Відповіді

• 2006.10.03 | Tatarchuk

  о. Яков Кротов: РУССКИЕ ПОД КРОВАТЬЮ

  Быть гражданином России означает не быть гражданином Украины.
  Юридически двойное гражданство может быть.
  Нравственно же лучшее, что может сделать русский человек, который любит свободу, - не учить Украину ни добру, ни злу. Ведь быть гражданином означает отвечать по долгам своей страны.
  Долг России перед Украиной велик, и «отвечать» в данном случае парадоксальным образом означает «молчать».
  Промолчи – граждане Украины не глупее граждан России, разбираться в своих делах должны и могут сами. Подсказки тут неуместны так же, как советы преферансиста шахматисту. Точнее, как советы преферансиста шахматисту, которого преферансист долго и упорно заставлял играть в преферанс.
  Нервное отношение украинцев к пропагандистам российского правительства – проявление нормального инстинкта самосохранения.
  
  Слишком часто имперская пропаганда предшествует имперским авантюрам. Есть материальные причины игнорировать этих пропагандистов. Они – часть традиционных для тайной политической полиции методов и к методам армии отношения не имеют.
  Метод простой: если не можешь бросить в нормального человека камень или бомбу, брось в него ненормального человека. Неважно при этом, натурально человек ненормален или притворяется.
  Классический пример, конечно, Жириновский, Рогозин, а дальше, по Евангелию, имя им легион. Евангельский легион вселился в свиней, чекистский легион – в людей. Евангельский легион устремился к морю Галилейскому, кремлёвский легион – к Чёрному.
  
  Есть и нематериальные причины игнорировать стёбных проповедников «прелестей кнута», государственной религиозности и пр. Они ведь для того и пускают петуха, чтобы вывести окружающих из равновесия и сосредоточить внимание на себе, а не на жизни.
  
  Игнорировать стёб – колоссальная работа, требующая высокого профессионализма и человеческой зрелости.
  В России эта работа не сделана. Даже в годы относительной свободы слова (1991-1999) российские журналисты предпочитали Жириновского и Леонтьева – потому что ленивому или безнравственному журналисту легче запустить в газету или эфир хулигана, а не вменяемого человека.
  
  Я не слежу пристально за украинской журналистикой, но какие-то нервические реакции на засылаемых туда кремлёвских героев до Москвы доходят.
  Не надо нервничать.
  Нервозность подразумевает, что в булке встретился таракан: «Ах, кто бы мог подумать!»
  Примем раз и – нет, не навсегда, но лет на пятьдесят, что российская власть – не булка с изюмом. Если хочется вскрикнуть – кричите, когда обнаружите в кремлёвских коридорах вменяемых людей. Их и за пределами Кремля немного.
  Всё нормально: знаменитый крымский философ Диоген Синопский тоже ходил днём с фонарём, искал вменяемого человека.
  Так ведь и комаров искать не надо, сами прилетят, а чтобы увидеть райскую птицу, надо ехать аж на Суматру.
  Господь Иисус сравнил самого себя – Бога, ищущего человека – с женщиной, которая со свечой в руке среди бела дня ищет закатившуюся монету.
  Бог трудится, могут потрудиться и украинцы – ищите русских не там, где кто-то смеет вещать от имени всей России и более того.
  Ищите нас под кроватью – да не под своей, а под нашими, русскими кроватями. В сегодняшней России это одно из самых безопасных и светлых мест.

• 2006.10.03 | Tatarchuk

  БОГ ПОД КРОВАТЬЮ (о. Яков Кротов)

  Английский писатель Клайв Льюис сравнил Бога в неверующем мире с подсудимым. Это было полвека назад – идеальное время для богословов. Уже не было инквизиции и претензий к богословам, но ещё были претензии к Богу. Сегодня нормальному человеку ни к чему имитировать веру, а без веры в Бога какие могут быть претензии к Богу?
  
  Конечно, есть ещё люди, нормальные в старом смысле слова – они называют себя верующими, потому что это угодно начальству, или потому что у них национальность такая. Но таких, слава Богу, меньшинство. Большинство же относится к Богу точно так же, как во времена Христа: если и есть, то слишком высоко, чтобы использовать хотя бы в качестве вешалки.
  
  В России картина смазана тем, что одна из вер выбрана начальством на место марксизма. Тут не поспоришь.
  Интереснее в Крыму, где неверующих не меньше, чем в России, но они могут говорить во весь голос, где есть мусульмане, причём – в отличие от российских – эти тоже не боятся говорить во весь голос. Есть и православные.
  Конечно, все эти различия совершенно второстепенны. Главные различия между теми, кто хочет сохранить полученное при коммунистах, и теми, кто хочет вернуть себе то, что принадлежало веками.
  
  Крымские татары в Крыму – это как если бы российское дворянство вернулось в Россию с желанием вернуть свою землю. Многие из тех, кто сегодня лебезит перед барами-туристами, вгрызлись бы им в глотку при первом же упоминании о возвращении награбленного.
  
  Крым – отличный пример того, как конфликт религий прикрывает настоящий конфликт. Вопрос не в том, могут ли жить православные и мусульмане мирно. Вопрос в том, могут ли жить мирно ограбленные и те, кто пользуется награбленным.
  
  Значит ли это, что тлеющий конфликт между православными и мусульманами надо решать без Бога? Есть ведь рецепт религиозного мира по-кремлёвски: цыкнуть сверху, назначить мусульманам таких религиозных лидеров, чтобы сами не бузили и другим не позволяли, а кто не согласится – тем дать в зубы.
  Есть рецепт религиозного мира по-детсадовски: запретить вообще всякие разговоры про религию, мулл и попов запереть по мечетям и церквям, и в отсутствие подстрекателей наступит мир-дружба.
  
  Оба рецепта исходят из убеждения, что всё зло от веры, а счастье – в её отсутствии. Ведь веры нет не только там, где нет религии, но и там, где религия подчинена государству.
  Православный богослов, надеющийся на силу государства, не верует, а беснуется. Его Бог – дубинка, висящая на стене.
  Атеист, надеющийся на то, что достаточно взяться за руки и сказать «Мир, дружба», не беснуется, конечно, но верует в призрак – во врождённую доброту человека. Его бог – самовар на обеденном столе, из которого так славно всем разлить чайку.
  
  А если сосед хочет не чаю из самовара, а хочет обратно дом, в котором этот самовар стоит и который когда-то принадлежал семье соседа? Да иногда договориться невозможно даже с родным братом, как отмечал ещё Каин.
  «Враги человеку домашние его», - сказал Господь Иисус. Что уж говорить о всех прочих? Злоба и ненависть часто вспыхивают без видимых причин. И если уж вспыхнули – предложение выпить чайку вместе (не говоря уже о предложении дубинки) воспринимается как издёвка.
  
  Воспитание, разговоры, дискуссии могут смягчить проявления злобы, но настоящий и прочный мир между православными, татарами, грабителями, русскими, мусульманами, украинцами, ограбленными достигается иначе.
  Он именно там, где указал Иисус, сравнив Царство Божие (а значит, Бога) с монетой, закатившейся под кровать. Мы всё ищем мира там, где светло, а нужно искать, куда мы редко заглядываем – в собственной душе.
  Душа всегда – комната, откуда человек выходит к другим, где думает, сидя на стуле, где любит – на кровати, разумеется. Как и всякая комната, душа зарастает грязью и забивается хламом. Вот и нужно, как выразился Иисус, подмести в комнате души (Лк. 15,8).
  
  Романтики полагают, что достаточно расслабиться, чтобы не ссориться с другим. Фанатики полагают, что нужно применить силу – к другому. А нужно применить силу к себе, и не однажды, а каждый день – чистить себя, проверять себя, очищать себя. Тогда и найдётся – скорее всего, под кроватью, ведь кровать это престол любви – потерянные способности: когда ссоримся – прощать, когда не понимаем – доверять, когда не любимы – любить.
  згорнути/розгорнути гілку відповідей

  • 2006.10.07 | Георгій

    Дуже добре написано, НМД