоуверенного и мелко-тщеславного, хвастливого и ловкого еврея. Несовместимость эта не может быть очевидна для всякого человека, воспринявшего сущность великого христианского учения.
А между тем целый ряд случайных причин сделали то, что это ничтожное и лживое учение заняло место великого вечного и истинного учения Христа и даже на много веков скрыло его от сознания большинства людей.
Правда, во все времена среди христианских народов были люди, понимавшие христианское учение в его истинном значении, но это были только исключения. Большинство же так называемых христиан, в особенности после того, как властью церкви писания Павла даже и его советы приятелям о том, чтобы пить вино для поправления желудка, были признаны непререкаемым произведением святого духа, — большинство верило, что именно это безнравственное и запутанное учение, поддающееся, вследствие этого, самым произвольным толкованиям, и есть настоящее учение самого Бога-Христа.
Причин такого заблуждении было много различных.
Первая та, что Павел, как и все самолюбивые, славолюбивые проповедники лжи, суетился, бегал из места в место, вербовал учеников, не брезгуя никакими средствами для приобретения их; люди же, понявшие истинное учение, жили им и не торопились проповедовать .
Вторая причина была в том, что послания, проповедующие, под именем Иисуса Христа, учение Павла, известные прежде чем евангелия (это было в 50 х годах после рождения Христа. Евангелия же появились позднее).
Третья причина была в том, что грубо суеверное учение Павла было доступнее грубой толпе, охотно принявшей новое суеверие, заменявшее старое.
Четвертая причина была та, что учение это (как ни ложно оно было по отношению тех основ, которые оно извращало), будучи все-таки разумнее грубого исповедуемого народами язычества, между тем не нарушало языческих форм жизни, как и язычество, допуская и оправдывая насилия, казни, рабство. Тогда как истинное учение Христа, отрицая всякое насилие, казни, войны, рабство, богатство, — в корне уничтожало весь склад языческой жизни .
Сущность дела была такая.
В Галилее и Иудее появился великий мудрец, учитель жизни, Иисус, прозванный Христом. Учение его слагалось из тех вечных истин о жизни человеческой, смутно предчувствуемых всеми людьми и более или менее ясно высказанных всеми великими учителями человечества: браминскими мудрецами, Конфуцием, Лао-Тзе , Буддой. Истины эти были восприняты окружавшими Христа простыми людьми и более или менее приурочены к еврейским верованиям того времени, из которых главное было ожидание пришествия мессии.
Появление Христа с его учением, изменявшим весь строй существующей жизни, было принято некоторыми как исполнение пророчества о мессии. Очень может быть, что и сам Христос более или менее приурочивал свое вечное, всемирное учение к случайным, временным религиозным формам того народа, среди которого он проповедовал. Но, как бы то ни было, учение Иисуса привлекло учеников, расшевелило народ и, всё более и более распространяясь, стало так неприятно еврейским властям, что они казнили Христа и после его смерти гнали, мучили и казнили его последователей (Стефана и других). Казни, как всегда, только усиливали веру последователей.
Упорство и убежденность этих последователей, вероятно, обратили на себя внимание и сильно поразили одного из фарисеев-гонителей, по имени Савла. И Савл этот, получив потом название Павла, человек очень славолюбивый, легкомысленный, горячий и ловкий, вдруг по каким-то внутренним причинам, о которых мы можем только догадываться, вместо прежней своей деятельности, направленной против учеников Иисуса, решился, воспользовавшись той силой убежденности, которую он встретил в последователях Христа, сделаться основателем новой религиозной секты, в основы которой он положил те очень неопределённые и неясные понятия, которые он имел об учении Христа, все сросшиеся с ним еврейские фарисейские предания, а главное, свои измышления о действенности веры, которая должна спасать и оправдывать людей .
С этого времени, с 50-х годов, после смерти Христа, и началась усиленная проповедь этого ложного христианства, и в эти 5—6 лет были написаны первые (признанные потом священными) псевдо-христианские письмена, именно послания. Послания первые определили для масс совершенно превратное значение христианства. Когда же было установлено среди большинства верующих именно это ложное понимание христианства, стали появляться и евангелия, которые, в особенности Матфея, были не цельные произведения одного лица, а соединение многих описаний о жизни и учении Христа. Сначала появилось /евангелие/ Марка, потом Матфея, Луки, потом Иоанна.
Все евангелия эти не представляют из себя цельных произведений, а все они суть соединения из различных писаний. Так, например, евангелие Матфея в основе своей имеет краткое евангелие евреев, заключающее в себе одну нагорную проповедь. Всё же евангелие составлено из прибавляемых к нему дополнений. То же и с другими евангелиями. Все евангелия эти (кроме главной части евангелия Иоанна), появившись позднее Павла, более или менее подгонялись под существовавшее уже павловское учение.
Так что истинное учение великого учителя, то, которое сделало то, что сам Христос и его последователи умирали за него, сделало и то, что Павел избрал это учение для своих славолюбивых целей: истинное учение, с первых шагов своих извращенное павловским извращением, все более и более прикрывалось толстым слоем суеверий, искажений, лжепониманием, и кончилось тем, что истинное учение Христа стало неизвестно большинству и заменилось вполне тем странным церковным учением — с папами, митрополитами, таинствами, иконами, оправданиями верою и т.п., которое с истинным христианским учением почти ничего не имеет общего, кроме имени.
Таково отношение истинно-христианского учения к павловско-церковному учению, называемому христианским. Учение было ложное по отношению к тому, что им будто бы представлялось, но как ни ложно оно было, учение это всё-таки было шагом вперед в сравнении с религиозными понятиями варваров времён Константина.
И потому Константан и окружающие его люди охотно приняли это учение, совершенно уверенные в том, что учение это есть учение Христа . Попав в руки властвующих, учение это всё более и более огрубевало и приближалось к миросозерцанию народных масс. Явились иконы, статуи, обоготворенные существа, и народ искренно верил в это учение.
Так это было и в Византии, и в Риме. Так это было и все средние века, и часть новых — до конца 18 столетия, когда люди, так называемые христианские народы, дружно соединились во имя этой церковной павловской веры, которая давала им, хотя и очень низменное и ничего не имеющее общего с истинным христианством, объяснение смысла и назначения человеческой жизни.
У людей была религия, они верили в неё, и потому могли жить согласной жизнью, защищая общие интересы.
Так это продолжалось долго, продолжалось бы и теперь, если бы эта церковная вера была самостоятельное религиозное учение, как учение браманизма, буддизма, как учение шинто (Так тогда называли японский «синтоизм»: в разных вариантах транслитерации с японского «С» и «Ш» соответствуют одному и тому же звуку японской речи, — прим. редакции), в особенности как китайское учение Конфуция, и не была подделкой под учение христианства, не имеющей в самой себе никакого корня.
Чем дальше жило христианское человечество, чем больше распространялось образование и чем смелее и смелее становились на основании извращенной и признанной непогрешимой веры как светские, так и духовные властители, тем всё больше и больше изобличалась фальшь извращенной веры, вся неосновательность и внутренняя противоречивость учения, признающего основой жизни любовь и вместе с тем оправдывающего войны и всякого рода насилия.
Люди всё меньше и меньше верили в учение, и кончилось тем, что всё огромное большинство христианских народов перестало верить не только в это извращенное учение, но и в какое бы то ни было общее большинству людей религиозное учение. Все разделились на бесчисленное количество, не вер, а мировоззрений; все, как пословица говорит, расползлись, как слепые щенята от матери, и все теперь люди нашего христианского мира с разными мировоззрениями и даже верами: монархисты, социалисты, республиканцы, анархисты, спиритисты, евангелисты и т.п., все боятся друг друга, ненавидят друг друга.
Не стану описывать бедственность, разделённость, озлобленность людей христианского человечества. Всякий знает это. Стоит только прочесть первую попавшуюся, какую бы то ни было, самую консервативную или самую революционную газету. Всякий, живущий среди христианского мира, не может не видеть, что как ни плохо теперешнее положение христианского мира, то, что ожидает его, ещё хуже.
Взаимное озлобление растёт, и все заплатки, предлагаемые как правительствами, так и революционерами, социалистами, анархистами, не могут привести людей, не имеющих перед собою никакого другого идеала, кроме личного благосостояния, и потому не могущих не завидовать друг другу и не ненавидеть друг друга, ни к чему другому, кроме /как/ к всякого рода побоищам внешним и внутренним и к величайшим бедствиям.
Спасение не в мирных конференциях и пенсионных кассах , не в спиритизме, евангелизме, свободном протестантстве, социализме; спасение в одном: в признании одной такой веры, которая могла бы соединить людей нашего времени. И вера эта есть, и много есть людей уже теперь, которые знают её.
Вера эта есть то учение Христа, которое было скрыто от людей лживым учением Павла и церковью. Стоит только снять, эти покровы, скрывающие от нас истину, и нам откроется то учение Христа, которое объясняет людям смысл их жизни и указывает На проявление этого учения в жизни и дает людям возможность мирной и разумной жизни.
Учение это просто, ясно, удобоисполнимо, одно для всех людей мира, и не только не расходится с учениями Кришны, Будды, Лао-Tзe, Конфуция в их неизвращенном виде, Сократа , Эпиктета , Марка Аврелия и всех мудрецов, понимающих общее для всех людей одно назначение человека и общим всем, во всех учениях один и тот же закон, вытекающий из сознания этого назначения, — но подтверждает и уясняет их.
Казалось бы, так просто и легко страдающим людям освободиться от того грубого суеверия, извращённого христианства, в котором они жили и живут, усвоить то религиозное учение, которое было извращено и исполнение которого неизбежно дает полное удовлетворение как телесной, так и духовной природе человека. Но на пути этого осуществления стоит много и много самых разнообразных препятствий: и то, что ложное учение это признано божественным; и то, что оно так переплелось с истинным учением, что отделить ложное от истинного особенно трудно; и то, что обман этот освящен преданием древности, и на основании его совершено много дел, считающихся хорошими, которые, признав истинное учение, надо было бы признать постыдными; и то, что на основании ложного учения сложилась жизнь господ и рабов, вследствие которой возможно было произвести все те мнимые блага материального прогресса, которым так гордится наше человечество; а при установлении истинного христианства вся наибольшая часть этих приспособлений должна будет погибнуть, так как без рабов некому будет их делать.
Препятствие особенно важное и то, что истинное учение невыгодно для людей властвующих. Властвующие же люди имеют возможность, посредством и ложного воспитании и подкупа, насилия и гипноза взрослых, распространять ложное учение, вполне скрывающее от людей то истинное учение, которое одно даст несомненное и неотъемлемое благо всем людям.
Главное препятствие /состоит/ в том, что именно вследствие того, что ложь извращения христианского учения слишком очевидна, в последнее время всё более и более распространялось и распространяется грубое суеверие, во много раз вреднейшее, чем все суеверия древности, суеверие в том, что религия вообще есть нечто ненужное, отжитое, что без религии человечество может жить разумной жизнью.
Суеверие это особенно свойственно людям ограниченным. А так как таковых большинство людей в наше время, то грубое суеверие это всё более и более распространяется. Люди эти, имея в виду самые извращения религии, воображают, что религия вообще есть нечто отсталое, пережитое человечеством, и что теперь люди узнали, что они могут жить без религии, то есть без ответа на вопрос: зачем живут люди, и чем им, как разумным существам, надо руководствоваться.
Грубое суеверие это распространяется преимущественно людьми, так называемыми учеными, то есть людьми особенно ограниченными и потерявшими способность самобытного, разумного мышления, вследствие постоянного изучения чужих мыслей и занятия самыми праздными и ненужными вопросами. Особенно же легко и охотно воспринимается это суеверие отупевшими от машинной работы городскими фабричными рабочими, количество которых становится всё больше и больше, в самых считающихся просвещенными, то есть в сущности самых отсталых к извращенных людях нашего времени.
В этом всё более и более распространяющемся суеверии причина непринятия истинного учения Христа. Но в нём же, в этом распространяющемся суеверии, и причина того, что люди неизбежно будут приведены к пониманию того, что та религия, которую они отвергают, воображая, что это религия Христа, есть только извращение этой религий, а что истинная религия одна может спасти людей от тех бедствий, в которые они всё более и более впадают, живя без религии.
Люди самим опытом жизни будут приведены к необходимости понять то, что без религии люди никогда не жили и не могут жить, что если они живы теперь, то только потому, что среди них ещё живы остатки религии; поймут, что волки, зайцы могут жить без религии, человек (же), имеющий разум, такое орудие, которое даёт ему огромную силу, — если живёт без религии, подчинясь своим животным инстинктам, становится самым ужасным зверем, вредным особенно для себе подобных.
Вот это-то люди неизбежно поймут, и уже начинают понимать теперь, после тех ужасных бедствий, которые они причиняют и готовятся причинить себе. Люди поймут, что им нельзя жить в обществе без одного соединяющего их, общего понимания жизни. И это общее, соединяющее всех людей понимание жизни, смутно носится в сознании всех людей христианского мира отчасти потому, что это сознание присуще человеку вообще, отчасти потому, что это понимание жизни выражено в том самом учении, которое было извращено, но сущность которого проникала и сквозь извращение.
Надо только понять, что всё, чем еще держится наш мир, всё, что есть в нём доброго, всё единение людей, то, какое есть, все те идеалы, которые носятся перед людьми: социализм, анархизм, всё это — не что иное, как частные проявления той истинной религии, которая была скрыта от нас павловством и церковью (скрыта она была, вероятно, оттого, что сознание народов ещё не доросло до истинной) и до которой теперь доросло христианское человечество.
Людям нашего времени и мира не нужно, как это думают ограниченные и легкомысленные люди, так называемые ученые, придумывать какие-то новые основы жизни, могущие соединить всех людей, а нужно только откинуть все те извращения, которые скрывают от нас истинную веру, и эта вера, единая со всеми разумными основами вер всего человечества, откроется перед нами во всём своем не только величии, но всей обязательности своей для всякого человека, обладающего разумом.
Как готовая кристаллизироваться жидкость ожидает толчка для того, чтобы превратиться в кристаллы, так и христианское человечество ждало только толчка для того, чтобы все его смутные христианские стремления, заглушаемые ложными учениями и в особенности суеверием о возможности человечества жить без религии, /превратились в действительность/, и толчок этот почти одновременно дан нам пробуждением восточных народов и революцией среди русского народа, больше всех других удержавшего в себе дух истинного христианства, а не павловского христианства.
Причина, по которой христианские народы вообще и русский народ в особенности находятся теперь в бедственном положении, — та, что народы не только потеряли единственное условие для мирного, согласного и счастливого сожительства людей: верования в одни и те же основы жизни и общие всем людям законы поступков, — не только лишены этого главного условия хорошей жизни, но ещё и коснеют в грубом суеверии о том, что люди могут жить хорошей жизнью без веры.
Спасение от этого положения в одном: в признании того, что если извращение христианской веры и было извращение веры и должно быть отвергнуто, то та вера, которая была извращена, есть единая, необходимейшая в наше время истина, сознаваемая всеми людьми не только христианского, но и восточного мира, и следование которой дает людям, каждому отдельно и всем вместе, не бедственную, а согласную и добрую жизнь.
Спасение не в том, чтобы устроить придуманную нами для других людей жизнь, как понимают это спасение теперь люди, не имеющие веры — каждый по-своему: одни парламентаризм, другие республику, третьи социализм, четвертые анархизм, а в том, чтобы всем людям в одном и том же понимать для каждого самого себя назначение жизни и закон её и жить на основании этого закона в любви с другими людьми, но без определения вперёд, какого-либо известного устройства людей.
Устройство жизни всех людей будет хорошо только тогда, когда люди не будут заботиться об этом устройстве, а будут заботиться только о том, чтобы каждому перед своей совестью исполнить требование своей веры. Только тогда и устройство жизни будет наилучшим, не такое, какое мы придумываем, а такое, какое должно быть соответственно той веры, которую исповедуют люди и законы которой они исполняют.
Вера же эта существует в чистом христианстве, совпадающем со всеми учениями мудрецов древности и востока.
И я думаю, что именно теперь настало время этой веры, и что лучшее, что может человек сделать в наше время, это то, чтобы в жизни своей следовать учению этой веры и содействовать распространению её в людях.
1907. 17 мая.
Это просто изумительно, почти 2 тысячи лет никто не мог разоблачить самого хитрого антихриста, который когда либо являлся к людям и губил их и обманул практически всех людей без исключения!
А вот человек, который был далеким от христианства и недостаточно его знал, тем не менее сумел разглядеть головоломные хитросплетения подлейшей лжи и показал пальцем на самого страшного антихриста!
Он ведь даже истинно покаялся и вопреки собственной семье раздал все свое богатсво и имение селянам, а сам ходил по деревням и проповедовал, точно так как велел своим ученикам Христос!
За что его и прокляла злющая московская церковь и погубила! Для чего она воспользовалась его некоторыми заблуждениями, ибо Л. Толстой не сумел разглядеть принципиального отличия между учением Христа и между буддизмом и другими неоязыческими религиями, которых он оценивал почти равнозначными и тождественными.
Да и в самом учении Христа он увидел только учение любви между людьми, а все остальное он счел несущественным и якобы добавленным людьми!
Тем не менее, поскольку учение любви есть наиважнейшим в учении Христа, он сделал принципиальный поворот от повседневной человеческой ненависти или безразличия, в которую погрузилось все лживое христианство в обнимку с антихристом и сатаной, правящим миром сим!
И мало того, что церковь гнала и погубила Льва Толстого, так она начисто уничтожила вышеприведенные и аналогичные заявления Толстого, так что почти никто и не смог узнать истину и обратиться к истинному христианству.
Тем более что последующая революция вообще уничтожила христианство как таковое, заодно и все христианские труды классика литературы она тоже начисто вычистила, из того, что не успела сделать прежняя церковь.
И хотя коммунисты Толстого весьма сильно почитали и пичкали всех школьников и студентов его произведениями, издавая полные его собрания сочинений, тем не менее, их цензура начисто вымарывала все его христианские взгляды и публикации, в результате чего его сделали гением нового атеистического времени и воспитателем целых поколений безбожников и себялюбцев.
Они просто издевались над его христианским учением любви, которое они оценивали как старческий маразм и тому подобное!
Тем не менее, он был далеко не первым в своих взглядах, и иудейские ученики апостолов Христовых знали абсолютно все, в том числе и о личности антихриста, но не сражались с ним, ибо не имели права сражаться и были обязаны любить даже и его!
Остатки христианских иудеев, которые оставались в мире несколько сот лет после гибели апостолов, также знали об антихристе, но были окончательно погублены, совместно сатаной, язычниками, иудеями и христианами!
Хотя даже среди языческих христиан тоже были люди, знавшие эту истину и пытавшиеся ее донести до других. В частности один из первых пап Римских Климент написал произведения, в которых в том числе разоблачил и антихриста, но эти произведения были почти полностью уничтожены церковью и сатаной, так что практически никто с ними не смог познакомиться!
Відповіді
2004.02.16 | tmp
Об удивительной ума проницательности, наблюдательности и вообще
мудрости некоего по фамилии Толстой, по сути мещанина, но по бороде граф, он же Глыба.А также о самоконтроле.
--------
Граф Толстой, XIX каже:
> Только одна так называемая христианская религия утратила всякую обязательность для народов, исповедующих её, и перестала быть религией.
А мы падаем на пятую точку от этих слов и глаголим: "Вот те на! Вот это сказанул так сказанул!
Глыба, а не человек! Не человек, но Человечище! Гора!"
----------------
1-й век
"Вы шли хорошо: кто остановил вас, чтобы вы не покорялись истине?" (Гал. 5,7).
"Все ищут своего, а не того, что угодно Иисусу Христу" (Фил. 2,20-21)
----------------
2-й век
"Вся слава была дана вам, и исполнилось что написано: "он ел и пил, разжирел и растолстел, и сделался, непокорен возлюбленный" (Втор. 32, 15). А отсюда ревность и зависть, вражда и раздор, гонение и возмущение, война и плен. Поэтому удалились, правда и мир - так как всякий оставил страх Божий, сделался, туп в вере Его, не ходит по правилам заповедей Его и не ведет жизни, достойной Христа"
св. Климент Римский
----------------
3-й век
"Если у Иисуса были основания оплакивать Иерусалим, гораздо более их у Него для оплакивания Церкви, которая воздвигнута, чтобы стать домом молитвы, но постыдной алчностью, помрачающей ум ненавистью некоторых (к несчастью, столь многочисленных!) превращена в "разбойничье гнездо". Поэтому Иисус мог бы, имея в виду пребывающих в воздвигнутом Им живом святилище грешников, повторить слова псалмопевца: Что пользы в крови моей, когда я сойду в могилу? (Пс.29,10)... Он бродит в поисках остатков урожая, но находит лишь несколько раздавленных гроздей и жалких плодов. Ни одного прекрасного плода, да и плохих немного. Кто из нас мог бы предложить Ему гроздья добродетели? Кто мог бы принести плоды благодатью Божией?"
Ориген
--------------
"Продолжительный мир повредил учение, преданное нам свыше. Стали все заботиться о приумножении наследственного своего достояния и, забыв о том, как поступали верующие при апостолах и как всегда поступать должны, с ненасытным желанием устремились к увеличению своего имущества.
Не заметно стало в священниках искреннего благочестия, в служителях -- чистой веры, в делах -- милосердия, в нравах -- благочиния. С гордой надменностью презирают предстоятелей церкви, ядовитыми устами клевещут друг на друга, упорной ненавистью производят взаимные раздоры.
Весьма многие епископы, которые должны увещевать других и быть для них примером, перестав заботиться о божественном, стали заботиться о мирском: оставивши кафедру, покинувши народ, они скитаются по чужим областям, стараясь не пропустить торговых дней для корыстной прибыли, и, когда братья в Церкви алчут, они, увлекаемые любостяжанием, коварно завладевают братскими доходами и, давая чаще взаймы, увеличивают свои барыши..."
св. Киприан Карфагенский
--------------------
"В прежние времена решительно употреблялась краткость в изъяснении, потому что старались не о том, чтобы доставить удовольствие, а пользу присутствующим. Впоследствии, когда изъяснять Писания стало без всякого затруднения дозволенным для всех, и все, исполнившись самомнения, сделались, тупы к деланию добра, а начали преуспевать в красноречии, тогда обратились к пустым спорам и богохульствам"
св. Мефодий Олимпийский
--------------------
4-й век
"И вот эта полная свобода изменила течение наших дел: все пошло кое-как, само по себе, мы стали завидовать друг другу, осыпать друг друга оскорблениями и только что при случае не хвататься за оружие; предстоятели Церквей - ломать друг о друга словесные копья, миряне восставать на мирян; невыразимое лицемерие и притворство дошли до предела гнусности. Божий суд, по обыкновению, щадил нас...
Словно лишившись всякого разумения, мы не беспокоились о том, как нам умилостивить Бога; будто безбожники, полагая, что дела наши не являются предметом заботы и попечения, творили мы зло за злом, а наши мнимые пастыри, отбросив заповедь благочестия, со всем пылом и неистовством ввязывались в ссоры друг с другом, умножали только одно - зависть, взаимную вражду и ненависть, раздоры и угрозы, к власти стремились так же жадно, как к тирании тираны"
Евсевий Кесарийский
-------------------
"Спрашиваешь, каковы наши дела? Крайне горьки. Церкви без пастырей; доброе гибнет, злое наружи; надобно плыть ночью, нигде не светят путеводительные звезды. Христос спит...
Мне стыдно было за других, которые, будучи ничем, не лучше прочих (если еще не хуже) с неумытыми, как говорится, руками, с нечистыми душами берутся за святейшее дело, и прежде, нежели сделались достойными приступить к священству, врываются в святилище, теснятся и толкаются вокруг Святой Трапезы, как бы почитая, сей сан не образом добродетели, а средством к пропитанию, не служением, подлежащим ответственности, но начальством, не дающим отчета. И такие люди, скудные благочестием, жалкие в самом блеске своем, едва ли не многочисленнее тех, над кем они начальствуют"
"Иные пороки по временам то усиливались, то прекращались; но ничего никогда и ныне и прежде, не бывало в таком множестве, в каком ныне у христиан сии постыдные дела и грехи"
свт. Григорий Богослов
---------------
"А Церкви почти в таком же положении, как и мое тело: не видно никакой доброй надежды: дела непрестанно клонятся к худшему"
"Я, быв когда-то на духовных празднествах, встретил едва одного брата, который, по-видимому, боялся Господа, но и тот был, одержим диаволом ( вау!
св. Василий Великий
--------------
"В Церкви водворилась губительная беспечность"
преп. Ефрем Сирин
-------------
Причастию "приступают не с трепетом, но с давкою, ударяя других, пылая гневом, крича, злословя, толкая ближних, полные смятения" Многие выходят из храма сразу после своего причастия -- не дожидаясь, пока причастятся все. И Златоуст восклицает: "После обеда ты благодаришь, а после Причастия уходишь, не выслушав благодарственные молитвы?!"
св. Иоанн Златоуст
-------------
"Стыдно сказать, сколько девиц ежедневно теряют невинность, скольких из них отторгает от своего лона мать Церковь. Смотри, как многие из них, став вдовами раньше, чем женами, прикрывают свою нечистую совесть обманчивой одеждой. Если их не выдает вздутый живот или крик младенца, они ходят танцующим шагом с высоко поднятой головой. Некоторые заранее пьют снадобья против зачатия и совершают убийство человека еще до его зарождения.
Другие, чувствуя, себя зачавшими в грехе, хватаются за яды для вытравливания плода и при этом нередко умирают сами и отправляются в ад, виновные в трех преступлениях: самоубийстве, прелюбодеянии по отношению к Христу, убийстве еще не родившегося ребенка. Это те, что любят повторять: "Для чистых все чисто. Мне достаточно моего убеждения. Бог желает чистого сердца. почему я должна воздерживаться от еды, которую Бог создал для нас?".
А когда они, чтобы казаться милыми и веселыми, упиваются неразбавленным вином, то попойку сопровождают святотатством, говоря: "Да не будет того, чтобы я отказалась от крови Христовой!". И если увидят грустную бледную женщину, называют ее мученицей, монашкой, манихейкой и другими подобными именами, ведь для них пост является ересью... Мне стыдно говорить об этом. Печально, но все обстоит именно так"
Блаж. Иероним. "О девственности"
-------------
5-й век
Епископство "прилично только немногим, держащимся той мысли, что оно есть отеческая попечительность, а не самоуправное самозаконие. Поелику же изменили его во властительство, лучше же сказать, в самоуправство, то знай, что об этом видном и вожделенном начальстве понятие не высоко. Ибо всего чаще над одними начальствуют, а другим раболепствуют, одним отдают приказы, а другим услуживают, одних давят, перед другими сами падают. Поэтому не дивись, что пресвитер Иеракс, как человек умный, бежал от этого сана, как от самой трудной болезни"
преп. Исидор Пелусиот
------------
6-й век
"Есть дни, когда служат поминовения, на которые все должны были бы придти в первую очередь, но на которых, по правде сказать, мы не видим ни одного верующего. Только одни мы и присутствуем на богослужении и должны одновременно возносить молитвы и отвечать на них"
Север Антиохийский
------------
"И то, что сказал Господь наш, сетуя на фарисеев, я прилагаю к нам, нынешним лицемерам. Не связываем ли и мы бремена тяжкие и неудобоносимые и не возлагаем ли их на плечи людей, а сами и перстом не хотим дотронуться до них? Не делаем ли мы все дела свои, чтобы показаться перед людьми? Не любим ли мы восседать на первом месте на трапезах и сонмищах, а тех, которые не слишком рьяно воздают нам такую честь, не делаем ли мы смертными врагами? Не взяли ли мы ключ ведения и не закрываем ли им Царство Небесное пред людьми, вместо того чтобы и самим войти, и дать им войти? Не обходим ли мы море и сушу, дабы обратить, хотя одного, и когда это случается, делаем его сыном геенны, вдвое худшим нас? Не вожди ли мы слепые, оцеживающие комара, а верблюда поглощающие? Не очищаем ли мы снаружи чаши и блюда, а внутри полны хищения, жадности и невоздержания? Не строим ли мы надгробий над могилами и не украшаем ли раки Апостолов, а сами уподобляемся убийцам их?"
Преп. Максим Исповедник
----------
7-й век
"Смотрите, мир полон священников, но редко встречаешь делателя на жатве Божьей, ибо мы согласны облекаться епископским саном, но не исполнять обязанностей нашего сана. Есть, любимейшие братья, в жизни епископов великое зло, которое сокрушает меня. Дабы кто не подумал, что я желаю причинить кому-либо личную обиду, я самого себя первого в этом зле обличаю; вопреки моей воле я поддаюсь требованиям варварской эпохи. Это зло заключается в том, что мы вдались в занятия века сего и что наши действия не соответствуют достоинству сана. Мы бросаем дело проповеди. Если мы призваны к епископскому званию, то это, вероятно, в наше же наказание, ибо у нас только имя епископа, но нет достоинств. Те, кто нам вручены, отходят от Бога, а мы молчим; они гибнут во зле, а мы им и руки не протягиваем, чтобы вытянуть их. Занятые мирскими делами мы безразличны к судьбе душ"
св. Григорий Двоеслов, папа Римский
---------------
8-й век
"Весьма развратился нынешний век, и весь преисполнен возношения и лицемерия. Труды телесные, по примеру древних отцов наших, может быть, и показывает, но дарований их не сподобляется - потому что не трудам, но простоте и смирению являет себя Бог"
преп. Иоанн Лествичник
---------------
"Епископы нашего времени только и заботятся о лошадях, о стадах, о полевых угодьях и денежных поборах, о том, как бы повыгоднее продать свою пшеницу, как лучше разливать вино, как продавать масло, как прибыльнее сбыть шерсть и шелк-сырец, и рассматривают тщательно только ценность и вес монеты; они старательно наблюдают за тем, чтобы стол их ежедневно был сибаритским - с вином благовонным и рыбами величины необычайной. Что же касается паствы, то о душах пасомых нет у них ни малейшей думы. Пастыри века сего истинно стали, по выражению Писания, волками. Как только заметят они, что кто-нибудь в подведомой их пастве совершил хотя бы малый какой проступок, мгновенно воспрянут, и разразятся всевозможными епитимьями, нисколько не помышляя при этом о действительном назначении пастырского служения, относясь к пастве не с помыслами пастырей, а с расчетом наемных поденщиков"
преп. Иоанна Дамаскин
-------------------
10-й век
"И вот наблюдая теперь совершающееся в монастырях и других священных домах, и замечая явную болезнь (ибо лучше всего назвать это болезнью), которая в них обнаруживается, я не мог придумать, каким врачеством может быть, исправлено зло, и каким наказанием следует наказать чрезмерное любостяжание. Кто из святых отцов учил этому, и каким внушениям они следуют, дошедши до такого излишества, до такого суетного безумия? Не каждый ли час они стараются приобретать тысячи десятин земли, строят великолепные здания, разводят бесконечные стада волов. верблюдов и другого скота, обращая на это всю заботу своей души, так что монашеский чин ничем уже не отличается от мирской жизни со всеми ее суетами. Разве слово Божие не гласит нечто тому противоположное и не заповедует нам полную свободу от таких попечений? Разве оно не поставляет в посрамление нам беззаботность птиц? Взгляни, какой образ жизни вели святые отцы, которые просияли в Египте, Палестине, Александрии и других местах, и ты найдешь, что жизнь их была до такой степени проста, как будто они имеют лишь душу, и достигли бестелесности ангелов. Христос сказал, что только усиливающийся достигает царствия небесного, и что оно приобретается многими скорбями. Но когда я посмотрю на тех, кто дает обет, удаляться от сей жизни, и переменой одежды как бы знаменует о перемене жизни, и вижу, как они обращают в ложь свои обеты и как противоречат поведением своим наружности, то я не знаю, как назвать это, как не комедией, придуманной для посрамления имени Христова"
император Никифор Фока
--------------
"Но что сказать тем, которые любят быть важными лицами и хотят быть поставленными в Иереи, Архиереи и Игумны, когда вижу, что они не знают ничего из необходимых и Божественных предметов... О, нечувствие наше и презрение Бога и всего Божественного! Ибо ни чувством не понимаем, что говорится, ни того, что есть Христианство, не понимаем и не знаем в точности таинств Христиан, а других поучаем. Отрицаясь же Его зрения, мы явно показываем, что мы ни рождены, ни произошли в свете, сходящем свыше, но еще в чреве носимые младенцы, или, лучше сказать, выкидыши, а домогаемся священных мест, восходим на Апостольские престолы. А что всего хуже, большею частию деньгами покупаем священство, и, никогда не бывши овцами, желаем, пасти царское стадо, и это для того только, чтобы наподобие зверей, наполнить чрево свое"
"Мы изгнали отличительный знак нашей веры - любовь"
преп. Симеон Новый Богослов
----------------
13-й век
одичание Церкви стало таково, что всякий, узревший его, повергается в оцепенение и ужас: "То уже не невеста, то чудовище, ужасающе безобразное и свирепое"
парижский епископ Гийом д'Овернь
--------------
"Даже язычники, закона Божия не ведая, не убивают единоверцев своих, не грабят, не обвиняют напрасно, не клевещут, не крадут, не зарятся на чужое; никакой язычник не продаст своего брата, а если кого постигает беда, то искупят его и в нужде его помогут ему, и найденное на торгу всем покажут. Мы же считаем себя православными, крещены во имя Божие и заповеди Его слышали, но всегда неправды исполнены, и зависти, и немилосердия. Братьев своих грабим, неверным их продаем; если б могли, доносами, завистью съели бы друг друга, но Бог нас охраняет. Вельможа или простой человек - каждый добычи желает, ищет, как бы обидеть кого. Окаянный, кого поедаешь?"
митрополит Владимирский свт. Серапион
------------
14-й век
"Здесь уместно было бы возопить с сокрушением сердечным: аще беззакония назриши, Господи, Господи, кто постоит: ибо кто принимает управление честным домом, или какое бы то ни было служение в Церкви, или делается клириком, получает монастырь в управление без некоторого даяния? А если всех сих, - и дающих, и принимающих беззаконно, - священные правила подвергают крайним наказаниям, то какая надежда спасения нам, не отступающим от общения с ними?"
Матфей Властарь
------------
17-й век
"Мне тяжело проводить сравнение, но сказать правду нужно. В то время, когда как солнце в полдень, сияет православие, возжигаю и я светильник евангельской проповеди, прихожу в церковь и ищу христианина. Я хочу найти хоть одного в многолюдном христианском городе, но не нахожу. Христианина ищу, христианина! Я перехожу с места на место, чтоб найти его. Ищу его на площадях, между вельможами, но вижу здесь одно только тщеславное самомнение. Нет христианина! Ищу его на базарах среди торговцев, но вижу здесь одну ненасытную жадность. Нет христианина! Ищу его на улицах среди молодежи и вижу крайнее развращение. Нет христианина! Выхожу за стены города и ищу его среди поселян, но вижу здесь всю ложь мира. Нет христианина... Я хотел бы взойти во дворцы вельмож и сильных людей, чтобы посмотреть, нет ли там христианина, но не осмеливаюсь, боюсь... Все клирики и миряне, князья и бедные, мужи, жены и дети, юноши и старцы уклонились от веры, стали жить непотребною жизнью, нет ни одного, кто жил бы по вере. Христиане, без слез внимающие этому! Если вы не хотите плакать из сокрушения, плачьте из стыда!"
свт. Илия Минятий
-8<------ SKIP --8<------------
1993 год
"Виновница всех бед и зол нашего народа - это Московская Патриархия... Сущность сергианства в том, что сатанократия вошла в МП посредством сделки митр. Сергия с диаволом. Сатанократии в Церкви не может быть - поэтому патриархия - лжецерковь и антицерковь"
П. Н. Иванов. "Отечество зовет"
----------
и т.д. и т.п.
Че за религия такая? Гибнет, гибнет, да все никак..
Ы!?
:what
2004.02.16 | Георгій
Я люблю цього "матьорого человечіща..." Але...
... мені дійсно дивно, як людина з таким колосальним даром художника, з такою виключною чесністю і оригінальністю, як Льов Миколаєвич Толстой, міг так заплутатися в трьох соснах християнського віровчення. Практично всі толстовські протиставлення між листами апостола Павла і Євангеліями, що їх цитує п. none, базуються на дуже поверхневому і вибірковому читанні як листів Павла, так і Євангелій. Наприклад, абсолютно нема підстав протиставляти тезу ап. Павла про спасіння людей через віру і тезу Христа про спасіння через послух Божим заповідям. Павло ну аж ніяк не мав на увазі, що можна не виконувати ніяких заповідей. Він тільки хотів підкреслити, що ми не "заробляємо" собі спасіння своїми власними зусиллями подібно до того, як ми заробляємо нашу заробітну платню. Так само теза про те, що християнин повинен поважати світську владу, зовсім не протирічить Христу; в Євангелії від Івана є фрагмент, де Христос буквально втік і сховався від натовпу людей, які хотіли зробити його царем. Христос ніколи не підбурював нікого до бунту чи до неповаги до світської влади.А от про "міщанина" я не згідний. Толстой все-таки був геній. Але серед геніїв бувають люди, на диво погано обізнані з чимось іншим, що не є їх галуззю. Наприклад, я колись читав про такого безумовно генія, як Енріко Фермі. Він, виявляється, ніколи в житті не прочитав жодної художньої книги - щиро не розумів, для чого це може бути потрібне людині. Вже коли він був зрілим чоловіком, він з цікавості почав читати деякі книжки своїх власних діток, написані як довідник для зовсім малолітнього читача. І дуже здивувався, що, виявляється, є історія, всякі там дивні старі епохи з їх подіями та діячами, і т.д. В якійсь мірі так і Іван Франко з його "Сотворінням світу," і Льов Миколаєвич з його потугами "очистити" християнство. Їх безумовна геніальність як митців не заважала їм мати величезні дірки в їх розумінні християнської релігії.
2004.02.17 | tmp
мещанином я его в том смысле, что для
претензий православию в частности и христианству вообще уже в 19 веке не надо было быть мятежным графом. Достаточно было быть мещанином или разночинцем каким-нибудь.Сегодня же достаточно быть вообще никем или даже вообще не быть.
А вот наоборот (любить, защищать) - надо, как минимум, быть...
2004.02.17 | Анатолій
Толстой був не тільки генієм, а ще й посвяченим...
У 21 рік він опинився в Індії в Общині і отримав ВСІ необхідні знання та ініціації.Читайте про це і не лінуйтеся "Две жизни" Конкордия Антарова.
А вже після цього робіть свої висновки.
Анатолій
2004.02.17 | tmp
тобто "посвяченим генiєм".. так? дякую за інфу Анатолій.. (-)
2004.02.17 | Георгій
Але де в чому цей посвячений дуже розчарувався
Оставшись один, Пьер продолжал все так же улыбаться. Раза два онпожимал плечами, подносил руку к платку, как бы желая снять его, и опять
опускал ее. Пять минут, которые он пробыл с связанными глазами, показались
ему часом. Руки его отекли, ноги подкашивались; ему казалось, что он устал.
Он испытывал самые сложные и разнообразные чувства. Ему было и страшно того,
что с ним случится, и еще более страшно того, как бы ему не выказать страха.
Ему было любопытно узнать, что будет с ним, что откроется ему; но более
всего ему было радостно, что наступила минута, когда он наконец вступит на
тот путь обновления и деятельно-добродетельной жизни, о котором он мечтал со
времени своей встречи с Осипом Алексеевичем. В дверь послышались сильные
удары. Пьер снял повязку и оглянулся вокруг себя. В комнате было черно --
темно: только в одном месте горела лампада, в чем-то белом. Пьер подошел
ближе и увидал, что лампада стояла на черном столе, на котором лежала одна
раскрытая книга. Книга была Евангелие; то белое, в чем горела лампада, был
человечий череп с своими дырами и зубами. Прочтя первые слова Евангелия:
"Вначале бе слово и слово бе к Богу", Пьер обошел стол и увидал большой,
наполненный чем-то и открытый ящик. Это был гроб с костями. Его нисколько не
удивило то, что он увидал. Надеясь вступить в совершенно новую жизнь,
совершенно отличную от прежней, он ожидал всего необыкновенного, еще более
необыкновенного чем то, что он видел. Череп, гроб, Евангелие -- ему
казалось, что он ожидал всего этого, ожидал еще большего. Стараясь вызвать в
себе чувство умиленья, он смотрел вокруг себя. -- "Бог, смерть, любовь,
братство людей", -- говорил он себе, связывая с этими словами смутные, но
радостные представления чего-то. Дверь отворилась, и кто-то вошел.
При слабом свете, к которому однако уже успел Пьер приглядеться, вошел
невысокий человек. Видимо с света войдя в темноту, человек этот остановился;
потом осторожными шагами он подвинулся к столу и положил на него небольшие,
закрытые кожаными перчатками, руки.
Невысокий человек этот был одет в белый, кожаный фартук, прикрывавший
его грудь и часть ног, на шее было надето что-то вроде ожерелья, и из-за
ожерелья выступал высокий, белый жабо, окаймлявший его продолговатое лицо,
освещенное снизу.
-- Для чего вы пришли сюда? -- спросил вошедший, по шороху, сделанному
Пьером, обращаясь в его сторону. -- Для чего вы, неверующий в истины света и
не видящий света, для чего вы пришли сюда, чего хотите вы от нас?
Премудрости, добродетели, просвещения?
В ту минуту как дверь отворилась и вошел неизвестный человек, Пьер
испытал чувство страха и благоговения, подобное тому, которое он в детстве
испытывал на исповеди: он почувствовал себя с глазу на глаз с совершенно
чужим по условиям жизни и с близким, по братству людей, человеком. Пьер с
захватывающим дыханье биением сердца подвинулся к ритору (так назывался в
масонстве брат, приготовляющий ищущего к вступлению в братство). Пьер,
подойдя ближе, узнал в риторе знакомого человека, Смольянинова, но ему
оскорбительно было думать, что вошедший был знакомый человек: вошедший был
только брат и добродетельный наставник. Пьер долго не мог выговорить слова,
так что ритор должен был повторить свой вопрос.
-- Да, я... я... хочу обновления, -- с трудом выговорил Пьер.
-- Хорошо, -- сказал Смольянинов, и тотчас же продолжал: -- Имеете ли
вы понятие о средствах, которыми наш святой орден поможет вам в достижении
вашей цели?... -- сказал ритор спокойно и быстро.
-- Я... надеюсь... руководства... помощи... в обновлении, -- сказал
Пьер с дрожанием голоса и с затруднением в речи, происходящим и от волнения,
и от непривычки говорить по-русски об отвлеченных предметах.
-- Какое понятие вы имеете о франк-масонстве?
-- Я подразумеваю, что франк-масонство есть fraterienité [3] и
равенство людей с добродетельными целями, -- сказал Пьер, стыдясь по мере
того, как он говорил, несоответственности своих слов с торжественностью
минуты. Я подразумеваю...
-- Хорошо, -- сказал ритор поспешно, видимо вполне удовлетворенный этим
ответом. -- Искали ли вы средств к достижению своей цели в религии?
-- Нет, я считал ее несправедливою, и не следовал ей, -- сказал Пьер
так тихо, что ритор не расслышал его и спросил, что он говорит. -- Я был
атеистом, -- отвечал Пьер.
-- Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам;
следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? -- сказал
ритор после минутного молчания.
-- Да, да, -- подтвердил Пьер.
Ритор прокашлялся, сложил на груди руки в перчатках и начал говорить:
-- Теперь я должен открыть вам главную цель нашего ордена, -- сказал
он, -- и ежели цель эта совпадает с вашею, то вы с пользою вступите в наше
братство. Первая главнейшая цель и купно основание нашего ордена, на котором
он утвержден, и которого никакая сила человеческая не может низвергнуть,
есть сохранение и предание потомству некоего важного таинства... от самых
древнейших веков и даже от первого человека до нас дошедшего, от которого
таинства, может быть, зависит судьба рода человеческого. Но так как сие
таинство такого свойства, что никто не может его знать и им пользоваться,
если долговременным и прилежным очищением самого себя не приуготовлен, то не
всяк может надеяться скоро обрести его. Поэтому мы имеем вторую цель,
которая состоит в том, чтобы приуготовлять наших членов, сколько возможно,
исправлять их сердце, очищать и просвещать их разум теми средствами, которые
нам преданием открыты от мужей, потрудившихся в искании сего таинства, и тем
учинять их способными к восприятию оного. Очищая и исправляя наших членов,
мы стараемся в-третьих исправлять и весь человеческий род, предлагая ему в
членах наших пример благочестия и добродетели, и тем стараемся всеми силами
противоборствовать злу, царствующему в мире. Подумайте об этом, и я опять
приду к вам, -- сказал он и вышел из комнаты.
-- Противоборствовать злу, царствующему в мире... -- повторил Пьер, и
ему представилась его будущая деятельность на этом поприще. Ему
представлялись такие же люди, каким он был сам две недели тому назад, и он
мысленно обращал к ним поучительно-наставническую речь. Он представлял себе
порочных и несчастных людей, которым он помогал словом и делом; представлял
себе угнетателей, от которых он спасал их жертвы. Из трех поименованных
ритором целей, эта последняя -- исправление рода человеческого, особенно
близка была Пьеру. Некое важное таинство, о котором упомянул ритор, хотя и
подстрекало его любопытство, не представлялось ему существенным; а вторая
цель, очищение и исправление себя, мало занимала его, потому что он в эту
минуту с наслаждением чувствовал себя уже вполне исправленным от прежних
пороков и готовым только на одно доброе.
Через полчаса вернулся ритор передать ищущему те семь добродетелей,
соответствующие семи ступеням храма Соломона, которые должен был воспитывать
в себе каждый масон. Добродетели эти были: 1) скромность, соблюдение тайны
ордена, 2) повиновение высшим чинам ордена, 3) добронравие, 4) любовь к
человечеству, 5) мужество, 6) щедрость и 7) любовь к смерти.
-- В седьмых старайтесь, -- сказал ритор, -- частым помышлением о
смерти довести себя до того, чтобы она не казалась вам более страшным
врагом, но другом... который освобождает от бедственной сей жизни в трудах
добродетели томившуюся душу, для введения ее в место награды и успокоения.
"Да, это должно быть так", -- думал Пьер, когда после этих слов ритор
снова ушел от него, оставляя его уединенному размышлению. "Это должно быть
так, но я еще так слаб, что люблю свою жизнь, которой смысл только теперь по
немногу открывается мне". Но остальные пять добродетелей, которые перебирая
по пальцам вспомнил Пьер, он чувствовал в душе своей: и мужество, и
щедрость, и добронравие, и любовь к человечеству, и в особенности
повиновение, которое даже не представлялось ему добродетелью, а счастьем.
(Ему так радостно было теперь избавиться от своего произвола и подчинить
свою волю тому и тем, которые знали несомненную истину.) Седьмую добродетель
Пьер забыл и никак не мог вспомнить ее.
В третий раз ритор вернулся скорее и спросил Пьера, все ли он тверд в
своем намерении, и решается ли подвергнуть себя всему, что от него
потребуется.
-- Я готов на все, -- сказал Пьер.
-- Еще должен вам сообщить, -- сказал ритор, -- что орден наш учение
свое преподает не словами токмо, но иными средствами, которые на истинного
искателя мудрости и добродетели действуют, может быть, сильнее, нежели
словесные токмо объяснения. Сия храмина убранством своим, которое вы видите,
уже должна была изъяснить вашему сердцу, ежели оно искренно, более нежели
слова; вы увидите, может быть, и при дальнейшем вашем принятии подобный
образ изъяснения. Орден наш подражает древним обществам, которые открывали
свое учение иероглифами. Иероглиф, -- сказал ритор, -- есть наименование
какой-нибудь неподверженной чувствам вещи, которая содержит в себе качества,
подобные изобразуемой.
Пьер знал очень хорошо, что такое иероглиф, но не смел говорить. Он
молча слушал ритора, по всему чувствуя, что тотчас начнутся испытанья.
-- Ежели вы тверды, то я должен приступить к введению вас, -- говорил
ритор, ближе подходя к Пьеру. -- В знак щедрости прошу вас отдать мне все
драгоценные вещи.
-- Но я с собою ничего не имею, -- сказал Пьер, полагавший, что от него
требуют выдачи всего, что он имеет.
-- То, что на вас есть: часы, деньги, кольца...
Пьер поспешно достал кошелек, часы, и долго не мог снять с жирного
пальца обручальное кольцо. Когда это было сделано, масон сказал:
-- В знак повиновенья прошу вас раздеться. -- Пьер снял фрак, жилет и
левый сапог по указанию ритора. Масон открыл рубашку на его левой груди, и,
нагнувшись, поднял его штанину на левой ноге выше колена. Пьер поспешно
хотел снять и правый сапог и засучить панталоны, чтобы избавить от этого
труда незнакомого ему человека, но масон сказал ему, что этого не нужно -- и
подал ему туфлю на левую ногу. С детской улыбкой стыдливости, сомнения и
насмешки над самим собою, которая против его воли выступала на лицо, Пьер
стоял, опустив руки и расставив ноги, перед братом-ритором, ожидая его новых
приказаний.
-- И наконец, в знак чистосердечия, я прошу вас открыть мне главное
ваше пристрастие, -- сказал он.
-- Мое пристрастие! У меня их было так много, -- сказал Пьер.
-- То пристрастие, которое более всех других заставляло вас колебаться
на пути добродетели, -- сказал масон.
Пьер помолчал, отыскивая.
"Вино? Объедение? Праздность? Леность? Горячность? Злоба? Женщины?"
Перебирал он свои пороки, мысленно взвешивая их и не зная которому отдать
преимущество.
-- Женщины, -- сказал тихим, чуть слышным голосом Пьер. Масон не
шевелился и не говорил долго после этого ответа. Наконец он подвинулся к
Пьеру, взял лежавший на столе платок и опять завязал ему глаза.
-- Последний раз говорю вам: обратите все ваше внимание на самого себя,
наложите цепи на свои чувства и ищите блаженства не в страстях, а в своем
сердце. Источник блаженства не вне, а внутри нас...
Пьер уже чувствовал в себе этот освежающий источник блаженства, теперь
радостью и умилением переполнявший его душу.
(http://www.lib.ru/LITRA/TOLSTOJ/warandpeace2.txt)
2004.02.18 | Augusto
A ce vzhe bajka.
On ved' dazhe istinno pokayalsya i vopreki sobstvennoj sem'e razdal vse svoe bogatsvo i imenie selyanam, a sam hodil po derevnyam i...Lev Tolstoj NE rozdav vse svoje bagatstvo i NE xodyv z propovidjamy po selax. Vidsylaju Vas do knygy jogo molodshoi don'ky "Zhyttja ta strazhdannja mogo bat'ka", jakshcho Vy zmozhete ii des' znajty, v mene je prymirnyk vydanyj v 1930 roci v Amsterdami.
2004.02.18 | Георгій
Re: A ce vzhe bajka.
Дійсно, граф Льов Толстой не роздавав свого багатства. Що він дійсно зробив, так це добровільно відмовився від авторських прав на всі свої твори на користь своєї дружини, Софії Андріївни Толстої-Берс. Але навіть без ніяких поступлень на його особисте ім'я від видання його творів його ОСОБИСТИЙ маєток становив приблизно 600 000 карбованців (див. його статтю "Так что же нам делать?"). Маєток його сім'ї становив, мабуть, кілька мільйонів карбованців. У ті роки за один карбованець можна було купити вівцю, за три - корову, за двадцять - добру хату.І ще, подорож Толстого до Індії - чи це теж не байка? Всі біографії, які я читав, кажуть, що в молоді роки він жив у офіцерському середовищі то в Москві, то в Санкт-Петербурзі, мав багато афер (за його власними словами, сказаними пізніше Горькому, "бьіл й*бер страшньій"), пив, бився, лікувався від венеричної хвороби і т.д., аж поки не вирішив втекти від того всього на фронт Кримської війни, разом зі своїм старшим братом (здається у 1851 році). Про подорож до Індії ці біографії нічого не говорять.
2004.02.18 | Augusto
Mozhe ce kabak buv?
Z nazvoju "Indija" de jogo posvjatyly pljashkoju po golovi (v Tolstogo bula duzhe buremna molodist')?Inakshe Lev Tolstoj nikoly v kraini Indija ne buv (zvidky taki idei, dorechi? mozhe Vy z Rerixom splutaly?).
2004.02.18 | Георгій
І ще, справедливості ради...
... треба сказати, що Російська Православна церква не "погубила" Толстого, як пише п. none. Вона його дійсно відлучила від себе, але ніяких утисків на нього не було - він продовжував своє досить комфортабельне існування в Ясній Поляні, надзвичайно багато працював, зустрічався з людьми, давав величезні суми грошей на допомогу бідним, голодуючим, "сектантам" і т.д. Вбив його насправді конфлікт з родиною і з самим собою. Він усе життя був страшенним моралістом, вічно догризав Софію Андріївну дріб'язковими чіпляннями типу, "а хорошо ли тьі поступила, или дурно?" Це її, звичайно, дуже мучило, і хоч вона працювала на нього, як рабиня, великої любові там не було. Стосунки в родині стали зовсім нестерпними, коли десь у 1907 чи 1908 році почалася сварка між Софією Андріївною і учнями-"толстовцями" з якихось фінансових питань. Старенького графа ці конфлікти так допікли, що він в один непрекрасний день втік з Ясної Поляни пішки, в незрозумілому напрямку, і по дорозі підхопив запалення легенів. Тоді ця хвороба не лікувалася - антибіотиків ще не було...2004.02.18 | Augusto
Tam Sofija Andreevna z L'vom Nikolajevichjem take vshkvarjuvaly!
Grafinja Sofija Andrjejevna demonstratyvno bigaly topytysja na stavok raziv z p'jat' na rik, duzhe kolorytna zhinka.Graf Lev Nikolajveich vvazhaly, shcho ce grafinja Sofija Andrejejevna trymaje jogo v rabstvi, tomu vin i vtik z domu, ale poza domom zhyty v n'ogo vyjshlo duzhe nedovgo, graf odrazu promochyly nogy i vid togo pomerly des' na stancii z nikudy v nikudy.
2004.02.21 | пан Roller
Спенсер Трейси . афоризм.
Спенсер ТрейсиПридя к убеждению, что "в мире нет ничего, что было бы достойно ее!", мужчина предлагает себя.